— Мне жаль, Карл.

Им всегда жаль. Возможно, они видят отчаяние. Вероятно, поэтому они всегда так сожалеют.

— Предложение покупки подворья все еще в силе, — сказал я. — Ты можешь арендовать его у меня, как ты делала это у Джека. Вот, о чем я думал. Это все, о чем я думал.

Кэтти наклонилась и поцеловала меня в щеку, ее глаза были влажными.

— Ты гораздо лучше, чем я думала.

— Не знаю, считать ли это комплиментом.

Она улыбнулась.

— Это он и есть.

— Это касается и тебя, — проговорил я.

Девушка сжала мою руку.

— Спасибо. Твое предложение очень щедрое.

Но ты этого не хочешь.

— Прощай, Кэтти, — сказал я.

Она расстегнула ремень. Открыла дверь.

— Пока, Карл.

Мое сердце нестерпимо болело, когда она уходила. Боль, страх и паника одолевали меня при мысли о выражении лица Рика, когда я войду в дверь один. Его лицо, когда он будет звонить ей на автоответчик, и все потому, что я заговорил слишком рано.

Потому что тот был прав. Он всегда прав.

Это было слишком чертовски скоро.

Я перевел дыхание. Закрыл глаза. Ждал, пока мое сердце перестанет неистово биться.

Она пристально смотрела на меня, когда я открыл их. Ее лицо было у водительского окна. И это было неожиданно, что заставило меня подпрыгнуть.

Кэтти постучала в окно, и я опустил его.

— Ты сказал «прощай». Не «пока», или «увидимся», или «до скорого». Ты сказал «прощай».

— Разве это не так?

Девушка скорчила гримасу.

— Ты хочешь, чтобы это было так? Нет ребенка, значит нет больше Карла или Рика?

Я покачал головой.

— Нет, конечно нет.

— Тогда это не прощание, — сказал он, и снова моя голубоглазая девочка удивила меня. — Я сказала, что мне нужна моя собственная кровать, поговорить с мамой, может быть немного поплакать. Именно это я и имела в виду.

— Я на это надеюсь, Кэтти.

Она провела пальцем по моей щеке.

— Под твоей пугающе сексуальной внешностью оказывается скрывается довольно чувствительный парень, Карл Брукс.

— Это тоже комплимент?

— Он и есть, — подтвердила она. — Это не прощание, увидимся позже.

Я переключил передачу, заставив себя улыбнуться.

— Тогда увидимся позже, Кэтти.

— Да, — сказала она. — Так и будет.

Глава 20

Карл

Я пытался держаться за ее улыбку, цепляться за ее «увидимся позже», но слышал это раньше слишком много раз. И каждый раз убеждал себя, что меня не разрывает изнутри, что не чувствую, как тикают часы против моей мечты, что не страдаю от мысли, что это может никогда со мной так и не случиться.

Но на этот раз я не смог себя убедить.

Кэтти подходила, была единственной для нас. Я видел это по ее улыбке. Она бы легко вписалась между нами, так уютно, так правильно. А как колотилось мое сердце, когда та звала меня по имени. То, как ее пальцы касались моих, когда никто не смотрел. То, как я гордился ей. Так сильно гордился.

В те моменты, когда я был глубоко внутри нее, и мне хотелось остаться там, с Риком, с нами обоими. Наполнить ее своим ребенком, нашим ребенком, и наблюдать, как она становится большой и красивой, распухшей и светящейся из-за новой жизни, растущей внутри ее живота.

То, как я смотрел в ее глаза и видел будущее. Будущее для нас троих, и ребенка, которого мы могли бы сделать вместе.

И я все испортил. Что бы она сейчас ни говорила, я действительно все испортил.

Кэтти сбежит в ужасе, и кто сможет винить ее за это? Какой-то отчаянный чудак выбрасывает несколько сотен тысяч на молодую женщину вдвое моложе его и практически умоляет ее родить ему ребенка?

Вот как она это воспримет, что бы я ни говорил. Отчаянный. Вот каким та видит меня. Потому что так оно и было. Я был в отчаянии.

И еще больше из-за того, что любил ее. Потому что хотел ребенка от нее, а не просто ребенка. Кэтти была не просто утробой, не просто милым личиком и улыбкой. Она не была похожа на других. Не была просто «не бери в голову, Карл, мы попробуем еще раз. Только не облажайся в следующий раз, Карл. Мы найдем кого-то еще, Карл. Мы просто должны найти ее, Карл. Держи себя в руках, Карл. Поверь мне, Карл, она где-то там. Она, блядь, где-то там».

Держать себя, черт возьми, в руках?

Мы нашли ее. И я потерял ее.

Я, твою же мать, потерял ее.

Я крепко вцепился в руль, не отрывая глаз от дороги. Меня затошнило, когда я приблизился к Челтенему. Из-за перспективы рассказать все Рику мою нутро тревожно сжималось. Небо стало серым и тяжелым, дорога, тянувшаяся впереди, казалось унылой. И от меня несло лошадью, сеном и горькой вонью неудачи.

Я вздохнул, припарковавшись на нашей подъездной дорожке, роясь в портфеле, чтобы оттянуть момент, когда мне придется войти внутрь. Потом еще раз глубоко вздохнул и повернул ключ в замке входной двери, готовясь к неизбежному.

Рик уже ждал. Он все еще не переоделся после встречи с клиентом, его волосы были гладкими и модно уложенными, а улыбка яркой. Ярко-фиолетовый галстук поверх бледно-розовой рубашки. Подходящие пурпурные брюки. В одной руке он держал бутылку шампанского, а в другой — воздушный шарик на веревочке. Веревка была ярко-розовой, а шарик — в форме огромной маргариткой. «Молодец» — было написано с одной стороны. «Хорошая работа» — с другой. Он извивался и подпрыгивал под потолком, дразня меня своей иронией.

Рик оглянулся за меня, его глаза сверкали в ожидании. Его улыбка исчезла, когда я пинком захлопнул дверь.

— А где наша красавица? — спросил он. — Я думал, мы празднуем?

Я бросил ключи в сторону.

— Она, эм… — Я не мог смотреть на него. — У нее плохие новости насчет подворья.

Рик сделал шаг вперед, и я почувствовал его горящий взгляд на себе.

— Дерьмо! Какие плохие новости? С ней все в порядке?

— Подворье выставлено на продажу, конфисковано банком или близко к этому. — Я снял пиджак, бросил его на нижнюю ступеньку лестницы и принялся возиться с запонками.

— Значит, она больше не может арендовать его у Джека? Облом. Это чертовски ужасно, чувак. — Он покачал головой. — Поговорим о дерьмовом конце дня. Держу пари, она охуенно расстроена.

Эта мысль ударила меня в живот, очень сильно.

— Она была очень расстроена.

Рик прошелся немного, поставил шампанское рядом с моими ключами. Потер лоб рукой.

— Она должна была поехать с тобой домой, мы могли бы поговорить об этом, что-нибудь придумать. Должно же быть что-то, что мы можем сделать. — Тот уставился на меня. — Может быть, мы могли бы поговорить с банком? С Джеком, я имею в виду. Узнать, какова задолженность. Вернуть деньги Кэтти за аренду, дать знать банку, что у Джека есть наличные, чтобы погасить часть задолженности. — Он достал из кармана телефон. — Она все еще с Джеком? Я позвоню ей и попрошу вернуться домой.

Он нажал кнопку вызова прежде, чем осознал правду. Поднес телефон к уху, прежде чем его глаза встретились с моими.

— Только она не там, не так ли? Ты бы никогда не оставил ее там… — Он сбросил вызов, прошел мимо меня и открыл дверь. — Ее машина все еще здесь. Почему она осталась в подворье без машины, Карл? Что происходит?

Я взял себя в руки.

— Ей нужно было пространство…

И он понял. Он, черт возьми, понял.

— И что же ты сделал?

— Она была расстроена. И я попытался помочь.

Он отпустил шарик, и я услышал, как тот ударился о потолок.

— Помочь?

Я прошел на кухню и открыл бутылку красного вина. Он последовал за мной, широко раскрыв руки и требуя ответа.

Я налил себе бокал и залпом осушил его.

— Я предложил купить подворье.

— Ты что?!