Скользнув губами вдоль щеки, он тепло и нежно поцеловал подбородок. Когда он отстранился, его глаза встретились с моими, ища любые признаки того, что я согласна с тем, что должно произойти. Что бы он ни увидел, это позволило ему действовать, потому что Кристофер быстро прижал горячие губы к моим, заставляя вращаться мой мир.

Они пухлые и мягкие, безупречные. Я наклонилась к нему, пристав на носочки, требуя большего. С отрицанием покончено — я желала его. Это отличалось от того, как я хотела одноклассника из старших классов или парня, с которым встречалась несколько недель, пока училась в сестринской школе. Это желание полыхало во мне, посылая горячие волны по позвоночнику к бедрам.

Никто никогда не заставлял меня так себя чувствовать, и я знала, что мне никогда не будет достаточно. Нет пути назад. Время замерло на нашем моменте, и я тайно мечтала, что так и останется, хотела, чтобы в эти несколько мгновений уложилась целая жизнь.

Когда он провел языком между моих губ, я раскрыла их, впуская его, пробуя на вкус; тем временем он нежно втянул мой язык в свой рот. Не существовало ничего другого. Ни охранников за дверью. Ни пожизненного заключения, вставшего между нами. Только он, я и его соблазнительные губы, которые отправили меня туда, где я надеялась бывать чаще.

Прежде чем добраться до основания шеи, его пальцы прошлись по моим волосам. Я отстранилась, издавая слабый стон, отчего его хватка на затылке усилилась, утягивая меня глубже в поцелуй. Он зарычал у моих губ, давая знать, что хотел меня; желание растеклось между моих ног влажным потоком.

Предупрежденная звуком за дверью, я быстро отстранилась и поднесла руку к опухшим губам. Отойдя от него в сторону, я привела себя в порядок и отвернулась от него. Он так соблазнителен, сексуален и готов дать мне то, на что я никогда не рассчитывала. Что-то первобытное и грешное, заставляющее крепко сжать бедра и облизнуть губы, чтобы попробовать его вкус.

Я не решилась снова посмотреть ему в глаза: так хотелось упасть в его объятья. Зная, какое выражение лица ожидает меня, я не могла рискнуть снова на него взглянуть. Схватив сумочку, я повернулась к двери. Нужно было выбраться оттуда, пока все не зашло слишком далеко.

Прежде чем я успела выйти, заглянул Рамирес.

 — Все в порядке? — спросил он, и его глаза прошлись по моему телу, словно он чувствовал мое возбуждение.

Заправив волосы за ухо, я посмотрела на него и невинно улыбнулась.

— Да.

С этими словами я покинула комнату, не оглядываясь.

Выйдя из больницы, я сделала глубокий вдох и прислонилась к машине. Мои внутренности кричали, требуя высвобождения; грудь настолько чувствительна, что при каждом ее соприкосновении с бюстгалтером, я прикусывала губу.

Икс выбил меня из колеи с одной рукой, прикованной к кровати. Я могла только догадываться, что он сделает с двумя свободными.

В ПОСЛЕДУЮЩИЕ несколько дней я не могла перестать думать об Иксе. Все еще ощущала его руки на коже и каждую ночь в постели проводила с пальцами в трусиках, пока его мягкое рычание повторялось в голове.

Находясь на работе, все, о чем я думала, это его слова, произнесенные в больнице. Он не помнил, как убил двоих людей. Как и не мог сказать, что произошло перед этим. Его амнезия не давала мне покоя. Что-то во всей этой ситуации не сходилось. Я нуждалась в ответах.

Как-то доктор Джайлс сказал, что видел дело Икса. Я не уверена, как он получил доступ к нему. Полагаю, что его могут увидеть только те, у кого есть звание капитана или выше.

Офицер Дуглас — капитан, и мы стали друзьями с тех пор, как я начала работу в Фултоне. Он мировой парень, и мы часто в одной смене. Я провела много времени в беседах с ним. Он забавный и всегда знал, как поднять мне настроение.

Возможно, у меня получится попросить его показать мне дело Икса?

После нескольких дней, проведенных в сомнениях, наконец выдался шанс спросить его. Доктор Джайлс обедал, и в лазарете остались только я и Дуглас. Мы наблюдали за заключенным, которого лечили от головокружения. Он потерял сознание, что сыграло мне на руку, и появилось достаточно времени, чтобы собраться с духом и спросить у Дугласа о том, о чем хотела.

Я перечитывала кое-какие документы, то и дело поглядывая на Дугласа. Он сидел с чашкой кофе в руке, откинувшись на спинку стула и подняв одну ногу на стол. Включив свое радио на полную, он с нахмуренными бровями пытался слушать коды.

 — Могу я кое-что спросить? — Отважилась я. — То, что останется между нами?

Его глаза метнулись в мою сторону, а на губах появилась улыбка.

— Что такое, лютик?

Я рассмеялась над его добродушным подшучиванием.

— Доктор Джайлс говорил, что видел дело Икса. Там все так плохо? Я имею ввиду, я знаю, что он кажется жутким парнем, но каждый раз, когда думаю о том, что он спас меня от Карлоса, я не перестаю удивляться, понимаешь?

Глаза Дугласа на мгновение опустились, затем он убрал ногу со стола и повернулся ко мне. Его спина напряглась, и на долю секунды я подумала, что мне стоило держать язык за зубами.

 — Лайла, не позволяй себе даже на мгновение сомневаться в том, на что способны эти ребята. Я знаю, тебе хочется верить, что в каждом человеке есть что-то положительное, но ты сама видела, что он может совершить. Бедняги Стоун и Паркс. — Он покачал головой. — Он почти убил их с руками, закованными в наручники, и мы до сих пор не знаем, кто засунул Карлоса Переса в ту сушилку.

Я понимающе кивнула. Я хотела сообщить, что он не виновен в убийстве Карлоса, но не могла рассказать о своем визите в больницу. И все еще не могла разобраться. Я видела, на что он способен, но также начала понимать мотивы его поступков.

Отвернувшись, он начал печатать что-то на компьютере, стоявшим перед ним. Когда он закончил, то повернул ко мне монитор и кивнул в сторону экрана.

 — Убедись сама. Посмотрим, поменяют ли фотографии твое мнение. — Он встал. — Я проверю нашего друга, склонного к головокружениям.

После того, как он оставил меня, я придвинула стул и начала листать фотографии. Желудок взбунтовался, голова закружилась от отвращения при просмотре каждого кадра.

Повсюду разбросаны части тела: оторванные руки и ноги, и так много крови. Казалось, вся комната залита ею. Раскиданы сломанные предметы мебели, как будто там прошелся торнадо. Это противоестественное бедствие — сосредоточие зла.

Там столько смерти и ненависти.

С ноющим желудком, я внимательно просмотрела каждую фотографию, ища зацепки. Каждая картинка идеально изображала сцену, показывая зрителю, что это действительно совершил психопат.

Последний кадр оказался не с места преступления, а представлял собой фотографию Икса в полный рост сразу после ареста. Я уставилась на нее, и воспоминания о нашем поцелуе пронеслись у меня в голове. Его глаза были страстными и полными похоти, но на фотографии он выглядел ошеломленным и испуганным.

Молодое тело нетронуто шрамами и меньше, намного меньше. Он высок, но мускулы не так явно очерчены. На коже никаких чернил, и Кристофер выглядел бледным и смущенным. Тюрьма его изменила. Удерживающие его бетонные стены превратили мальчика с фотографии в бывалого мужчину. До Фултона он не являлся тем чудовищем, каким считал себя. Тюрьма вскормила этого монстра вместе с охранниками и заключенными.

Я прошлась взглядом по фотографии, всматриваясь в кровь, покрывавшую его тело. Она на его лице, груди и руках. Он стоял там, обнаженный для всего мира: с раскинутыми руками и повернутыми в кадре ладонями. И тогда я поняла. Он слишком мал, чтобы совершить это ужасное преступление. Недостаточно силен, чтобы разрезать мышцы и кости. Не Икс искромсал их на кусочки. Он невиновен.

Я откинулась на спинку стула, когда осознание этого обрушилось на меня. Забывшись в этот моменте, я позволила обрывкам информации о месте преступления циркулировать в голове. Я настолько погрузилась в свои мысли, что, когда Дуглас подошел сзади и тронул меня за плечо, подпрыгнула.