АРХИМАГИСТР СНОВИДЕНИЙ. Далекое прошлое

Он был стар, но не телом, а лишь разумом. Он лежал на кровати у себя дома в полусне, как и многие последние десятилетия. Архимагистр школы Сновидений был немощен, он слишком много спал в свой жизни. Ему около ста лет, середина жизни. И за это время он видел столько, что ему давно можно было дать пять сотен. Сны не щадили его. Они показывали все, что знали, а знали они все.

Он приоткрыл глаза и сонно посмотрел на балдахин над собой. Скоро они придут. Уже вот-вот. И дальше все будет зависеть от них. Если они его убьют, это будет начало их конца. Сначала они убивают его, а потом начнут убивать друг друга, пока их не останется девять. Тогда они испугаются и расползутся по норам, стараясь скрыться с чужих глаз. А потом за ними явятся те, чьи судьбы архимагистр видит такими яркими и сияющими… Если его сегодня убьют, судьба его убийц предрешена.

Они вошли в ту же минуту. А может, прошло несколько часов. Архимагистр давно потерялся между сном и явью. Его двенадцать коллег — архимагистров из других магических школ молча обступили его кровать. Архимагистр Сновидений слегка повернул голову, медленно оглядывая их одного за другим.

— Я знаю, зачем вы пришли, — прохрипел он.

Голос в последние годы его тоже подводил, как и тело, которое даже шевелилось с трудом.

— Ну разумеется, — хмыкнул один из них. — Было бы странно, если бы ты чего-то не знал.

Ещё пара смешков раздалось, но остальные молчали. Они пришли к нему, потому что именно он — самая большая угроза для них. Потому что он видит и знает все, что было и будет. И они правы. Он убьет их всех. Потому что знает как. И потому что ненавидит.

— Вы — ублюдки. Все до одного, — говорил он с трудом, словно последние силы покидали его. — Вы ничего мне не сделаете, потому что слишком боитесь меня. А я переживу вас всех. И убью. Я убью всех вас!

Он закашлялся.

— Он ведёт себя странно, — задумчиво произнес один из архимагистров. — Может, не стоит его убивать?

— Да он буквально нарывается! — вспылил другой.

— Именно. Он хочет смерти. И это странно. Он ведь знает, что будет потом, — почти догадался третий.

— Жалкие слизняки, — архимагистр Сновидений начал медленно поднимать свою тонкую дистрофичную руку. — Я заберу вас в свой сон, и там вы найдете свою смерть.

Конечно этот жест был воспринят как угроза. И конечно его убили за секунды. Один простой удар ножом от архимагистра Тьмы все закончил. Как бы ни были сильны маги, они просто люди.

— Готово, — сообщил убийца и вытер клинок об одежду мертвеца.

И все остальные в комнате внезапно поняли, что теперь именно он — самая большая угроза для них. Теперь, после смерти архимагистра Сновидений, он остался единственным, кто мог в одиночку убить их всех. И архимагистр Огня нанес смертельный удар раскаленной лавой ему в спину с молчаливого согласия остальных. Больше в тот день никто из них друг друга не убил, но именно тогда началась для них новая эра. И архимагистр Сновидений это знал.

КАЛЛИСТО

— Тише, Змея пришла, — голоса аудитории начали стихать, когда я вошла в лекционный зал.

С дисциплиной у магов все было строго. Змеей меня называли за глаза, и подобные вещи строго карались. Хочешь обзывать кого-то нелицеприятным прозвищем — делай это так, чтобы никто не знал. Одно из множества правил, принятых в магическом сообществе, называвшем себя магическим орденом Уроборос. Немногие удостаивались прозвищ, только отъявленные сволочи, то есть те, кого боялись. Меня очень боялись. Неудивительно, учитывая мое прошлое, мои умения и взгляды на мир.

Во-первых, я убила своего первого наставника и мне так ничего за это и не было. Обычно это карается мучительной смертью. Во-вторых, для общественного взгляда магов я специализировалась на ядах и химикатах самого разного рода. В том числе славилась умением делать яды, которые действуют только на конкретного человека и которые потом невозможно обнаружить. И в-третьих, за мной ходила слава человека, который всех ненавидит.

Конечно, по всем трем пунктам слухи сильно преувеличивали, но меня все устраивало. Для магического сообщества я выглядела вполне типичным представителем, в руках которого есть сила и власть. И в свои тридцать пять я уже, невиданное дело, имела статус архимагистра.

Людей в аудитории сидело прилично, больше двадцати человек. А ведь еще двадцать лет назад, когда училась я, вместе со мной было всего около десятка. И это на весь Лондон! Растем. Не знаю даже, хорошо это или плохо, в конце концов, мы скрываемся. Официально магов не существует.

— Бернард Гиммельтон, будьте любезны покинуть помещение, — я двигалась к своему подиуму, даже не глядя на присутствующих.

— Но архимагистр Хадзис, прошу простить, но это ошибка, это не я сказал!

Несчастный парень поднялся со своего места, быстро бледнея. Неудивительно, от его наставника ему за удаление с лекции архимагистра влетит знатно.

— Ошибка? Хочешь меня в чем-то обвинить? Например, в некомпетентности при вынесении решений?

Я подошла к своему подиуму и положила на него небольшую стопку бумаг, окинула взглядом зал.

— Нет, что вы, ни в коем случае! Я просто…

Парень замолчал, сообразив, что оказался в ловушке. Если скажет, что я ошиблась, значит, выдвинет мне серьезное обвинение, и за эти слова отвечать придется намного сильнее, чем если он просто согласится с моим решением.

— Вы задерживаете лекцию. Желаете, чтобы я не пустила вас и на следующую?

Парень почти бегом ретировался за дверь. Его было жаль. Если лектор выгоняет ученика со своей лекции, наставник обязан принять меры. И обычно — очень жестокие, например, девушек-учениц наставники чаще всего насиловали, совмещая приятное с полезным. К сожалению, я не могла спустить ему это с рук. Весть об этом быстро разлетелась бы, меня посчитали бы слабой, а потом сожрали. В переносном смысле, конечно. Максимум, что я могла для него сделать, это не жаловаться лично его наставнику. Вдруг он сам не узнает. Но это вряд ли. Информация об этом станет для парня долгом перед теми, кто сохранил его тайну. А может, даже и поводом для шантажа. В общем, самым разумным для него было бы самому во всем сознаться, пережить свое наказание и более не раскрывать рта, когда не следует. И если он не усвоит этот урок сейчас, то «потом» для него в Уроборосе может уже и не наступить.

А еще беглым взглядом я сразу выцепила в аудитории новое лицо. Такое редко, но случалось. Лекции любого из магов мог приехать послушать другой маг, получивший разрешение. Впрочем, не получив разрешения, он бы и о месте проведения лекции не узнал, так что я не стала обращать на него серьезного внимания, разве что отметила, что он мне очень даже симпатичен. Наверняка после лекции подойдет пообщаться, вот тогда и поговорим.

— Всем доброго дня, — поздоровалась я, повернулась к доске, взяла мел и начала занятие.

Мои занятия не были профильными ни для кого в аудитории. Я преподавала основы алхимии и анатомию человека, и мне это в глубине души нравилось. Как маг я при этом была не очень сильна. Изначально меня считали слабым представителем магии Воды, но я сумела переломить это их мнение и вот уже пятый год работаю над тем, чтобы мою школу признали новой. Ещё, быть может, год — и все получится.

Я умела менять свойства разных веществ, а лучше всего получалось с живыми тканями, но пока в очень ограниченных рамках. Не знаю, чем установлены этим рамки, лично ли моей недостаточно большой магической силой или недостаточным изучением этой новой школы. А отсюда следовал и еще один вопрос: как назвать эту школу. То ли школа Изменения Тела, то ли школа Жизни, то ли школа Алхимии. Я долго добывала информацию о магах изо всех стран, ища представителей своей школы. Это было сложно. Даже в пределах одной страны между городами такой информации добиться было сложно, а уж если обращаться к иностранным магам, и того хуже.