Сыщик подошёл к писарю и посмотрел на его труды: все иероглифы были идеально ровные и совсем не походили на те, которые были нужны.

— Юй-гунзцзы! Я могу попробовать? — вызвался Бянь Ху.

Шаоцин помедлил, но всё же кивнул. Бянь Ху выхватил кисть, присел рядом с Вэнь Сянем и попытался повторить иероглифы. Ему удалось это со второй попытки: кривые, плохо читаемые — то что, было нужно!

— Отлично! — шаоцин похлопал его по плечу и протянул готовый нефрит и кромсало.

Бянь Ху аж засиял. Он сел и вырезал нужные иероглифы на камне. Когда всё было готово, подделку нельзя было отличить от настоящего пропуска.

— Ну? Кто идёт? — полюбопытствовал Юн Лю Ян.

Тяжелое бремя выбора взял на себя Цзя Син.

— Ши-гуньян и Юй Фэн и ты, — он указал веером на Юн Лю Яна. — Засветились как могли. Бянь Ху и Вэнь Сянь уже теперь тоже. Я не пойду. Мне там делать нечего. Остаётся Е Хэй.

— И я! — сказал сыщик. — Зря мы поддельный пропуск делали?

— И как ты намерен пролезть?

Вместо ответа Юй Фэн неожиданно достал из бездонной сумки Вэнь Сяня маску-череп. Девушка посмотрела на сыщика: в её глазах читался немой вопрос и непонимание.

— Купил в Лояне, на всякий случай, — пояснил сыщик. — У нас сейчас же фестиваль голодных призраков? Вот и побуду временно призраком!

— Рискованно, — сказал Юн Лю Ян.

— Значит, надо снизить риски, — ответил Юй Фэн. — Лекаря Цзя! Раздевайтесь!

Лекарь Цзя, обмахивающийся веером, аж замер от такой наглости.

— Юй-гунцзы! Да вы совсем берегов не видите!

— Я же не могу пойти в тот одежде, в которой меня хорошо запомнили! — развёл руками сыщик.

— Разумно, — Цзя Син сложил веер и начал снимать своё пао.

Ши Яньцзы отвернулась. Юй Фэн поменялся верхними одеждами с Цзя Сином. Подпоясав дорогое пао лекаря, сыщик надел маску и сказал:

— Сычжи Е, ты готов?

Девушка открыла глаза и увидела Е Хэя: он достал маску из той же бездонной сумки Вэнь Сяня и надел её на лицо: маска легла как вторая кожа. Сейчас рядом с Юй Фэном стоял молодой человек, напоминавший сына мясника: на щеках играл румянец, изменился разрез глаз, нос стал толще.

— Будешь вместо писаря, — кивнул ему Юй Фэн. — Возьми всё что нужно.

Е Хэй сложил письменные принадлежности в сумку Вэнь Сяня и повесил её на плечо. Сыщик направился к лавке, не привлекая никакого внимания — сейчас многие ходили в таких масках: одни так отдавали дань уважения призракам, другие пыталась слиться с ними и не пострадать при встрече.

— Кто вы? — спросил один из охранников.

Шаоцин протянул сразу два пропуска и жетон лекаря: сыщик прекрасно знал о уважаемости лекаря и с готовностью воспользовался его личностью.

— Что с вашим лицом, лекарь Цзя? — прищурился охранник.

— Странная западная болезнь, — голос сыщика и прям походил на голос лекаря. — Все лицо в сыпи. Это не заразно. Мой юный ученик впитывает мои бесценные знания днём и ночью. Как видите, его лицо чище вашего!

Охранник, чью рука была теперь перевязана окровавленной тряпицей, посмотрел на пропуск, затем ещё раз оглядел гостей с ног до головы, вернул жетон и отодвинулся, пропуская их.

Сыщик и Е Хэй исчезли за дверями лавки.

— У них получилось! — с восхищением шепнула девушка. — Они поверили, что это вы, лекаря Цзя!

— Ничего удивительного, — отозвался Цзя Син. — Вместе с цин Чэном я тогда спас генерала Ян.

— Самого генерала Ян? — воскликнула девушка.

Лекарь Цзя гордо вздёрнул подбородок, обмахнулся веером и охотно поделился своими достижениями:

— Он вернулся с победой, но тогда в их рядах были степняки. Выждав момент, они напали на генерала, на приёме у императрицы. Цину Чэн тоже досталось. По счастью, и я там был: сдавал имперские экзамены. Сдал так хорошо, что они оба выжили.

— Вы талантливый лекарь! — похвалила его девушка.

— Талантливым я стану тогда, когда найду противоядие от клещевины, — ответил Цзя Син. — Пока же я просто знаменит. Надо будет потом попросить вознаграждение за использование моего лицо и имени.

Вэнь Сянь и Бянь Ху рассмеялись.

— Да тихо вы! Ещё не хватило, чтобы нас услышали! — проворчал чжэн Юн.

Он тоже улыбнулся, прислушиваясь ко всему, что происходит возле лавки. Рука бывалого воина привычно лежала на рукояти меча. В другой руке он держал меч Юй Фэна.

Острый слух демона уловил этот весёлый смех. Бин Цилин лениво лёжал на черепицах, согретых солнцем. Заклинатель тоже всё видел, но пока ничего не понимал. Внезапно он уловил чей-то грубый цингун.

Расставив руки, демон спрыгнул с крыши в хутун так легко и спокойно, словно был пёрышком журавля. Коснувшись земли, Бин Цилин почувствовал тёмную ци. Где-то рядом бродили тени: их нераспавшаяся энергия текла вспять и была убийственна.

Звуки шагов с одной стороны и тени с другой стороны двигались к одной точке: в хутун, где сидели люди Юй-сюна. Демон сконцентрировался и двумя пальцами нарисовал круг в воздухе. Круг стремительно увеличился в размерах, накрывая хутун.

«Духовный Пузырь?», — Ши Яньцзы сразу почувствовала колыхание воздуха над хутуном. Такие временные пузыри могли делать заклинатели, когда нужно было ненадолго скрыть своё присутствие от чужих глаз.

Девушка нахмурилась и положила руку на меч.

Лавка древностей.

Внутри лавки пахло благовониями, а на полках стояли древности: сосуды, шкатулки, свитки…

Многие артефакты были сломаны, а от некоторых остались только осколки. Но сыщик не стал осматриваться: он с порога заметил единственное, что его заинтересовало — струну гуциня. Сыщик быстро нашёл лавочника, который топтался за прилавком, тщательно прочищая древний сосуд, и молча поставил на лавку нефритовую шкатулку. Рядом положил жетон Далисы.

— Что? Как? Где? Вы⁈ — побледнел лавочник, явно признав обе вещи.

— Мы нашли эту шкатулку и пришли спросить вас! — ответил шаоцин, снимая маску.

Рука лавочника потянулась к колокольчику, стоящему на прилавке: на его звон должны были явиться те самые охранники. Но позвать их насмерть перепуганный человек не успел: шаоцин многозначительно воткнул в прилавок кинжал — Цепной пёс всегда носил его с собой, прятав под одеждами. Давняя привычка.

Рядом, для пущей убедительности, он воткнул кинжал, который отобрал у скандального торговца шёлком.

— Расскажи всё, что знаешь об этой шкатулке, — от голоса сыщика веяло таким холодом, что лавочник беспокойно сглотнул страх, вставший комом посреди горла.

Е Хэй приготовился писать.

— Здесь были запечатан тени цзинюй, — сказал лавочник.

Сыщик закатил глаза.

— Они были отравлены багульником в начале зимы, шесть лет назад, — добавил лавочник.

— Так, а вот это уже интересно! Продолжай. И не вздумай врать! — сыщик многозначительно постучал пальцем по жетону Далисы. — Я знаю, одного человека, который быстро выбьет из тебя всё, что ты знаешь!

— Я помню отравления начались ещё в 692… — судорожно глотнул лавочник.

«Мой отец тоже был отравлен в 692 году!».

— Кто ты? — спросил сыщик.

— Я рассказчик, работал возле Весеннего дома в том году. Он был популярным! Туда приходил сам Ши-сяньшэнь, приближённый императрицы!

— Вот как?

— Да! Поэтому мне платили хорошо. А мой сын болен, он пострадал в пожаре много лет назад. Он обезумел! Чтобы поставить его на ноги, потребовалось много денег!

— Как ты понял, что это именно багульник?

— Я сам немного изучал медицину, чтобы помочь моему сыну излечиться от безумия! Я видел, как эти цветочки торчали из-за пазухи людей, которые входили в дом!

— Ты знаешь что-то о ящерицах?

— Это люди Ли Сяня…

— Ли Сяня⁈ — оторопел сыщик. — Второго сына императрицы? Он же покончил с собой в 680 году!

Лавочник кивнул.

— Откуда ты всё это знаешь?

— Я далёк от двора, но близок к домам. Туда приходят самые разные люди и много чего болтают.