На втором сходе я больше не пытался вывернуть что-нибудь разэтакое, а банально отбивал и наносил удары, наблюдая за движениями яла и запоминая их. Возможно, какая-то спящая часть мозга в эти моменты просыпалась, потому что я машинально уже старался их повторить.

Что примечательно, Роулл всё ещё пытался защититься от двойного удара, но я его не делал и иногда попадал по противоположному плечу мастера, вновь вводя оппонента в заблуждение. Он никак не успевал отвести оружие туда и пропускал удары. Потом ял начал использовать мой приём, но я старательно уклонялся и только раз получил скользящий удар.

— Правильно, — сказал Роулл в миг короткой паузы через довольно шумное дыхание, — не применяй оружия, если не знаешь, как от него защититься.

Как ни крути, я проигрывал ялу в выносливости, и когда солнце приблизилось к зениту, оборона забрала остатки сил, не оставив ничего для атак. К тому времени, когда долгожданное время отдыха пришло, ял посмотрел наверх и сказал:

— На сей день достаточно. Завтра мы отпустим тебя в город… — Дальше я уже не слушал, а пытался встать на ноги. Тело от полученных синяков болело, мышцы забились, но я, как и в прошлые разы, чувствовал, что сегодня научился чему-то новому. Роулл не стал спрашивать, всё ли я понял, он, не говоря ни слова, развернулся и быстрым шагом пошёл к выходу, а я только и успел сказать «До завтра».

Фехтование сегодня вышло на славу, и я изрядно промок под палящим солнцем, поэтому первостепенной задачей я поставил себе дойти до башенки с душем. После него должно стать гораздо легче. По крайней мере я пытался себя в этом убедить.

Занятия магией Халун провёл так же, как и в прошлые несколько дней. Мне снова пришлось тянуться магическим зрением дальше, чем я могу, пока вновь не начинала болеть голова. Каких-то видимых результатов, в отличие от занятий с Роуллом я не ощущал, но всё равно старался и терпеливо превозмогал.

***

Настал день, когда Роулл обещал отпустить меня в город. Хорошо бы вспомнить, зачем, но в тот момент, когда он объяснял, я думал немного о другом, отключив уши.

«Ладно, спрошу на занятии», — подумал я, отправляя в рот очередную ложку, что удивительно, ничуть не надоедающей каши.

Сидел я в простой такой столовой, рассчитанной, дай бог, если на пятьдесят ялов. Под навесом стояли длинные столы, длинные же лавки, покрытые незатейливыми покрывалами, несколько дверей, умывальник и деревянный пол. Правда, ялы как-то сказали, что когда станет теплее, какое-то количество мебели перенесут на улицу, и есть я буду уже снаружи.

Еду выносили ещё до того, как я сюда приду, иногда я видел завтракающего здесь Халуна, с которым здоровался и желал приятного аппетита, но чаше приходилось есть в одиночестве.

Сегодняшний приём пищи много времени не занял, и я довольно резво вышел из помещения. На улице меня уже ждали учителя и я сразу же, приветив обоих, спросил:

— Мастер, напомни, зачем я сегодня в городе понадобился?

— Вчера же говорил, — устало произнёс он. — Переутомление только помешает. Отдыхай.

— Стало быть...?

— Покидать Илибез нельзя, — как-то слишком быстро отрезал ял.

Меня несколько огорчило то, что взять с собой оружие ялы не разрешили. Найдётся какой-нибудь х... хрен в городе, да бросит мне вызов, что делать? Меня тут терпят постольку поскольку, я пока что на испытательном сроке, но кто же знает, что в их ушастых головах на самом деле творится? Так или иначе, я нехотя зашёл обратно в дом, честно снял с пояса ножны с мечом и кинжалом и вышел безоружный. Блин, как будто третьей руки лишили. А я к ней и привыкнуть успел.

«За жизнь не беспокойся, — неожиданно влез в мысли Халун, насмешливо смотря на меня. — Вызов ученику — вызов мастеру, а нас двое».

«Надо было попросить Вадиса мне Смертный Замóк вернуть».

Роулл о нашем мысленном диалоге, похоже, даже не узнал. Он осмотрел меня с ног до головы, но, не найдя оружия, отпустил и сам пошёл прочь с площадки.

Уже снаружи я осмотрелся вокруг, пошёл по улице и увидел знакомую картину. Ялы, только что, не удивлённо — внимательно на меня смотрели, а я шёл себе и никого не трогал, думая, что на солнышко им тоже никто не запрещает пялиться.

Через некоторое время, впрочем, я заметил, что многие со смущёнными лицами стали отворачиваться. До этого собирающаяся толпа могла даже пробку организовать, но обошлось.

Улица, по которой пролегал мой путь, уходила недалеко, и я решил пока придерживаться её, потому что только по ней уже ходил и не боялся заблудиться. Вокруг ключом била жизнь, и я не заметил, как сам наблюдаю за ялами, которых несколько минут назад тонко попрекал.

Дети бегали по широкой улице, взрослые что-то носили туда-сюда, разговаривали, старики сидели около своих домов и так же, как я, наблюдали за этим бурным потоком. Нашлись, однако, и старцы, которые так же работали и, зачастую, нагружались побольше взрослых. На ближайших ответвлениях дороги так же текла жизнь: одни работали, другие ленились. С другой же стороны послышались звонкие голоса группы ялиек, щебечущих о чём-то, словно воробьи. Их речь была настолько скоростной, что моё восприятие просто отказывалось понимать хоть одно слово, но я всё равно выцеплял знакомые звуки. Другими словами, жизнь в Илибезе била ключом. То на десять, то на двадцать пять.

Удивительно, что совсем недавно, дней пятьдесят или сорок назад я относился ко всем здесь с подозрением, даже не думая, что жители города — такие же простые разумные со своими проблемами и заботами. Если быть откровенным, в тот момент я считал всех вокруг врагами. Не важно, солдат передо мной, гражданский или лорд Дидания. А всё из-за той проклятой кровати и того яла в красной робе. Но в большей степени, конечно, из-за кровати. Теперь же самое бóльшее, что мы с прохожими позволяли себе — это обоюдные снисходительные взгляды.

***

В шатре и впрямь довольно жарко, и я боролся с желанием попросить у лорда разрешения открыть хотя бы одно из нескольких квадратных отверстий, которые в этот момент были закрыты и накрепко завязаны изнутри.

— Телли имени Тсу'Роулл, — представился я, сказав такие привычные слова. Последние дни часто оговаривался, но до чего же приятно вернуться на прежнюю ветку. — подчинённый акаста имени...

— Достаточно, — остановил меня лорд Диданий. — Что говорит наш друг?

Халун, про которого, очевидно, речь, очень редко приходил сам, каждый раз отправляя к лорду кого-то из своих ялов. В этот раз — меня, но и случай подходящий.

— Силы от Гни… Андрея не исходит, но из того, что уже умеет, он может в далёком будущем превзойти большинство средних магов Давуриона.

— Иронично это слышать, особенно в свете гибели марна Вадиса. Может, ты имеешь ввиду «пережить»?

— Дариуля — уж точно, — ответил я, и он рассмеялся.

— Сколе старому?

— Четыреста десять было. Не помню, милорд.

— Впрочем... — Он глубоко вздохнул, не дав понять, что хотел сказать, положил голову на кулак и повернул разговор: —Ты же знаешь, почему прошлый Гнису уничтожил целый город?

— Слухов много, — пожав плечами, задумчиво сказал я. — Его могли вынудить Тнеллы, «Кадвин», «Сеть». В Давурионе много воинственных орденов. — Я верил в собственные слова, потому что они казались мне логичными, хотя и понимал, что не всё так просто.

— Возможно, наоборот, — ответил лорд, — он не нашёл другого способа очистить пропитанный ядом город.

— То есть..?

— Да. Никаких связей с орденами быть не должно, ты понял, телли?

— Да, милорд, — ответил я ошарашено, позабыв и про жару и про возраст Дариуля.

— Однако, — смягчился Диданий, — старайтесь держать его не силой, а интересом. Взрастите благодарность. Помните, нам нужен хороший союзник, а не плохой враг.

— Если позволите. — Лорд кивнул. — Хотелось бы, чтобы этот Гнису оказался случайным пришельцем.

Лорд Диданий сегодня оказался на удивление многословным, но наша беседа не затянулась. Выходя, я раздумывал, что мы ещё слишком далеки от благодарности. Андрей до сих пор непроизвольно потирал спину и ворчал на «“местные орудия пыток”, почему-то называемые кроватями». Ещё в тот момент, когда мы шли в Норгдус, он успел рассказать мне о том, как в темнице чуть спину себе не сломал. Должно быть, в первый раз его заперли в той, где держат обычных скитов.