Прежде, чем начать военные действия, тяжкие всем, греки решили отправить в Трою посольство, о котором рассказывают по-разному; большинство говорит, что оно было отправлено значительно раньше, чем утверждают авторы, описывающие события до гомеровской «Илиады». Так, в утраченных «Киприях» Стасина Кипрского говорится, что посольство было направлено не во время подготовки к походу на Трою, а после того, как греки приплыли и высадились под стенами Трои и погиб Протесилай.

Как бы там ни было, но эллины выслали вперед Паламеда, Одиссея и Менелая с тем, чтобы они потребовали от троянцев возвращения Елены и всего захваченного имущества, а также выплаты немалого пени за похищение.

Паламед, благоразумие которого очень высоко ценилось и в дни мира, и в дни войны, приходит к Приаму и после того, как был созван совет, на котором не было отсутствовавшего в городе Александра, приносит жалобу на Александра и нанесенную им обиду. Не только греки, но и троянцы, присутствовавшие на совете, говорили, что выражение умных глаз Паламеда во время его речи несколько раз менялось от непоколебимого и даже устрашающего, до дружеского и даже ласкового.

– Царевич Парис грубо и вероломно нарушил все законы общепринятого гостеприимства. Подобные деяния вызывают вражду не только меж людьми, но и между государствами, Эрида же ненасытная порождает голод, скорби, кровавые битвы и другие убийства, споры, тяжбы и всевозможные бедствия. Вспомните о распре между Илом и Пелопом, а также о многих других ссорах, которые, начавшись из-за подобных же с виду незначительных причин, затем приводили к полному истреблению целых народов. Вспомните, кроме того, обо всех ужасах и тяготах всем ненавистной войны и, напротив, о преимуществах любого, даже самого плохенького мира. Мне прекрасно известно, какое негодование вызывает у всех любящих справедливость людей этот ужасный поступок Париса. Я уверен, что его и других виновных в этом нечестивом поступке, от которых отшатнутся все, неизбежно постигнет справедливая суровая кара за их вероломство…

Паламед не закончил и собирался продолжать речь, но владыка Приам вежливо прервал его:

– Сдержись, прошу тебя, Паламед, ибо потом может оказаться, что ты сам поступил несправедливо, возводя вину на того, кто отсутствует. Нельзя творить суд, если у обвиняемого нет возможности защищаться. Потому может случиться, что все твои упреки и обвинения будут опровергнуты, когда сын мой будет налицо.

Приам приказывает отложить рассмотрение жалобы греческих послов до прибытия Александра. Он видел, конечно, что некоторые из присутствующих на этом совете взволнованы речью Паламеда и что они, хотя и молчат, но своими взглядами осуждают совершенный Парисом бесчестный поступок, ибо Паламед излагал все удивительно складно.

Таким образом, в этот день совет распускают, а послов отводит к себе в дом с их согласия один из самых авторитетных троянских старейшин Антенор, человек гостеприимный и в большей степени, чем другие, приверженец добра, справедливости и чести.

Через несколько дней в Трою является Александр. Весь народ проклинает его: кто за дерзкий и наглый поступок, кто за тяжкую и не справедливую обиду, нанесенную Менелаю, и нет средь троянцев никого, кто бы его одобрял.

Встревоженный Приам созывает сыновей и спрашивает у них совета, следует ли возвращать Елену и похищенные богатства, и те единогласно говорят – отказать. Возбужденные необычной красотой эллинских женщин, которые прибыли с Еленой, они уже наметили их себе в наложницы, так как они были варварами и действовали под влиянием жадности и похотливой страсти.

Тогда мудрый правитель Приам созывает на совет знатных старцев и спрашивает у них как ему следует поступить. Но тут царские сыновья внезапно ворвались в совет и грубо пригрозили расправой некоторым из советников, если те решат иначе, чем угодно им.

Тем временем народ, собравшись на площади, громко выражал криками и руганью свое возмущение и справедливое негодование за нанесенную грекам обиду, притом столь недостойным честных людей образом. Поэтому прибывший в Трою Александр, охваченный страстью и опасаясь, как бы народ не учинил бунта, сам в окружении многочисленных вооруженных братьев и их личных охранников напал на собравшуюся у стен царского дворца толпу, и некоторые горожане при этом были ранены и убиты. Оставшихся людей спас приход влиятельных членов совета под предводительством благочестивого Антенора. Так, ничего не добившись и только напрасно пострадав, народ, униженный и оскорбленный царскими сыновьями, с глухим ропотом разошелся по домам.

На следующий день царь, поддавшись уговорам супруги Гекубы, приходит к Елене и, ласково приветствуя ее, говорит:

– Возрадуйся милая Тиндарида и будь уверена в моем к тебе самом добром расположении. Расскажи мне, красавица, подробно о себе, кто ты такая и откуда родом.

Та отвечает,

– Мой почтенный и возлюбленный свекор! Ты вопрошаешь о роде меня, и тебе я подробно все расскажу, Дарданид богу подобный. Я твоя родственница и по происхождению гораздо ближе к тебе с Гекубой и Александру, чем к Менелаю и Агамемнону…

Елена припомнила всю родословную своих предков, сказав, что Данай и Агенор были основателями и ее рода, и рода Приама. Она привела также и доказательства своего родства с Гекубой по материнской линии, так как сын Агенора Феникс положил начало их близкому родству, – его потомки и Димант, отец Гекубы, и Леда…

Закончив рассказывать о себе, прекрасная Спартанка расплакалась и нежным голосом стала просить:

– Умоляю благородный Приам, не выдавай меня грекам, раз уж принял меня под свое высокое покровительство. Мы с сыном твоим Александром полюбили друг друга, а что может быть выше любви? Смысл нашей с ним жизни теперь в том, чтобы видеть и слышать друг друга, мы с ним не можем жить врозь. А что касается обвинений в похищенье спартанских богатств, то это все ложь. Из спартанской казны мы с Александром увезли лишь то, что мне принадлежало по праву, ведь я законная дочь царя Тиндарея, который только недавно, после обожествления моих братьев Кастора и Полидевка уступил Менелаю, своему чужеземному зятю царскую власть в Спарте и Мессении при сохранении за мной моей собственности.

В ответ Приам лишь озадаченно покачал в обе стороны седой головой и так захлопал своими белесыми ресницами, прикрывавшими водянистые глаза с красными прожилками, что было не ясно, что же он решил.

Гекуба же, узнав о горячем желании Елены остаться в Трое с ее любимым сыном Парисом и одновременно о близком родстве с ней, обласкала ее и стала прилагать все усилия, чтобы ее не выдали, тогда как Приам и его сыновья и советники уже решили не откладывать больше переговоров с послами и не противиться желанию народа. С Гекубой был согласен один Деифоб, которому, как и Александру, любовная страсть к Елене мешала принять правильное решение. Поэтому Гекуба с упорством умоляла теперь Приама и сыновей оставить Спартанку, и ее никак не могли оторвать от Елены, и всех она пыталась склонить на свою сторону.

На следующий день Менелай со своими спутниками приходит в совет, собравшийся вместе с большой толпой на городской площади, и громогласно требует вернуть ему жену и все то, что было похищено вместе с ней.

Тогда Приам, который не остался глух ни к просьбам Елены, ни к уговорам жены, стоя в окружении сыновей, Спартанке, которая была специально приглашена, чтобы появиться перед народом, в наступившей тишине громко, чтоб слышали все, говорит:

– Когда – то спартанский царь Тиндарей, твой смертный родитель, предложил тебе, Елена, самой выбрать мужа из прибывших в Спарту женихов, и все остальные женихи, среди которых было много могущественных греческих царей, решили, что это справедливо. Теперь и я тебе предлагаю так же справедливо самой решить с кем и где ты хочешь жить дальше? Ведь ты не рабыня царя Менелая, сам Зевс – божественный твой отец, и ты можешь сама распоряжаться своей судьбой. Так ответь же при всем нашем народе и вот при этих послах – хочешь ты в Трое остаться с сыном моим Александром или хочешь возвратиться к своим и жить с Менелаем? Как сама ты решишь, так и будет, и твое решение будет нашим окончательным ответом Менелаю и остальным ахейским послам!