Только, прибыв в гавань Тенедоса, Парис утешил ласковой речью вдруг погрустневшую Елену и послал отцу вестника с подробным рассказом о всем происшедшем после его отплытия из Трои.

В «Одиссее» Елена говорит об ослеплении, какое ей Афродита послала, когда уводила ее из отчизны, бросить заставив и дочку, и брачную спальню, и супруга, который крепостью духа и видом своим мог потягаться со всяким мужем для смерти рожденным.

Спутники, сопровождавшие в этом плавании Париса, рассказывают, что фиалковенчанная Афродита сразу безумной страстью ослепила и Елену Прекрасную, и красавца Александра, как только свела вместе их. Он в первую же ночь после знакомства в полное владенье взял ее спальню, стены и ложе которой были все в пурпурных тканях. Вдоволь насладившись ласками на ложе любови, наутро они нагрузили несколько повозок сокровищами (драгоценные украшения и посуда, пурпурные ковры и одежды, более трех талантов чистого золота…) из богатой спартанской казны и повезли их на корабль. Так Александр в сопровождении Энея и других знатных родственников, гостеприимно принятый в доме Менелая в Спарте, совершает бесчестный поступок, которому нет оправдания. Ведь, если соблазнение на побег Елены можно объяснить вспыхнувшей взаимной любовью, то похищение сокровищ – преступное воровство.

В «Илиаде», Парис говорит, что на быстрых судах мореходных Лакедемон он с Еленой прелестной покинул и на скалистом острове они соединились впервые любовью и ложем.

Согласно Птолемею Гефестиону, некоторые говорят, что Елена была похищена Александром, когда она охотилась на горе Парфений; пораженная его красотой, она под могучим влиянием Пафийки, как собака, восторженно последовала за ним.

Дион же в своей речи говорит о том, что никакого похищения Елены вообще не было. Тиндарей посовещался со своими сыновьями, и подумали они по здравом размышленье, что не худо было бы им вступить в союз с могущественными царями Азии. Породнившись с Приамом, они получат влияние на тамошние дела, и никто уже не будет препятствовать их владычеству над всей Азией и Европой. Узнавшему об этом Агамемнону было, конечно, очень досадно, ведь он очень хотел, чтоб брат женился на прекрасной сестре своей жены Клитемнестры. Однако он не мог помешать Тиндарею, ибо тот был хозяином собственной дочери, да и сыновья его могучие внушали страх. Так что Елену Александр получил по праву, с согласия ее родителей и братьев, и возвратился с нею домой, полный торжества и ликованья. Приам, и все его сыновья, включая Гектора, и все остальные знатные и простые троянцы радовались этому законному браку и встречали Елену, прекраснейшую из земных женщин, жертвоприношениями и благословениями.

Фетида давно с нараставшей тревогой ожидала начала большой войны, на которой, согласно оракулу, убьют ее милого сына Ахилла, если он будет сражаться и потому, как только узнала о похищении троянским царевичем Парисом Спартанской царицы Елены, до чрезвычайности взволновалась и решила весь его флот погубить.

По зыбким волнам плыли троянские корабли над пучиной, где была похоронена маленькая Гелла, сорвавшаяся со спины златокожего барана Крия, на котором она с братом Фриксом проносилась над морем. С ужасом видит со дна идейские весла Фетида и понимает, что никогда не бывают предчувствия матери ложны. В окружении таких же среброногих сестер богиня морская без промедления Нерея водный чертог покидает, но воды бушуют, Нереидам путь преграждая. Море все переплыв, Фетида всплывает на воздух, и сама себе молвит:

– Вижу, наконец, я этот флот, который сулит тяжкие мне печали и неминуемый траур. Вижу, сбылось предсказанье и истинны речи Протея. Брачные факелы ярко горят на корме корабля – то невестку Приаму Энио неистовая Ареса спутница по волнам быстро несет. Знаю, что скоро тысяча кораблей чернобоких покроют Эгейские и Ионийские воды. Мало того, что все присягают надменным Атридам, будут еще и Ахилла искать на воде и на суше, но хуже всего, что к ним и он сам захочет примкнуть. Видно, выбрала зря я для моего милого сына знаменитого двувидного мужа пещеру на Пелионе, там его точно будут искать. Горе мне! О материнского сердца поздние страхи! Я не сумела, несчастная, только лишь спущены были в волны наших морей корабли ретейские, вздыбить грозные воды и алчных злодеев преследовать страшной бурей, в помощь сестер всех созвавши. А может, еще успею? Поздно! Увы мне! Разбой уж свершен и свершилось бесчестье. Все же надо мне попытаться – пойти и к ногам припасть повелителя моря. Буду я бури одной лишь молить у Посейдона и Тефии.

Тут же владыку морей узрела Фетида. От Океана седого он ехал неспешно, из гостей, едою доволен, губы со всем лицом нектаром морским измазаны были. Свита большая следом неслась за царем – оруженосцы тритоны тихо пели и в трубы играли, славя морского владыку, а сам он правил огромным трезубцем своим золоченую колесницу, возвышаясь над водной гладью. Приблизившись к Посейдону, умоляюще молвит Фетида:

– О, глуби великой отец и владыка! Видишь ли ты, для кого злосчастную гладь на морской поверхности открываешь? Ныне плывет без опаски божественной красоты судья безрассудный, богатые трофеи везя, что украл у хозяев радушных. Ах, сколько стонов земле принесет он и небу и сколько мне неизбывного горя?! Чтоб этого не случилось, ты корабли их в море обрушь или позволь мне самой с сестрами их потопить! Нет в этом несправедливости и жестокости: может же мать за жизнь сына бороться! Скорбь мне развей, если не хочешь, чтоб я у троянской могилы, оставалась навечно.

Щеки себе и грудь расцарапав, так Посейдона молила Фетида. Однако моря властитель ей отказал, сурово сказав в утешенье:

– Я не трону флот дарданийский и ты его потопить не пытайся напрасно! Рок запрещает. Непререкаемой Мойрой выткано: надолго сплетутся окровавленные руки Европы и Азии; многолетней войны ход давно предрешен, Зевс отдал эти годы убийствам. Но великим ты сына узришь на поле сигейском! Ты победишь, ведь во Фригии стольких детей похоронят матери, теплою кровью, когда Эакид твой затопит тевкров поля, а вздувшимся рекам поток перекроет трупами и колесницу свою замедлит волочившимся Гектора трупом. Неотмщенной ты не будешь страдать: все моря тебе в помощь и бурю дам тебе в день возвращенья данайцев после разрушения Трои.

Молвил так Посейдон, и Фетида потупила взор, огорчившись строгим отказом. Очень хотела она потопить в бурном море флот весь троянский – теперь же планы иные стала лелеять в любящем сердце материнском своем и печально устремилась к земле Гемонийской. Трижды руками взмахнула, ногой оттолкнулась от глади, и уже дно фессалийское ее стоп касается белых. Печальная Фетида пребывает в тяжких раздумьях, томима своей материнской любовью.

48. Фетида решает спрятать Ахилла на Скиросе

Стаций поет, как праведным гневом была вся объята Европа, безумием сладким битв воспылав. К справедливому возмездию цари призывают; и всех по кругу обходит Атрид, чью жену не украли. Он в рассказах своих сильно приумножает коварство троянцев: будто подло увезли прекрасную питомицу Спарты могучей, дщерь Олимпийца. Будто бы попрано было все разом нечестивой той кражей и законы, и справедливость, и боги.

Когда пребывавшая в глубокой печали Нереида узнала о том, что оскорбленный Менелай с братом Агамемноном уже собирают по всей Элладе царей для похода на Трою, совсем побледнело среброногой богини лицо, нестерпимая мука ее ввергла в смятенье, и она сказала своему трепетавшему сердцу:

– Они, конечно, захотят забрать и моего мальчика, чтоб и он воевал под троянскими стенами, хоть и не был он женихом, да и сейчас для войны лет ему еще мало. Но ведь не забудет про него никогда не дремлющая старая Ткачиха Лахесис.

Узнав о прорицании Калханта, согласно которому, грекам не взять Трою без участия в войне Ахиллеса, Нереида забыла обо всем на свете и была одержима одной только мыслью, которую, как заклинанье себе твердила: