— Катенька, — предупредительно покашливает возле моей головы Марго. — Десятая? Ты уверена?

Судя по тону, мама чем-то крайне недовольна.

— Двенадцатая акушерская, — с усмешкой в голосе отвечает эта Катя. — Я не оговорилась, Ольга Алексеевна, — то ли с извинениями, то ли с объяснениями обращается теперь ко мне. — А Маргарита Львовна права. В Вашей карте, естественно, будет отражен акушерский срок, который соответствует десятой неделе от зачатия. Такие странные подсчёты. Здесь всё зависит от Луны, — свободную от аппарата руку она неторопливо поднимает вверх, как будто молится или отдает дань уважения невидимым, но точно существующим высшим силам.

— Нормальные подсчёты! — исправляет доктора свекровь. — Кать, давай уже начнём, а то нам ещё за результатами к генетикам идти.

— Рит, в самом деле, — поверх очков шипит сонолог. — Эдик со своими ДНК-цепочками подождёт. У них там вечно запара. Наверное, потому что заведующий там, — она почесывает свой висок, — немного с прибабахом. Я бы на вашем месте туда не ходила без мужского сопровождения. Уж больно принц Эдуард красив. И потом, дай милой, симпатичной и, — внимательно рассматривает меня, — немножко, совсем чуть-чуть, нервной мамочке рассмотреть непоседливого малыша. Ни на минуту не останавливается идеальный мандарин.

«Мандарин?» — я громко прыскаю, но тут же закрываю рот рукой.

— Извините.

— Смеяться в кабинете гинеколога всегда разрешено. Фото делать будем?

— У? — Маргарита обращается ко мне.

— А можно? — заглядываю этой Катеньке в глаза.

— Даже нужно. Папка отсутствует, хотя…

— Он на службе, — оттягиваю здоровый воротник покалывающего кожу свитерка.

— В следующий раз придет?

Когда о моей беременности узнает! Это тайна. Наш с мелким маленький секрет. Я вроде не трусиха, но рассказать о том, что всё у нас с ним получилось и что наше счастье, как говорят, не за горами, не могу. То время неудобное, то ситуации неподходящие, то он валится без рук, без ног, без сил, то я на что-то надуваюсь и не могу его за невнимание простить. И ещё! Об этом знает только мама. Как? Как же Ромочке про это сообщить?

«Я беременна. Ура!» — вроде ничего особенного. Но мы так долго ждали маленького счастья. Неужели сообщение о том, что нас скоро станет на одну живую единицу больше, прозвучит скучно и уныло, постыло, пресно и… Слишком прозаично!

Я тут столько видео на эту тему из подлых соцсетей пересмотрела, что обо всех не рассказать. И в каждом… В абсолютно каждом это происходило необычно, весело и очень мило. Муж обнимал жену, брал её на руки, кружил, смеялся, целовал, даже что-то обещал, затем пристально смотрел в её глаза и отворачивался от камеры, чтобы любопытные носы, вроде меня, не встревали в персональное счастье будущих родителей.

— Да, конечно, — с придыханием говорю. — Уже не страшно.

— Не страшно?

— Срок сильный и…

— Дорогая мамочка, с этим никогда не угадаешь. Не хочу пугать, но всякое бывает. И на последних неделях попадают в непростые, всё чаще щекотливые ситуации, когда единственным способом стать матерью выступает только кесарево сечение по случайно появившимся показаниям. Поэтому утверждать о силе срока у нас не принято. Малыш уже активен, он носится по матке, потому что крошечный, а там ему раздолье. Тепло, темно и глухо. Вот так на сегодняшний момент обстоят дела внутри. И только!

— Носится? — цепляюсь почему-то только лишь за это слово.

— Конечно. Шестьдесят один миллиметр — самое оно! О, как! Богатырь!

— Это мальчик?

— Пока рано об этом говорить. Он только ушки нарастил, а половая принадлежность ещё в пути. Пипочка в динамике. Слабые намёки, понимаете?

— Это ведь хорошо? — а я сверяюсь с Маргаритой.

— Отлично, — и почти мгновенно чувствую её ладонь у себя на голове. — Не волнуйся, пожалуйста, — с лаской шепчет в мой висок. — Скажешь сегодня, Олечка?

Скажу! Скажу! Обязательно! Если он, конечно, вовремя придёт.

— Но там есть зачатки мимики. Он на свет реагирует и на слабые вибрации. Так что, я начинаю фотки собирать?

— Фотки? — хихикаю в кулачок.

— Сейчас подловлю мальца и обездвижу.

— Ой, не надо, — немного отхожу, а после, совершенно не скрываясь, звонко хохочу.

— Фас! Профиль!

— Кать, заканчивай, а! — серьезно заявляет мать. — Давай пока по теме, а развлекаться после будем. Подтверди развитие, и мы пойдем.

— Торопишься?

— Хочу погулять с Олечкой. Имею право в свой законный выходной день.

— Ну да, ну да. Везё-ё-ё-ё-т! В цветном исполнении не обещаю, но черно-белая картина получится отменного качества.

— Новая аппаратура? — вытянув к огромному прибору руку, свекровь царапает ногтем сильно выступающий к нам бок.

— Идеальная, Рит. Даже немного скучновато. Исчезло поле для деятельности. Фантазия теперь молчит, а за неё отчитывается этот ультразвук. Скоро, видимо, пациенты получат возможность лично делать процедуры, не погружая собственное тело и разум в щадящий их системы общий наркоз.

— Это первый ребёнок, Катюша, — внезапно глухо произносит мать. — Пожалуйста, со всеми подробностями и деталями. Я хочу знать, потому что дети долго к этому счастью шли. Извини, если я резка, но, честное слово, измучилась в нетерпении. Протокол, подруга! А фоток сделай побольше.

— Для Игоря!

— Естественно.

— Ой, мама, нет, — сжимаюсь и пищу.

— Он женат на гинекологе, Лёлечка. Чего только не наслушался за годы моей плодотворной практики!

— Я Роме хочу…

— Не обсуждается, солнышко. Сынок узнает только от тебя. Когда созреешь, тогда и скажешь.

Сегодня! Больше не имеет смысла откладывать новость в долгий ящик, и так с этим сильно затянула. Я ведь обещала ей, в конце концов.

— Сделаем всё в лучшем виде. Начнём? — с вопросом эта Катя обращается теперь ко мне.

— С ним всё хорошо? — приподнявшись, пытаюсь заглянуть в большой экран.

— Тихо-тихо. Смотрите только прямо, Оля. Телевизор перед Вами, — указывает пальцем себе через плечо. — И диагональ, и разрешение для беспокойных мамочек. Ко мне в святая святых не суёмся, наслаждаемся 3D-изображением, а в нужный момент снабдим немое кино качественным звуком в дополнение к великолепному изображению.

Точно! Вот я недалёкая беременная дура. Видимо, специально для таких любопытных транслирующее полотно повесили на стене напротив сильно вытянутой кушетки, на которой я спеленатым солдатиком лежу, опустив пояс тёплой плиссированной юбки и отодвинув чересчур растянутую резинку свободного по фигуре свитера.

— Двенадцатая лучше, чем десятая. Правда? — шепчет мне на ухо Марго.

— У-у, — обратив лицо к ней, как болван киваю и молчу.

— Дышать можно, рыбонька. И говорить, кстати, тоже, — свекровь подмигивает и, наклонившись к моему лицу, целует в лоб, а потом опускается тёплыми губами на чуть-чуть подрагивающую щеку. — Не волнуйся.

— Там, — указываю ей глазами на огромное табло, где сейчас рябит какой-то белый шум и передвигается древняя логарифмическая линейка, — всё хорошо?

— Катя нам сейчас расскажет. Послушаем? — свекровь сосредоточенно взирает на свою подругу, уставившуюся в свой экран.

— Да, конечно. Готовы, девочки?

Ещё бы! Мы через столько ради этого прошли.

— Параметры матки отмечу и запишу. Это пропущу?

— Да-да, — я, видимо, спешу, потому как свекровь отрицательно мотает головой.

— Кать, в самом деле…

— Марго, прошу простить, но не на чем заострить внимание. Отличное щадящее лечение и послушный пациент равно, как водится, счастливая и лёгкая беременность и родоразрешение в установленный акушером срок. Нечего здесь обсуждать. Прицепиться не к чему. Идеальная квартира для малютки, который, между прочим, успел сформировать все важные для полноценной жизнедеятельности органы. Двенадцатая неделя — незримый переход от первого триместра ко второму. Могу лишь поинтересоваться об общем самочувствии. Неприятные спутники приятного состояния — тошнота, рвота, перепады настроения, головокружения — пропали или…