Итан посмотрел на королевские трибуны. Шесть женских особей сидели полукругом, а между ними возвышался пустой трон. В этот раз первородный не соврал, и царица Сэйн действительно не посетила игры.

Стражники подгоняли гладиаторов, заставляя их как можно скорее покинуть арену, чтобы успеть приготовить ее к следующему бою. Среди них аурлиец заметил существ, которых прежде никогда не видел. Они не были похожи на тех особей, что составляли структуру роя. Что-то отличало их от остальных. Итан готов был поспорить, что у одного из них были человеческие глаза. Другой сильно напоминал потерявшего свою шерсть зворга.

В этот день три королевы потерпели поражение и с завистью смотрели на своих сестер, которым в скором времени повезет быть одаренными благосклонностью царицы. Вернувшись во двор, отряд принялся зализывать свои раны. Незаметно для остальных Вендэль исцелил особо опасные из них.

Следующая неделя прошла в нервном ожидании. Все сомневались в том, что первородный теперь абсолютно честен с ними. У сдерживающего гладиаторов экрана появился Чаар-Тоа-Вал-Готэ. Вендэль попросил последить за его телом и, отделившись от плотской оболочки, направился прямиком к воину. Итан вновь видел мерцание воздуха, но, оглянувшись на друзей, понял, что никто, кроме него, этого больше не замечает.

Аурлиец пришел к выводу, что подобному должно быть логическое объяснение. Его первым вариантом стала надежда, что особую способность ему дарит висящий на его шее амулет. Во второй он верить не хотел, но в глубине души понимал, что, скорее всего, дело именно в этом. Красная кожа, скрытая от посторонних глаз, была не просто отравленной плотью. Он сам превращался в демона, и это пугало его больше всего.

Кэр и остальные терпеливо дожидались возвращения Вендэля в камере. Глаза первородного открылись, и в душу аурлийца прокрался холодок.

— Действуем по плану. Завтра во время игр мы убьем царицу, — поспешил успокоить всех Вендэль.

— А ты не так уж и плох, — усмехнулся Грин, позволив себе похлопать праотца по плечу.

— Но есть одна проблема… — Эти слова моментально заставили исчезнуть улыбку с лица штурмана.

— Что там еще, черт бы тебя побрал?! — сжав зубы, прошептал капитан Хольт.

— В резерве последней из королев осталось десять гладиаторов, — мрачно проговорил первородный в надежде, что остальное присутствующие поймут сами.

— И что это должно значить? — спросил Хорив.

— Это значит, что кому-то придется остаться, — констатировал Сварн и тут же зашелся в приступе кашля.

— Последняя королева будет вынуждена выставить всех своих бойцов. Чтобы они могли принять участие в бою с каждой из оставшихся сестер, ей придется разделить их на пятерки. Так же должны будут поступить и остальные королевы. Так вынуждена будет поступить и Чаар, — подтвердил его слова Вендэль.

— Без нас у Чаар остается только девять пленников, — пробубнил консул.

— Пускай он и остается десятым. Я видел тебя в бою. Сомневаюсь, что здесь кто-то сможет составить тебе конкуренцию. — Мистер Норрингтон окинул Вендэля презрительным взглядом.

— К сожалению, это исключено. Во-первых, царица Сэйн знает меня в лицо. Даже накинув личину другой внешности, я не смогу обмануть глаза роя. Узнав меня, она сразу же поймет, что что-то не так. К тому же я буду нужен вам. Царица была грозным противником еще задолго до того, как дарнау приступили к своим опытам. Сейчас же она является одним из опаснейших существ этого мира.

— Будем тянуть соломинку? — спросил Дункан, когда пауза затянулась.

— Чаар-Тоа-Вал-Готэ должен получить ответ до заката. Завтра ему надо будет указать пальцем на тех, кто примет участие в бою на арене.

— Не стоит. Я пойду, — раздался приглушенный голос, и все выдохнули облегчением, за что тут же испытали чувство вины.

Оглянувшись на источник звука, они увидели Сварна. Утларг опирался о стену; сложив перед собой руки и закинув голову, он смотрел на звездное небо сквозь проклинаемые им шестигранники. Он понимал, что из всех оставшихся в бою с царицей он сможет принести наименьшую пользу. К тому же он был старше всех и с тех пор, как подарил своему народу новый дом, считал свой жизненный путь оконченным.

— Нет. Должен пойти кто-то другой. Я пойду, — смело возмутился Хорив, для которого Сварн был героем своего народа.

— В этом нет необходимости, мой молодой друг. Я буду вас только замедлять, — печально улыбнулся утларг и приподнял одну из штанин.

На ноге древнего красовался разрез. Судя по окружающему его желтоватому ореолу, заражение уже овладело раной.

— Почему ты не сказал? Вендэль мог бы тебя исцелить! — выкрикнул Итан, в порыве чувств позабывший о том, что стоит сохранять тишину.

— Мне не нужны подачки от этого существа, — утларг презрительно посмотрел в глаза полубога.

— Значит, этот вопрос решен. Постарайся выиграть для нас как можно больше времени. — Консул не хотел на этом зацикливаться, он видел перед собой цель, и чужие жизни его нисколько не волновали.

Остальные окинули его взглядами, полными холодной ненависти, однако ничуть не смутившими имперца.

— Если хотите… — проникнувшись уважением, начал Га-либ, но Сварн остановил его, понимая, что тот собирается предложить:

— Благодарю, но нет. Предпочту прожить свою жизнь, не будучи уверенным в ее концовке. Хочу, чтобы вы знали. При любом исходе. Я рад, что приложил руку к спасению этого мира, — усмехнулся древний.

Каждый из пленников смотрел на утларга и видел в нем своего Сварна. Кэр помнил амбициозного, но заботящегося о своем народе выходца из трущоб. Хорив — одну из живых легенд древних. Ингрид — старого врага, разбившего отступников, но позже ставшего ее верным союзником. Вендэль видел представителя народа, ставшего жертвой его желаний. Консул впервые смотрел на древнего с уважением. Аурлийцы же знали его как надежного товарища и командира, проявившего себя в ходе мятежа против церкви.

— Не надо смотреть на меня, как на мертвеца. Я еще поборюсь за свою жизнь. К тому же нет никаких гарантий, что вы добьетесь успеха, — негромко рассмеялся Сварн.

— В этом случае, я думаю, нас всех ждет медленная смерть, — сказал капитан Хольт.

Эту ночь никто, кроме привыкшего ко всему мистера Норрингтона, не спал. Остальные так и остались в камере Вендэля, проведя всю ночь в разговорах. По мере приближения убийц к цели ими овладевал мандраж. Совсем скоро они могли изменить ход истории этого мира.

Утром пришел Чаар-Тоа-Вал-Готэ. Выстроив пленников в ряд, он устроил целое представление, долго выбирая гладиаторов для сегодняшнего дня. Перед уходом утларг почувствовал прикосновение к своем плечу. Обернувшись, он увидел перед собой скрывающего в руке свет Вендэля и тут же ощутил прилив сил. Даже нога на время перестала доставлять ему неудобства. Сварн и остальные гладиаторы исчезли в следующем помещении арены. Уходя, древний развернулся и подмигнул товарищам. На покрытом щетиной лице блуждала легкая улыбка.

Сварн шел вперед, ведя за собой на смерть девятерых обреченных. Из всего арсенала представленного оружия в этот раз он выбрал меч и щит. Утларг ловил на своем затылке взгляды других гладиаторов. Многие из них не понимали, почему выбор Чаар-Тоа-Вал-Готэ оказался столь благосклонен к компании имперца, обещавшего дать им шанс на выживание. Все они думали, чем же так сильно провинился Сварн, что именно его решили принести в жертву.

Стражники отобрали первую пятерку гладиаторов. Через несколько минут со стороны арены послышался \ гул сигнальных труб. Утларг видел, что все, кто сейчас стоят рядом с ним, не верят в собственные силы. Никто из них и не надеялся оказаться последним выжившим. Горько ухмыльнувшись, Сварн решил предоставить им возможность в последний раз в своей жизни оказаться полезными.

— Вам не понравится то, что я скажу. В ближайший час все мы перестанем дышать. Среди нас не будет победителя арены, а если вдруг и окажется, я не уверен, что его судьба станет более завидной. Нам представляется уникальная возможность продать наши жизни за очень высокую цену, — произнес Сварн на имперском, обернувшись к товарищам по несчастью.