Некоторые говорят, что не приглашенная Герой на свадьбу дочь чернокрылой Нюкты от мрачного Эреба богиня раздора Эрида явилась сама. Распря как будто в подарок с дерева Геры, растущего в саду сладкоголосых дочерей Нюкты и Геспера похитила большое золотое яблоко и бросила его на пиршественный стол, на нем она коварно сделала крупными буквами надпись «Прекраснейшей».

Эрида разжигает неистовые страсти и сеет непримиримые раздоры, которые часто оканчиваются драками, а иногда и настоящими побоищами, перерастающими в длительные кровавые войны.

Гераклит Эфесский говорит об Эриде, что война общепринята, а Вражда – обычный порядок вещей, и что все возникает через Вражду и взаимообразно… все, даже прекраснейшая гармония рождается, благодаря Распре и Необходимости.

Другие же уверяют, что отвратительная видом Эрида явилась на свадьбу Пелея и Фетиды по тайному приказу Громовержца, задумавшего мировую войну. Она бросила яблоко на середину стола, в то место его место, куда Гермес преднамеренно усадил вместе трех могучих олимпийских богинь Геру, Афину с одной стороны стола и Афродиту напротив них.

Увидев броскую надпись, фиалковенчанная Афродита медленно потянулась к яблоку, посчитав, как само собой разумеющееся, что оно предназначено именно ей – ведь она была самой прекрасной и, кроме того, яблоко было одним из главных ее атрибутов. Любовники или те, кто желал стать любовником, дарили (бросали) возлюбленным или клали яблоки у порога их дома в знак своей любви.

Однако не успела рука, как всегда, мило улыбающейся Киприды взять золотое яблоко, как на нее опустилась могучая рука богини организованной войны, выпрыгнувшей при рождении из головы Зевса с воинственным кличем, с огромным копьем и в доспехах. Слышать хвалу своей красоте и самая мудрая рада. Рука сидящей напротив Афины была столь тяжелой, что Пафийка не смогла не только взять яблоко, но даже пошевелить своей прекрасной рукой.

К спору двух олимпийских богинь тут же присоединилась третья, самая главная из бессмертных богинь – богиня богинь. Гера, сидевшая рядом с Афиной, обведя всех властным, повелительным взором, с царским достоинством потянулась, чтобы взять яблоко, но и она не сумела. Тритогенея наложила свою вторую, не менее тяжелую руку и на ладонь супруги Зевеса.

Каждая из богинь громко, чтоб все слышали сказала, что именно она прекраснейшая и яблоко, по справедливости, принадлежит ей. Спор богинь оказался даже более жестокий, чем ожидали задумавший эту небывалую ссору Зевс и послушный исполнитель его воли Гермес.

Фиалковые глаза златовласой Киприды от гнева стали черными, как влажная смородина и под гнутыми ресницами заблестели, как всепожирающий пламень… Густые брови Афины, сошлись на переносице, как у отца в минуты ярого гнева и так же, как родитель, она вдруг заскрежетала зубами и, отпустив противниц, сжала могучие, как у мужчины кулаки. Казалось, еще немного, и Тритонида изобьет противниц, не признающих ее красоты… Сжатые губы и сузившиеся глаза Геры говорили, что она уже задумывается о злых кознях против своих соперниц, а раздувающиеся ноздри свидетельствовали о еле сдерживаемой ярости.

Неизвестно чем закончилась бы ссора трех самых могучих олимпийских богинь, если бы Владыка блистательных высей Олимпа не восстал во весь свой огромный рост с высокого трона и не поднял руку, требуя так всеобщего внимания. Зевс не скрывал своего взгляда, обращенного к Афродите, который ясно говорил, что именно ее он считает прекраснейшей. Однако вслух Громовержец этого не сказал и не потому, что боялся скандала с супругой своей или дочкой. Олимпиец не хотел сказать то, что справедливое и любвеобильное сердце ему подсказало, ибо в помыслах тайных он имел другое намерение. И вот в наступившей тишине прозвучало такое вещание Олимпийца, и бессмертные окрест ему безмолвно внимали:

– Слушайте слово мое и боги небес, и богини: я вам поведаю, что мне в груди сердце внушает; и никто от богинь, и никто от богов да не помыслит слово мое ниспровергнуть; покорные все совокупно мне молча внимайте! Покой наш блаженный нарушен: трех наших олимпийских богинь Эрида рассорила. Не знаю кому бросила яблоко Распря, не любимая всеми, и знать не хочу – слишком много ей чести. Однако, что сделано, то уже в прошлом, а прошлое изменить даже я не могу. Затаенная вражда опаснее явной, и нет вражды неукротимей, чем ненависть между своими! Поэтому, чтобы решить спор между великими богинями мирно, сделаем так. Тритония, мудрая моя дочь, и ты грозная Гера, сестра моя и супруга, и ты улыбколюбивая Афродита, все трое вы завтра пойдете с Гермесом на первый в истории конкурс красоты, который я сейчас учреждаю. На нем будет справедливо решен ваш спор из-за яблока с надписью «Прекраснейшей», нарочно брошенного Эридой, обиженной на то, что ее не пригласили на свадьбу Фетиды.

– Знаем мы и твое мирное решение споров, и твою справедливость так же, как и правду Килления, сына твоего хитроумного. Вы с ним выберете такого на конкурс судью, что мир после его суда будет хуже войны…

Одновременно возмущенно закричали Афина и Гера, видно подозревавшие, что Зевс выберет судью, который присудит победу Киприде. Как только Кронид услышал слово «война», он замахал сжатыми кулаками, приказывая супруге и дочери замолчать, и те не были ему не послушны. В наступившей тишине Олимпиец грозно изрек:

– Не забывайте, что я главный охранник справедливости во Вселенной моей, и я решаю, что справедливо. Но, чтоб никто даже не усомнился в моей беспристрастности в этом споре главных богинь, я назначаю судьей…

Сын хитроумного Крона, сомкнув на переносице кустистые брови, сделал красноречивую паузу, как бы мучительно раздумывая, кого бы назначить судьей, и сказал притворно неуверенным голосом, как бы говоря первое, что пришло в голову:

– Никому здесь не известного … какого-нибудь… троянского пастуха.

Затем уже уверенно, тоном, не допускающим возражений, Кронид властно изрек:

– Сын наш с Майей (матушка, кормилица) Киллений, трудолюбивый моих исполнитель желаний, отведет вас к пастуху одинокому, и тот в тихом своем жилище присудит гесперийское яблоко в награду богине, которую сочтет самой красивой.

Афина и Гера, приготовившиеся спорить с владыкой Олимпа, видно, не нашли, что возразить, они лишь недоумевающе переглянувшись и дружно пожали плечами.

Колуф в «Похищении Елены» поет, как Зевс, увидав, что друг с другом богини враждуют, тут же Гермесу дал порученье, при всех к нему обратившись с такими словами:

– У Ксанфа, реки, что близ Иды течет, ты найдешь сына Приама, Париса, прекрасного юного мужа, – он возле Трои в горах обитает, пася свое стадо, – яблоко дашь ты ему – он судьей над богинями будет. Пусть он оценит красу их очей и прелесть их лика.

Та, что всех больше пленит его красотою расцветшей, та и получит в награду тот дар, чем чаруют Эроты.

Вот что Кронид Эгиох велел Гермесу исполнить. Выслушав волю отца, исполнительный его вестник покорился охотно и тут же на своих крылатых талариях отправился в путь, разрезая воздух со свистом.

Некоторые говорят, что Владыка Олимпа не спроста назначил судьей первого конкурса красоты пастуха одинокого, ведь Парис был не обычный пастух, а троянский царевич, а Зевс задумал разжечь великую войну всей Эллады с Троей, самым могучим городом Азии и ее многочисленными союзниками.

Впрочем, говорят так же и то, что Олимпиец, сердцу которого действительно была милее всего справедливость, выбрал именно Париса в качестве бесстрастного, справедливого судьи спора богинь за золото гесперийского яблока по следующей причине. Этот Парис, будучи пастухом, любил развлекаться распространенным в то время состязаньем быков, во время которого они стремились вытолкать рогами противника из очерченного круга. У него был очень мощный бык, победивший всех быков не только из огромного стада Агелая, но и из всех соседних троадских стад, и Парис объявил, что оденет золотой венок на рога быка, сумевшего победить его быка. Когда изнывавший от скуки в мирное время Арес, превратившись в быка, стал победителем, Парис одел на него корону, хотя и чувствовал, что этот бык был не обычный. Царь богов, наблюдавший за соревнованием и последующей наградой, запомнил справедливого троянского пастуха.