Здесь было тихо, лишь музыка еле слышно доносилась с нижних этажей, создавая приятный не мешающий разговору фон. На улице уже была ночь, и над этим местом раскинулось яркое звёздное небо. По периметру парапета стояли незажженные лампы. Горели, излучая свет, всего парочка из них, стоящих рядом со столиком.

Внутрь меня привел официант, а затем, слегка поклонившись, покинул нас. Стекло в двери было матовым, размывались даже силуэты стоящих рядом, не говоря уже о том, что эти самые силуэты терялись, стоило только отойти на пару шагов. Помимо этого, с нашей стороны дверь прикрывалась полупрозрачными очень легкими занавесками, которые колыхались от малейшего ветерка и висели здесь, скорее для красоты, чем для создания личного пространства, с последним успешно справлялась и дверь. Свет, что она пропускала, вместе со светом фонарей создавали под этим черным звездным небом сказочную атмосферу.

Рихард Кросс в ожидании меня стоял, облокотившись скрещенными руками на парапет, наблюдая за чем-то внизу, но стоило мне войти, он сразу повернулся ко мне и улыбнулся.

— Я уже больше шести лет не заглядывал сюда, — он выпрямился, оставив на парапете лишь одну ладонь. — Ах, этот прекрасный смог заводов, я так по нему скучал.

Я поймала себя на том, что его манера подшучивать над всем и вся уже показалась мне привычной. Похоже, я слишком много общалась с ним за последние дни. Впрочем, привычка привычкой, а бесила она меня так же сильно, как и раньше. Этот человек — словно постоянный зуд, который не дает моим нервам успокоиться, раздражая как в плохом, так и в хорошем смысле. По нему было видно, какой он умный и образованный, а всё его поведение — словно маска, которую он никогда не снимает. И я могу его понять, среди магов иначе нельзя — сожрут. А судя по тому, что я уже о нем знаю и видела, его влияние и статус выше всего, что я встречала ранее, а значит, и те, с кем он общается, намного более сильны и опасны. И эта маска, возможно, не раз сохраняла ему жизнь. Жаль, что я не из их числа, и как бы сильно он мне ни нравился, я могла бы рассчитывать всего лишь на приятно проведенное время.

И главное, нельзя терять бдительность, он мне враг, волк, притворяющийся овечкой. Никаких лишних слов: я должна, как обычно, внимательно следить за своей речью. Никакого доверия: это смертельно опасно. Никаких настоящих чувств: нельзя обнажать уязвимости. И прикрывать это все должна отличная маска, позволяющая сделать вид, что мы доверяем друг другу.

— Прошу простить за опоздание, — с улыбкой извинилась я, хотя опоздала всего на пару минут.

Рихард Кросс улыбнулся еще шире и подошел ко мне, положил руку на талию поверх обтягивающего платья:

— Ты хорошо выглядишь.

— Благодарю, архимагистр, — улыбнулась я, заодно этим намекая, что я помню свое место и на «ты» к нему не обращаюсь.

Он в ответ на мои слова хмыкнул:

— Вечер обещает быть интересным, — и обвил мою талию рукой, другой указав на стол. — Идем.

Интересно, что сам он перешел на «ты» со мной не сразу, а только сейчас, хотя мог сделать это уже давно. Может ли это что-то значить? И что, интересно, он имеет в виду этой своей фразой про вечер? Ох, как мне все это не нравится, словно этот тигр решил поиграть со своей добычей, прежде чем сожрет. Что ж, если он так думает, не на ту напал.

Я села на услужливо отодвинутый им для меня стул и взяла в руки меню. Мой взгляд только успел прочесть пару названий, как он выхватил меню из моей руки и легким жестом выкинут за парапет. А в ответ на мой немой вопрос во взгляде сообщил:

— Я уже обо всем позаботился.

Да что он вообще себе позволяет! Снова он сумел меня изрядно взбесить, и я лишь надеялась, что на моем лице этого не отразилось, но все же решила возразить:

— С вашей стороны было несколько самонадеянно полагать, что вы знаете, чего я хочу, — я постаралась сказать это максимально вежливо.

Он покрутил в руках салфетку, словно размышлял, что мне ответить, а затем уставился мне в глаза со своей усмешкой и сообщил:

— Куриные кусочки с масалой, булочка из Челси и любое игристое вино. Выбрал на свой вкус! Признайтесь честно, вам ведь просто пузырьки нравятся? — он снова смотрел на меня с этой бесячей усмешкой.

А я была так сильно удивлена его познаниями в моих вкусах, что единственное, что я смогла ответить:

— Что ж, ваша самонадеянность оправданна…

Я помедлила всего секунду, приходя в себя. Он сумел меня удивить. Интересно узнать и о нем что-нибудь. И я сразу продолжила:

— … А что любите вы?

Он широко улыбнулся, складывая салфетку обратно на стол, прежде чем ответить:

— Порядок.

Какой интересный ответ. Вообще весь наш с ним разговор казался мне немного странным. Словно мангуст танцевал вокруг змеи, но нападать не собирался. Мы с ним как будто аккуратно прощупывали друг друга, как если бы мы не собирались останавливаться на всего лишь сексе, а хотели узнать друг друга лучше, но так, чтобы второй не понял. И если я права, то он мне не совсем враг. Скорее, партнер по танцу.

К нам постучались в дверь, и Рихард Кросс перевел на нее взгляд:

— Войдите!

Внутрь вошло несколько официантов, разом принесших нам наши блюда, чтобы не мелькать туда-сюда. И вместе с блюдами нам на стол поставили небольшой металлический звоночек, чтобы мы могли позвать официанта в случае необходимости, например, убрать тарелки.

— Благодарю, уважаемый. Благодарю. А теперь идите. Идите, — он помахал кончиками пальцев, указывая на выход официанту, и когда мы остались одни, обратился ко мне. — Здесь прекрасно готовят! Вы обязательно должны это попробовать.

Я смотрела на свои любимые блюда, перечисленные им несколько минут назад, и решила в самом деле немного насладиться пищей. Я сегодня не ела с самого утра, потому что немного нервничала перед предстоящим ужином. Но с Рихардом оказалось все же чуть легче, чем я полагала. На вкус куриные кусочки в самом деле были прекрасны. Наедаться я не собиралась, так что некоторое время просто молча и без суеты наслаждалась пищей в приятном обществе и сочла уместным неторопливо продолжить разговор:

— Знаете, я бы очень хотела кое-что спросить.

— Об Эрике Бэккер? — попытался угадать он, разрезая свое мясо.

— О вас. Кто вы такой? — и после этого я широко улыбнулась.

Ну, давай, не ты один умеешь загонять в угол своими словами.

Рихард пристально посмотрел мне в глаза без тени шутки, слово на секунду он приподнял свою маску.

— Для тебя я могу быть кем угодно, — и только после этого небольшая улыбка появилась на него губах, и он налил в мой бокал вина. — Ты ведь уже поняла, кто я такой.

Этим он почти задел меня за живое. Поняла. Но не могу поверить. И почему нельзя просто прямо ответить на мой вопрос? Впрочем, если я права, то прекрасно понимаю, почему нельзя. О таких вещах вслух не говорят. Если хорошо подумать, то кто может быть выше статусом, чем старшие чародеи второго круга? Только представители, страшно сказать, третьего круга. Да об одном только их существовании знают в лучшем случае эти самые старшие чародеи второго. И разумеется, о своей принадлежности к настолько скрытому обществу, что оно скрыто даже от скрытого общества чародеев, говорить вслух было бы по меньшей мере странно.

Вот только он мне в самом деле ответил. Словно мы просто общались. Он скрыл это от чужих ушей, но до меня информацию донес. Словно мои уши для него не входили в понятие «чужие». И когда я об этом подумала, заметила, как задумчиво он разглядывает очертания моего тела, подчеркнутые платьем, как взгляд его, добравшись до края стола, останавливается, словно он сквозь скатерть и дерево стола пытается увидеть мои бедра и ноги. Кажется, дай ему волю, он набросится на меня со всей своей энергичностью. И мне безумно нравился этот взгляд, и я хотела, чтобы это желание в нем разрослось еще сильнее. Чтобы оно вылилось за все возможные границы и затопило сознание этого самоуверенного привлекательного наглеца.