— Я рад, но это не значит, что у меня есть правильные ответы. У тебя есть правильные ответы для тебя, Кэтти.

— А мне так не кажется.

Я протянул ее руку к своим губам и поцеловал пальцы.

— Ты умная, ты сильная. У тебя доброе сердце. Ты сделаешь правильный выбор.

— Все решения, которые я когда-либо принимала, были основаны на лжи.

Я покачал головой.

— Это не так. Твое сердце — это твое сердце, твоя душа — это твоя душа. Все это дерьмо с твоим отцом не меняет того, кто ты внутри, того, кем ты всегда была внутри.

— Ладно, значит большинство решений, которые я когда-либо принимала, основаны на лжи.

— Возможно, но сейчас это не имеет большого значения. Ты принимала самые лучшие для себя решения в то время и с теми фактами, которые у тебя были.

— Целый новый мир…

— Если ты этого хочешь.

Она вздохнула.

— Сейчас я не очень понимаю, чего хочу.

— Тогда начни с того, что ты действительно знаешь, и работай оттуда.

Я почувствовал, как она потянула меня за рукав, и у меня перехватило дыхание.

— Съезжай на обочину, — сказала она. — Впереди есть стоянка для грузовиков.

Я включил поворотник, направляя Range в сторону от дороги. Я поставил машину на нейтральную скорость и повернулся к девушке лицом.

— Что? — спросил я. — В чем дело? Что такое?

Ее глаза блеснули в последних лучах солнца, выразительные и смущенные.

— Я не знаю, чего хочу, Карл. Я не знаю, хочу ли я знать своего отца, или буду ли я разочарована, если узнаю, что он такой же придурок, каким я его и считала. Я не знаю, потеряла ли я что-то в детстве, потому что моя мама боялась позволить мне любить кого-то, кто не любил ее, и я не знаю, что это значит для моего будущего. Я не знаю, подрезала ли я себе крылья потому что поняла, что это нормально — довольствоваться тем, что не заставляю себя, не бросаю себе вызов, потому что бунтовала. Бунтовала против семьи, против которой была с самого начала. Я не знаю, хотела бы я того же, знала бы то же самое, делала бы то же самое, если бы знала больше, если бы знала, что я не нежеланная дочь.

— Тогда что же ты знаешь? — Я уставился на нее. — Почему мы здесь? Припарковались в такой глуши?

— Потому что я знаю тебя. — Она расстегнула свой ремень, и мой живот скрутило. — Потому что я знаю, что хочу тебя. Потому что ты единственное, что имеет для меня смысл прямо сейчас, ты и Рик. — Она потянулась ко мне, и я закрыл глаза. — Потому что ты такой прямолинейный, Карл. Потому что ты не уклоняешься от того, что ждет впереди. Потому что ты всегда рядом.

Я ухмыльнулся.

— Меня редко называют прямолинейным, Кэтти. Это вносит новые изменения.

— Рик прав насчет тебя, когда говорит, что ты лучший человек, которого он когда-либо знал. Ты лучший человек, которого и я когда-либо знала. Ты и Рик — лучшие мужчины, которых я когда-либо знала.

— Хватит, — проговорил я. — Тебе не нужно говорить все это.

Она улыбнулась.

— Ты будешь лучшим отцом, Карл. Ты именно такой, каким должен быть хороший отец. Преданный, честный и сильный. Добрый. Трудолюбивый. Поддерживающий.

От ее слов у меня по коже побежали мурашки. Мне пришлось сменить тему разговора. Я не мог этого вынести, даже мысли. На всякий случай. На тот случай, если это была ложная надежда.

— Твой отец не так плох, Кэтти. Честное слово. Я действительно думаю о том, что ты должна дать ему шанс. Начать все заново, с самого начала. С начала, которое у вас должно было быть.

Она была близко, так близко. Ее колени были на сиденье, ее дыхание на моей щеке.

— Поцелуй меня, — сказала она. — Именно этого я хочу. Это единственное, что я знаю.

— Рик дома, — проговорил я. — Он в нескольких минутах отсюда…

Она покачала головой, а потом ее губы коснулись меня, мягко прижавшись к моей щеке.

— Пожалуйста, — сказала она. — Поцелуй меня, Карл, прямо здесь.

Кэтти

Мое сердце бешено колотилось, а желудок весь сжался. Ноги у меня подкашивались, в горле пересохло, а жизнь казалась шаткой и словно чужой.

И все, чего я хотела, — это он.

Мужчину, который поставил на карту все, который шел дорогой истины и чести, куда бы она его не привела.

— Пожалуйста, — сказала я. — Поцелуй меня, Карл, прямо здесь.

Он повернул голову, и его губы оказались так близко от моих.

— Мы кончаем вместе или не кончаем вообще, — прошептал он. — Вот какие мы.

Я погладила его по лицу.

— Но ведь теперь нас трое, да?

— Да. Именно.

— Значит все должно измениться, не так ли? Двигаться вперед? Эволюционировать?

— Что ты имеешь в виду?

Его горячее дыхание коснулось моих губ, и я вдохнула его.

— Я люблю тебя, Карл.

Он перестал дышать, широко распахнув глаза.

— Я люблю тебя, и я люблю Рика. Я люблю вас обоих. Я люблю вас обоих вместе, и люблю вас обоих по отдельности. Иногда я хочу любить Рика, а иногда я хочу любить тебя, а иногда, большую часть времени, я хочу любить вас обоих вместе. — Я позволила ему осмыслить мои слова. — А иногда мне хочется, чтобы вы любили друг друга без меня. Вот как должно работать с тремя, Карл. Вот, как я хочу, чтобы это работало. Естественно, это кажется мне правильным.

— Кэтти… я не знаю…

Я прижала к его губам палец.

— Ты любишь меня, Карл? Я знаю, ты не любишь говорит это, но я спрашиваю тебя. И я знаю, что ты скажешь мне правду, потому что…

Он убрал мою руку от своего рта, и его губы прижались к моим. Он глубоко вздохнул, обхватил мое лицо и поцеловал меня. Он поцеловал меня так, словно любил меня.

А затем он сказал это.

— Да, я люблю тебя, Кэтти. — Он замолчал. — И Рик тоже, и он ждет нас дома.

Я представила себе Рика, его добрую улыбку, его прекрасное тело. То, как легко он любил.

Я кивнула.

— Ладно, — сказала я. — Поехали домой.

Его пальцы оказались в моих волосах прежде, чем я успела пошевелиться, удерживая меня крепко, удерживая меня неподвижно. На этот раз его рот был настойчив, его язык искал мой, его дыхание было неровным. Он низко застонал и притянул меня ближе, его тепло обжигало меня.

А потом он отпустил меня.

— Мы поговорим об этом, — сказал он. — Все мы. Мы заставим это работать втроем, вместе и по отдельности. Самое время.

Он выехал со стоянки грузовиков.

— Это по-настоящему, — произнесла я. — Я рассказала о нас маме.

Он приподнял брови, продолжая переключать скорости.

— Сегодня вечером вы действительно обсудили много вопросов. Что она сказала?

Я слегка рассмеялась, вспоминая этот момент. Шок, удивление, неловкие вопросы. И ты… с ними обоими? В одно и тоже время? И разве они…? Неужели они…? Как это работает, Кэтти? Как это вообще работает?

А как насчет будущего, Кэтти? А как же брак? А как же дети?

А потом мой шок, шок от того, что я ничего не отвергала, не говорила свое обычное объявление «я даже не хочу детей», которое я использовала с подросткового возраста.

Я сократила историю.

— Она сказала, что хочет встретиться с тобой. Должным образом. — Я улыбнулась. — Она хочет встретиться с вами обоими.

— Это уже что-то, — ответил он. — По крайней мере, она не убежала с криками. — Он ухмыльнулся. — И где же она хочет, чтобы это произошло? Мы могли бы пригласить ее куда-нибудь, хорошо, вкусно покушать. Поразить ее кулинарными изысками.

— Мы уже все решили. — Я посмотрела на него. — «Челтенем чейз». Я имею в виду, вы же придете, да? Вы ведь придете посмотреть на меня и Самсона?

Он сжал мое колено.

— Конечно, мы придем. Ни за что на свете не пропустим.

Так мы и решили.

Мама встретиться с моими парнями на «Челетенем чейз».

Сразу после того как мы с Самсоном отбросим мерзкую маленькую задницу Верити на обочину.