— Я предложил купить для нее подворье.

— И сколько?

— Крупная сумма.

Рик покачал головой.

— Крупная сумма? Что это, черт возьми, значит?

Я перевел дыхание.

— Пара сотен тысяч.

Его глаза широко распахнулись.

— Ты предложил потратить пару сотен тысяч на конное подворье? Вот так просто? Черт возьми, Карл. И что она на это ответила?

Я пожал плечами.

— Она сказала «нет», сказала, что это слишком много. Сказала, что это безумие. Что она не понимает, почему я сделал ей это предложение, и хотела знать, почему.

— Да неужели, черт возьми. И что же ты сказал?

Я не ответил.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты этого не сделал. Не так. Не тогда, когда ее мечта превратилась в пепел, и над ее головой висит гребаное неизвестное будущее. Пожалуйста, скажи мне, что ты этого не сделал, Карл.

У меня не было слов. Я снова наполнил свой бокал.

Рик побледнел, прикрыл рот рукой и принялся расхаживать взад-вперед.

— Ты рассказал ей, не так ли? Черт возьми, Карл, ты рассказал ей.

— Она хотела знать, почему. Хотела знать, чего я хочу. Она хотела знать, Рик.

— И поэтому ты просто взял и рассказал ей. Отлично. Это, блядь, просто здорово.

— Мне жаль, — сказал я, и это было правдой. — Мне следовало подождать. Я должен был дать этому больше времени.

Он хлопнул ладонью по кухонному островку.

— Ты чертовски прав, что должен был подождать, Карл! Чертовски, блядь, прав! — Он испустил вздох, который больше походил на плач. — У нас все было хорошо, Карл. Она была хороша. Она была потрясающей. Была всем, что мы, блядь, хотели. Всем, чего я, блядь, хотел. — Он сжал кулаки, упершись ими в мрамор. — Я, черт возьми, люблю ее, Карл.

В его глазах стояли слезы, а в моем животе поселилась боль, и ужасающий, жалящий укол сожаления.

— Как и я.

Он покачал головой, закрыв глаза.

— Расскажи мне все. Каждую гребаную деталь, что ты сказал.

Что я и сделал. Рассказал ему все.

Рик слушал и качал головой на протяжении всего моего печального монолога. На его лице было написано все, это подтвердило то, что я уже и так знал. Я, блядь, все испортил.

— Она сказала, что это не прощание, — проговорил я. — Она сказала, что мы «увидимся позже», а не прощаемся.

— Она собиралась сказать это, не так ли? — Он достал из холодильника бутылку пива и залпом осушил ее. Достал из кармана табак и свернул сигарету. — Не могу поверить, что ты сделал это. После всего, о чем мы говорили.

— Можешь поверить, — сказал я. — Конечно, можешь. Она спросила, я ответил.

Он поднял руку и жестом велел мне заткнуться.

— Мне чертовски нужно покурить, — сказал он и оставил меня. Вышел через заднюю дверь. Зажегся свет, освещая его, пока тот расхаживал взад и вперед. Он выкурил одну сигарету, затем закурил другу, а я наблюдал, с несчастным видом потягивая вино, пока тот кипел от злости.

Рик был снаружи, казалось, целую вечность — расхаживал и курил.

К тому времени, как тот вернулся, я уже перебрался в гостиную, и мой живот болел сильнее, чем когда-либо.

Он прислонился к дверному проему, его лицо было лишено своего непринужденного очарования. Я подался вперед в своем кресле, выдавив из себя слова, которые крутились у меня в голове.

— Ее проблемы связаны со мной, Рик, не с тобой. Все дело в том, чего я хотел.

Он пожал плечами.

— И? Какое это теперь имеет значение?

Я встретился с ним взглядом, удерживая его даже сквозь гнев в его глазах

— Я хочу сказать, что ты мог бы… быть с ней. Вы двое все еще можете… без меня… я проблема, Рик, знаю, что я — проблема. Она тоже знает это.

Его губы были плотно сжаты, а глаза пустые и дикие.

— Какого хрена ты пытаешься сказать?

— Я пытаюсь сказать, что мне жаль, что не хочу испортить все для вас. — Мне было чертовски больно говорить это. — Говорю, что ты можешь быть с ней. Ты и она. — Я сложил руки на коленях. — Я бы понял, Рик. Тебе не придется расплачиваться за мои ошибки.

Я не хотел смотреть на него, поэтому отвернулся, когда он шагнул ко мне.

— Эй, — окликнул он, опускаясь рядом со мной на диван. — Что за херня?

— Я облажался, — признался я, и мои слова прозвучали сдавленно.

— Возможно, — согласился он. — Но мы же вместе, ты и я. Мы кончаем вместе или не кончаем вообще. Это никогда не изменится, Карл, несмотря ни на что. — Он прижал руку к моей щеке, поворачивая мое лицо к себе. — Посмотри на меня.

Я посмотрел на него и почувствовал себя побежденным. Пустым. Виноватым.

— Я разозлен и, бля, расстроен, и думаю, что ты мудак из-за того, что раскрыл свой тупой чертов рот, но ты все равно лучший гребаный мужчина, которого я когда-либо знал. Ты все еще тот, с кем мне хочется быть. Господи, Карл, я все еще чертовски люблю тебя.

Я наклонился вперед, прижимаясь лбом к его лбу, и он обхватил мое лицо ладонями, удерживая меня. Я закрыл глаза и дышал, просто дышал.

— Это больно, — проговорил я. — Это так чертовски больно. Я думал, что в этот…

— Знаю, — ответил он. — Я здесь, черт возьми, с тобой. — Он вздохнул, протяжно и глубоко. — Иди сюда. — Он обхватил меня сильными руками и притянул к себе. Поцеловал меня в щеку, крепко обнял, а я обнял его в ответ. Я чувствовал себя слабым, беззащитным. Открытым. Тупая боль внутри меня вызывала тошноту. — Ты чертовски сильный, — сказал он. — Как бык. Всегда такой чертовски неудержимый. — Он поцеловал меня в губы, его губы были такими твердыми. — Ты должен иногда останавливаться, ты должен научиться ослаблять гребаные поводья.

У меня не осталось слов. Я просто кивнул, достаточно, чтобы он увидел.

— Мы принимаем решения вместе, мы должны быть командой.

— Мне очень жаль, — повторил я.

Я крепче сжал его, обняв за мускулистые плечи, и был твердым и сильным, и рядом. Рик был рядом со мной.

Рик всегда был рядом.

И я так сильно любил его, что мое сердце было готово разорваться.

Глава 21

Кэтти

Самсон ускорил шаг, когда мы направились через лес, из-под копыт летели куски земли, когда тот перешел на галоп. Было еще рано, лучики солнца лишь слегка пробивались сквозь листву деревьев на востоке. Я прижалась к Самсону, заставляя его припуститься еще быстрее, и он опустил голову, настороженно навострив уши и ровно дыша. Почувствовав, что я дала ему свободу действий, он вытянулся, фыркнул и поскакал галопом, поднимаясь вверх по главному склону.

Мне здесь так нравилось. И ему тоже.

Мы принадлежали этому месту. Я всегда знала, что наше место здесь.

Только уже нет.

Больше нет. Не сейчас.

Я боролась с комком в горле, сморгнула наворачивающиеся слезы. Будто я и так мало плакала.

Ночь в моей собственной кровати оказалась полным отстоем. Я и не осознавала, что с одной стороны она бугристая. Без Карла и Рика в постели было холодно.

Все было холодным без Карла и Рика.

Потерять мечту о подворье Джека было достаточно дерьмово, и я много плакала. Но великое откровение Карла обрушилось на меня, как автомобильная катастрофа — большегрузный грузовик врезался в мои мечты о маленьком подворье. Большое пятно «какого хрена» на мой милый маленький жизненный план.

Какой жизненный план?

План «А» — арендовать подворье Джека, сделать его красивым и продвинутым, наполнить его счастливыми детьми, желающими учиться верховой езде. Улыбаться и поздравлять себя с завершением жизненного плана в двадцать два года.

План «Б» — …

Не было плана «Б». Никогда не было никакого плана «Б».

На вершине холма Самсон замедлился, вытянул шею и фыркнул. Я похлопала его, взъерошила гриву, и он еще больше замедлился, цокая копытами и переходя на шаг. Я откинулась в седле, прислушиваясь к пению птиц. Мне здесь чертовски нравилось. Я могла бы остаться здесь навсегда, только Самсон и я.