— Он нассал в каждый! — жена прокручивает сигарету, выдавливая дно тяжелой пепельницы.

Блядь! А я ведь сразу не заметил: пушистый серый комочек с собранными возле маленькой грудки лапками в беленьких носочках дремлет почти рядом с ней. Почти… Почти… Но всё же на некотором расстоянии. Паштет заплющил зелёные глазёнки и наклонил головку, растопырив глупо уши, изобразив при этом заснувшего перед телевизионным экраном скукоженного старичка.

— Я смотрю, вы подружились? — киваю в сторону крошечного ссыкуна исключительно в модельные туфли Ольги. — Нашли общий язык. Я так понимаю, Пашка знает итальянский?

Она не отвечает, но оттолкнувшись ладонями от сидения дивана, встает, а после направляется ко мне, развязывая почти отсутствующий халат, на самом деле создающий только видимость своего наличия.

— Миленький комплект, — хватаюсь за воротник рубашки.

— Секса больше не будет, — шепчет, подбираясь ближе. — Больше никогда, Ромочка. Я не хочу! И не захочу… Я знаю!

Условие? Мы будем жить с ней, как брат с сестрой? С сестрой, у которых третий номер и осиная, е. ать, талия? С сестрой, на которую у меня стоит, как каменный? С сестрой, для которой я готов на всё? Мне кажется, ответ слишком очевиден.

— Мне неприятны прикосновения, — уставившись мне в грудь, лепечет Лёля. — Больно там, — укладывает руки на лобок. — И ты не смотришь, словно я… Я ничто?

— Я согласен, Лёля.

Лишь бы с ней. Плевать на все желания и помыслы. Пусть будет так, как хочет эта женщина!

— Кота кастрируем по возрасту, — встав на цыпочки, шепчет точно в мои губы.

— Что? — шарахаюсь, но тут же нахожусь, удерживаюсь и не отклоняюсь. По крайней мере, я быстро возвращаюсь в то же положение.

— Ты меня услышал, Юрьев.

А… А… А? Да, вероятно, снова похрен. И в самом деле, лучше пострадает за благое дело слабый на пузырь Паштет, чем кто-нибудь другой. Чем я, в конце концов.

— Я согласен!

С тобой — на всё… Моя любима-а-а-ая!

То же время

Над кошачьим хвостом, удерживаемым возле корня женским запястьем с моим кольцом на безымянном пальце, занесен здоровый тесак для разделки мяса.

«Что за хрень?» — не соблюдая осторожность и не попадая в нужные по смыслу сенсорные клавиши на экране телефона, строчу со скоростью звука. — «Оля, прекрати! Это несмешно».

«Волнуешься за блохастую мелочь, Юрьев?» — в ответ незамедлительно прилетает. — «Тварь уже смирилась с участью. Он даже не пищит и не извивается. Смежил наглые глазища и дышит, словно марафон бежит. До чего же мерзкое создание. Между прочим, половые причиндалы, маленькие бубенцы разврата, уже тю-тю. Вонь, думаю, теперь исчезнет» — я вижу на своём экране фотографию чего-то мерзкого, жуткого и безобразного, кроваво-красного, маленького, опутанного бело-жёлтой слизью и… Кошачьей шерстью?

Не может быть! Зачем же так жестоко, детка?

«Оля, нет!» — растираю средним пальцем бровь, ощущаю жар в ступнях и сильную пульсацию в висках.

«Да, Юрьев! Мне насточертело гавкать. Я пережала все сосуды и продезинфицировала твоим пойлом лезвие. Растянула Пашку на кухонном столе и чиркнула по яйцам. Если это важно, то кошачья голова болталась там, где ты, как правило, сидишь».

«Не верю!» — не успеваю отослать свои слова, как тут же получаю идеальное по исполнению фото с разорванным причинным местом между покрытых серой шерстью тонких лап и стянутыми грубой ниткой мягкими краями. — «Ты больная. Мать твою, зачем?».

«Научи его опускать за собой крышку унитаза и опорожнять кишечник в строго отведенном месте. Устала убирать его дерьмо, мочу и блевотину вместе с тем, что он подбирает языком, когда вылизывает под своим хвостом. Ты его принёс — ты в ответе за уродца. Одной проблемой стало меньше. Я её решила — тебя же постоянно нет. У палача — на первом месте служба, а теперь особо важная работа. Красову привет. Пусть к херам идёт вместе со своим проектом!».

Жена совсем не затыкается, посылая стремительные и ужасные по содержанию сообщения.

«Оль, я не могу говорить. Неудобно. Это зал совещаний, а не мой кабинет. Надо отчитаться за проделанную работу. Вернусь пораньше. Обещаю! Через полтора часа, например. Согласна подождать? Повремени, пожалуйста, с казнью. Не лишай его хвоста. Это может потерпеть хотя бы двадцать минут? Я перезвоню, и мы всё обсудим. Послушай…».

Настойчиво перебивает стерва:

«Нет! Я не пустое место, Юрьев. Я нормальный человек. Не больная. Не заразная. Не… Не… Не… Ведёшь себя, как скот, которому под член попала длинная вожжа. Бьёшь без сострадания своё хозяйство и мою промежность. Юрьев, я предупреждаю. Пока по-хорошему. Сашеньке привет».

Конструктивного разговора, видимо, не выйдет. Значит, будет так:

«Обязательно! Каждому передам, когда подойдёт время дополнительных вопросов. Твой Фролов, кстати, взял обещанное Костей слово и теперь его не заткнуть. Болтлив до невозможности. От Сашеньки меня тошнит. И да, Лёль, мы обсуждаем проект Тереховой. Он ведь заинтересовал тебя. Ты могла бы присоединиться к незапланированной летучке. Подключить?».

Великолепная женщина — способна перебить, не заморачиваясь особо тем, что у нас проходит интерактивное общение.

«Нет! Если интересно, на ужин — паштет и пирожок с картофельно-мясной начинкой».

— Ром? — мужской голос звучит на заднем фоне, где-то вдалеке.

— Юрьев? — кто-то чересчур настойчив, а судя по произношению, к тому же слишком зол, огорчён. Или озабочен?

— Роман Игоревич?

— Что? — неотрывно таращусь на застывшую картинку экрана блокировки.

— В чём дело? — Костя наклоняется вперёд и, вытянув руку по направлению ко мне, осторожно дёргает рубашечный манжет.

— У службы безопасности вопросов нет, — на автомате, не отрываясь от бессмысленного созерцания, ровно и спокойно отвечаю.

— Плохие новости? — босс лезет дальше. — Кто?

— Нет, — мгновенно отрезаю.

— Отец?

— Нет. Мы закончили? — пробежавшись взглядом по лакированной поверхности круглого стола, поднимаю на него глаза. — Я свободен?

— Жена?

— Я могу идти? — настаиваю на своём, заметно огрубляя голос.

— Какого чёрта мы постоянно решаем чьи-то проблемы, никаким образом не связанные с развитием архитектурно-строительного бизнеса? — с трибуны на вылизанный до блеска огромадный стол, почти под нос летят бумаги, судя по содержанию и записям, относящиеся к бухгалтерским проводкам. — Котян, по существу есть, что сказать, уточнить, на всякий случай, заметить, возможно, о чём-то позаботиться и заранее предупредить? Первая солидная сумма уже пришла, если это вообще кому-нибудь нужно. Платеж с пометкой «выяснено» разбросан по соответствующим статьям крупных будущих расходов.

— Спасибо, — Красов прожигает взглядом, пытаясь выяснить ментально, что всё-таки со мною происходит. — Мы начнём, как только согласуем с Юрьевой макеты. Участок узаконен? — по этому вопросу он обращается исключительно ко мне.

— Да, — подтверждаю, лениво двигая ресницами. — Нареканий к документам нет.

— Ольга должна обозначить найденные несостыковки в плане и предложить возможные варианты решения. Оттягивать не имеет смысла. Заказчик, — на этом слове он играет в переглядки с Фролом, а после возвращается ко мне, — очень непостоянный малый. Сегодня говорит одно, а завтра встречается с Исполнителем на совершенно другой территории.

— Это не повторится, — уверенно заверяет Сашка. — Полагал, что вы с Ингой всё решили. Зачем ты опять возвращаешься к этому же пункту?

— Откуда знаешь? — босс, не скрывая недовольства, громко хмыкает.

— По-моему, мы уже всё обсудили с тобой, Котян. Клиентка ещё раз ознакомилась со всеми предложениями, тщательно обдумала то, что ты привёл для пущей убедительности, и, как было задумано, остановилась на том месте, которое было предложено ею ранее. Могу сказать, что Инга Терехова прислушалась к интуиции профессионала с заглавной буквы «Пэ».