Он не смог скрыть своего разочарования, когда понял, во что я одета. В его глазах читалось неодобрение, и меня это разозлило, чертовски разозлило.

Я села в его дурацкое кресло и сложила руки на груди, а потом высказала ему все.

— Можешь засунуть куда подальше свое дурацкое собеседование, — произнесла я. — Я не возьмусь за эту глупую работу. Ни за что и никогда!

— Пожалуйста, Кэтти, — попросил он. — Пожалуйста, просто выслушай меня. — Он сделал вид, что ему не все равно, притворился, что улыбается. — Как ты поживаешь? Прошло уже несколько месяцев…

— Хорошо, — огрызнулась я. — Все действительно превосходно, большое спасибо.

— Я надеялся, что ты сможешь прийти на день рождения своей тети Джорджины.

— Я была занята, — проговорила я. — Было много дел. И я уверена, тетя Джорджина прекрасно справилась и без меня.

Он шуршал какими-то бумагами, но не переставал смотреть на меня.

— Тетя Джорджина хотела, чтобы ты была там, она хотела, чтобы все ее племянницы и племянники были там.

— Уверена, что она прекрасно провела время с Верити, которая составила ей компанию.

Он вздохнул.

— Дело не в этом.

Я наклонилась вперед.

— Так в чем же дело? Почему я здесь? Почему ты шантажируешь меня Харрисоном Гейблсом, прекрасно зная, что это, скорее всего, мой единственный шанс? Это шаг самолюбивого придурка, понимаешь? Даже для тебя.

— Если ты так говоришь.

— Я так и говорю.

— Пожалуйста, — попросил он. — Я надеялся, что мы сможем провести продуктивную дискуссию. О твоем будущем.

— А что насчет моего будущего? — усмехнулась я. — Какое тебе до этого дело?

Он снова вздохнул и подвинул глянцевую брошюру. «Программа стажировки Favcom, инвестирование в ваше будущее».

— Мне не нужны твои инвестиции, — прошипела я. — Я прекрасно справляюсь сама.

— Шесть месяцев, — проговорил он. — Это все, о чем я прошу. Тебе хорошо заплатят, с тобой будут справедливо обращаться, и ты уйдешь отсюда с гораздо большим опытом, чем пришла.

— Мне не нужен опыт.

— Всем нужен опыт, Кэтти. Ты не можешь провести остаток своей жизни, только ухаживая за Самсоном.

Я ненавидела то, как он произносил его имя. Он не имел права произносить его имя.

— Значит, ты собираешься шантажировать меня Харрисоном Гейблсом?

— Я планировал индуцировать тебя Харрисоном Гейблсом.

— Инду-что? Что это вообще за слово такое?

— Мотивировать, — пояснил он. — Думай об этом, как о награде, в том духе, в каком она предназначена.

— О награде за что?

— За завершение программы. — Он сжал руки вместе. — Твои братья были на этом курсе и прошли его с честью. Себастьян теперь старший механик в R&D, а Доминик — бухгалтер четвертого уровня в финансовой команде.

— Ю-ху, ты, должно быть, очень гордишься ими.

— Так и есть, — ответил он. — Всеми вами.

— Оставь это, — отрезала я. — Мне не нужно твое одобрение.

— Оно все равно у тебя есть. Я твой отец. Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо.

— Да, но, может быть, я не хочу, чтобы ты видел, как я что-то делаю! Может, мне просто хочется, чтобы ты, наконец, убрался из моей жизни и забыл о моем существовании. Это должно быть достаточно легко для тебя, папа.

Он махнул рукой, чтобы я замолчала, как и всегда, и почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Дурацкие слезы. Мне не стоило сюда приходить.

Я встала, собираясь уйти, но он тоже поднялся, вытянув руки вперед, выражение его лица было печальным и просящим.

— Пожалуйста, — сказал он. — Давай начнем сначала. Просто дай мне пять минут.

Я пожала плечами, ненавидя все это. Мне было ненавистно желать получить награду, которую он предлагал. Ненавидела это место, его ужасное душное корпоративное здание, и моего глупого чопорного отца-бизнесмена.

— Пять минут.

— Твоя мать считает, что ты должна воспользоваться этой возможностью. И я был бы очень рад, если бы ты сделала это. Твоя сестра записалась только на прошлой неделе. Ты могла бы сразу же присоединиться, уверен, ты сможешь нагнать.

— Программа уже началась?

Тот кивнул.

— Я должен был сказать тебе раньше, но твоя мама не советовала, она сказала, что это даст тебе больше времени, чтобы отговорить себя.

— Как будто я когда-нибудь смогу уговорить себя на это.

Я представила себе Верити, порхающую в своем шикарном маленьком костюме. Сучка. Держу пари, ей это нравилось, держу пари, что у нее было все хорошо, все чертовски хорошо, намного лучше, чем у кого-либо еще возможно.

— Нет никаких подводных камней, никаких дополнительных условий. Вы заканчиваете программу стажировки, и я отправляю вас с Верити на месяц на ранчо к Харрисону Гейблсу. Все просто.

Если бы все было так просто.

Но это было просто. Он сыграл хорошо, очень хорошо. И хотя я была горда, упряма и полны обиды, я все еще оставалась той маленькой девочкой, которая смотрела на Харрисона Гейблса на YouTube и удивлялась, и мечтала, и представляла себе день, когда смогла бы стать такой же, как он.

— И что мне нужно делать? — спросила я тихим голосом. — Что на самом деле означает эта программа стажировки?

— Обучение продажам, — ответил он. — Лучшая из лучших. Немного полевого опыта. Немного опыта по продукту. Небольшая работа в маркетинге. Ты можешь специализироваться на последнем. Она может означать все, что ты хочешь, чтобы она означала. — Его глаза встретились с моими, и они оставались твердыми. — Пожалуйста, — сказал он. — Кэтти, я знаю, что отношения у нас не заладились, и знаю, что ты не думаешь обо мне хорошо, но, пожалуйста, просто подумай об этом.

Я занималась продажами в колледже, страховым телемаркетингом, чтобы заработать деньги на ливрею для Самсона. Я была в порядке. Более чем в порядке. Мои премии оплатили ему новое седло, хорошо изготовленное у настоящего седельника.

— И нет никакой закулисной игры, никакой смены правил в процессе? Всего шесть месяцев дурацкой программы, и я в самолете?

Он кивнул.

— Именно так. Только если ты хочешь остаться.

Никогда. Даже через миллион лет.

— А зарплата? — спросила я. — Какая зарплата?

— Для начала двадцать тысяч. Плюс бонусы сверху.

Двадцать штук могли бы стать отличным подспорьем вместе с другим моим маленьким заработком на стороне. Двадцать тысяч — это почти в три раза больше, чем я получала в ресторане.

— Время работы?

— С девяти до пяти с понедельника по пятницу. Все, как обычно, Кэтти.

Мысль о разлуке с Самсоном причиняла боль. Это было чертовски больно. И тогда я поняла, что он подловил меня. Потому что уже обдумывала его предложение, уже симпатизировала этому.

Мудак. Гребаный мудак.

— И кто же устроит мне эту лучшую из лучших стажировок? Дай угадаю… — усмехнулась я. — Ты?

Он громко рассмеялся.

— Господи, нет. Неужели ты думаешь, что я настолько самонадеян?

Я не ответила.

— Пожалуйста, Кэтти, поверь мне. Прошло много времени с тех пор, как я основал этот бизнес, и много времени с тех пор, как я был на вершине развития бизнеса. Продажи изменились, маркетинг изменился. Стажировка является ультрасовременной, во главе с лучшим из лучших. Самым лучшим из всех, обещаю.

— Отлично, — усмехнулась я. — Не могу дождаться встречи с этим лучшим из лучших. Это будет так весело.

— Значит, твой ответ «да»?

Я уставилась на него.

— Не думаю, что ты оставил мне большой выбор.

— Выбор есть всегда, — ответил он, и его голубые глаза встретились с моими. Голубые глаза, как и у меня.

Харрисон Гейблс. Я делаю это ради Харрисона Гейблса. И Самсона. И Джека тоже.

— Когда нужно приступить к твоей дурацкой программе? — вздохнула я. — Когда я должна зарегистрироваться?

— Я представлю тебя прямо сейчас, — ответил он, и мой желудок сжался. Порванные джинсы вдруг показались мне такой глупой идеей. Мне захотелось сбежать, сказать, что вернусь завтра, по крайней мере, надеть что-то, что меньше походило бы на подростковый бунт против высокомерного отца, но у меня не было времени. Он уже говорил по телефону, давая кому-то указания.