— Забавно. Когда я была маленькой девочкой, то часто думала о своем отце. Раньше я представляла, кто он и где находится. Представляла себе все эти безумные фантазии о том, что он солдат, или далекий принц, или даже пират, что он просто не может быть рядом со мной, потому что находится в каком-то приключении, из которого не может выбраться. Я все планировала, представляла себе, что буду чувствовать, когда он однажды появится, и он был бы типа «Кэтти, я твой папа, я думал о тебе всю твою жизнь». Только я поняла, что мой отец не был ни солдатом, ни принцем, ни пиратом. Он был просто каким-то придурком, который обрюхатил мою маму и бросил нас обеих.

Рик не произнес ни слова.

— Я всегда мечтала об отце, каждый день рождения, каждое рождество. А в итоге не получила даже подобие отца. — Я улыбнулась. — И вот она я теперь — с предложением от двух хороших отцов для ребенка, которого, возможно, у меня никогда не будет. Разве судьба не странная штука?

— Ага, она такая.

— Это все из-за верховой езды, — сказала я. — Может быть, даже больше, чем все остальное. Я так много работала с Самсоном, и он почти готов. Мы оба почти готовы. Он будет в расцвете сил еще пару лет, и мне хочется воспользоваться этим по максимуму. Я хочу участвовать в соревнованиях, сражаться, показать всему миру, как далеко он продвинулся.

— А что потом?

Я пожала плечами.

— Понятия не имею, но даже если не буду больше соревноваться, я не могу гарантировать, что захочу завести ребенка и стать мамочкой.

— Но ты могла бы?

— Я не знаю.

Он затушил сигарету.

— Прости, конечно, ты не знаешь. Это такая фигня. Как ты можешь принять решение о чем-то таком так скоро.

Мысль о Карле причиняла мне боль, заставляла хреново чувствовать себя внутри.

— Он хочет этого сейчас, Рик. Я не могу. Не с Самсоном. Даже если мои мечты пойдут прахом, я все равно не могу.

— Он просто измучен и напуган, вот и все.

Эта мысль словно ударила меня в живот.

— Напуган?

Он кивнул.

— Боится, что этого с ним не случится.

— А почему нет? Он великолепный парень, вы оба великолепные. Добрые, веселые и успешные. У вас должна быть очередь из претенденток.

Он покачал головой.

— Нет. Никто так не подходит. Никто в действительности не хочет нас, не хочет сохранить нас обоих. Они хотят секса, и денег. Хотят веселья и игр. Ребенка — не так уж и сильно. — Он вздохнул. — Карл очень расстроен, думает, что мы больше не увидим тебя, не в том смысле.

— А ты что думаешь?

— Не знаю. Я еще немного надеюсь. — Он улыбнулся. — Ты сбила нас с ног, нас обоих.

— Как и вы меня, — ответила я. — Вы, ребята, просто потрясающие.

— Но ты не хочешь нас, да? Не так? Это только из-за… денег? Я пойму, если это так. Я бы не стал винить тебя.

Мои глаза расширились.

— Дерьмо, нет. Ни за что. Это не из-за денег. Речь шла о деньгах примерно неделю.

— Тогда в чем же дело? Чего ты от нас хочешь?

Я улыбнулась.

— Ты звучишь как он.

Он рассмеялся.

— Прости. Я просто… мы немного потеряны. Слегка облажались. Ходим вокруг да около, пытаясь понять, все испортили или нет.

— Он не станет ждать, Рик. Я видела это по его глазам. Может быть, если бы у него было десять лет… может быть, если бы он мог подождать и посмотреть… — Я закрыла глаза. — Почему он не может подождать, Рик? Почему сейчас, почему так головокружительно скоро? Что такого важного, что это должно быть прямо сейчас?

Он провел пальцами по волосам, не отводя взгляда от Самсона, стоящего в отдалении.

— Думаю, мне пора рассказать тебе о Карле, — проговорил он.

Глава 22

Кэтти

Я плюхнулась задницей на опилки, Рик примостился рядом. Скрестила ноги, мой желудок сжался в ожидании.

— Мне повезло, действительно чертовски повезло, — начал он. — Я всегда знал это, но только когда встретился с таким парнем, как Карл, по-настоящему осознал, насколько хорошее у меня было детство. У меня было все… все, что имело значение. А у Карла, бедного гребаного парня, не было ничего.

— Он упоминал о пансионе, когда мы были в Брайтоне…

Рик встретился со мной взглядом, его глаза были такими грустными.

— Детский дом. Дерьмовая дыра, насколько я понимаю. Целая куча детей, нуждающихся в любви, но недостаточно людей, чтобы любить их. Даже людей, способных просто позаботиться о них, не хватало.

— А как же его родители?

Рик покачал головой.

— Его мать умерла, когда он был совсем маленьким. Любительница вечеринок, но на самом деле это все слухи, обрывки воспоминаний, разрозненная информация от людей, которые на самом деле ничего толком не знали. Они нашли ее в бассейне, плавающей лицом вниз, в одних трусах. Официально — смерть от несчастного случая. Я больше ничего не знаю. Карлу тогда было всего шесть лет. Они нашли его в грязной одежде в квартире одного из друзей-неудачников ее матери.

Мой желудок сжался.

— Дерьмо.

— Он почти не говорит об этом.

— А потом? Что с ним случилось?

Он вздохнул.

— Куча всякого дерьма. Жизнь в системе, постоянно меняющиеся люди. Недостаточно внимания, недостаточно любви. Они сказали, что им не удалось найти его отца. И этот неудачник появился только потом, когда Карлу исполнилось уже тринадцать лет. Сказал, что у него нет ни места, ни денег, ни возможности, чтобы позволить Карлу жить с ним, но он любит его, скучает по нему, думает о нем все время и так далее, блядь, и тому подобное.

— Он был родным отцом?

Рик покачал головой, и его лицо окаменело.

— Он был гребаным мудаком. Использовал Карла, чтобы тот делал ему одолжения. Ебучий кусок дерьма.

— Одолжения? — К горлу подкатила тошнота, но Рик покачал головой.

— Ничего подобного, насколько мне известно, но я бы не стал в этом клясться. Наркотики. «Оставь это у себя, Карл, это подарок для друга. Не говори никому, я хочу, чтобы это был сюрприз. Я работаю над тем, чтобы у нас появился дом, Карл, меня и тебя, осталось уже недолго».

— Блядь.

— Ага. Конечно Карл делал все, что хотел его мудила-папаша. Он был подростком, который надеялся, что кому-то действительно есть до него дело, понимаешь? Думал, что он, наконец-то, может быть кем-то для кого-то. Это меня так чертовски злит.

— И что произошло потом?

Рик откинул голову назад и прищурился, глядя на солнце.

— Воспитательница нашла один из свертков, спрятанных за плинтусом у койки Карла. А потом были полиция, социальные работники, миллион вопросов. И пока-пока, папуля.

— Его отец попал в тюрьму? — Мое сердце билось где-то в горле.

— Думаю, это была часть более масштабного расследования. Но да, он сел за это, скатертью, черт возьми, ему дорожка. Карл терзался чувством вины, посылал тому письма, но ответа так и не получил. Ни одной гребаной строчки. Ни разу. Я имею в виду, что за гнида поступает так со своим собственным ребенком? Подставляет, а потом просто на хрен бросает? Даже, блядь, не отвечает? — Рик покачал головой. — И бедный малый просто слетел с катушек. Начал заниматься вандализмом, драться, воровать. Он говорил, что это было, словно он был наполнен этим… дегтем, густым и черным, просто… гнилью. Говорит, что ему казалось, будто он ничего не стоил, ничего не заслуживал, даже ничего не хотел. В итоге тот попал в колонию для несовершеннолетних, а затем снова попал в систему. Проблемный ребенок. — Рик помолчал, ковыряя пальцем слой опилок. — Вообще-то я не имею права рассказывать тебе эту хрень, но думаю, что ты должна знать. Чтобы ты поняла.

Мои глаза пекло, и они были полны слез. Слишком много всего сразу. Подворье Джека, разговоры о детях и Карл. В основном Карл.

— Вот дерьмо, — проговорил Рик. — Я знаю, как все это херово, знаю, что это печально, поверь мне, это разбивает мое гребаное сердце, но пожалуйста, что бы ты ни делала, не смотри на него так.