***

Очнулся я, обнаружив, что сильно стучу зубами. В комнате поселился холод, и я начал искать руками одеяло. Однако, движения напомнили, что вчерашние солнечные ожоги не оставили меня. Открыв, наконец, глаза, я увидел, что на улице ещё только раннее утро, перевернулся на спину и накрылся. Одеяло лежало скомканным на полу. Подниматься, чтобы закрыть источник холодного воздуха мне не хотелось, но это уже и не требовалось. Одеяло, которым я накрыл сгоревшую часть тела, казалось, ещё больше обжигает, но я не жаловался. Даже такого обманчивого чувства хватало, чтобы перестать стучать зубами и дрожать. Видать, не только в математике работает правило «минус на минус».

Но даже так, оставлять окно открытым — не лучшая идея. «Согревшись», я переборол лень и вновь наступившую дрему, встал, замотанный одеялом, подошёл к нему и, наконец, остановил поток воздуха. Разумеется, я не забыл и про камин внизу. Невесть что, для согреву, но лучше, чем ничего.

Спустившись, развёл там огонь, и дом неожиданно быстро прогрелся, хотя я всегда представлял себе камин, больше как декорацию. Не просто же так у меня на даче был и он и котельная. Видать, тут не всё так просто.

Сегодня планировалось отплытие, но мне сказали, что меня пригласят, поэтому я не торопился искать вождя или его посыльного, а терпеливо ждал. На улицу выходил лишь по естественным нуждам, а потом возвращался к оконному отверстию и снова ждал. На улице пока никто появляться не спешил.

Через соломенную крышу и закрытые окна не просачивался даже звук близкого моря, и от тишины начинало звенеть в ушах. Голову заполнили всякие мысли, одна из которых показалась мне интересной. Хотелось бы послушать музыку, которую я слушал на Земле. Сгодилось бы даже радио, но я вовремя вспомнил, что здесь вряд ли где-то есть вещательные передатчики.

Задумавшись обо всём этом, я пропустил момент, когда канохи появились на дороге. В полной тишине я сразу различил стук деревянных, нанизанных на нитки, молоточкав и тут же встрепенулся, но вспомнил, что это значит, и успокоился.

Спустившись вниз, я увидел на пороге вождя и духовника канохов. Первый, увидев меня, сразу прошёл вперёд, возвращая ковру его былую грязь именно в тех местах, где я убрался.

«Куда по помытому?!» — пронеслось у меня в голове.

Но я не стал озвучивать свои мысли, а демонстративно с презрением посмотрел на духовника и, кивнув в его сторону, недовольно спросил:

— А он тут зачем?

— Ме нужен хожить нэк. Нэ мое зешиту.

«Мне нужен ходить… — с трудом перевёл я. — Не моя защита».

— Ничего не понимаю, — сказал я, как только все возможные вариации этой фразы прокрутил в голове.

— Оне зешит мóе. — с большим трудом выговорил Бор, указывая на духовника. Что ж, так-то лучше.

— Защита, значит? Ну-ну, — ответил я ехидно, но потом вспомнил, что он со мной не плывёт и сменил неприязнь нейтралитетом. — Стало быть, пора в путь?

Как только моя нога ступила через порог и солнце коснулось моих ожогов, я сразу натянул рукава и полностью застегнул рубаху. Было уже не столько больно, сколько неприятно, хотя длительного воздействия лучей я хотел избежать, а то солнце сегодня особенно распалилось. Ни одно даже самое маленькое облачко не посмело появиться в небе.

«Такую бы погоду дня три назад над морем! — подумал я, смотря в небо, вспомнив, как я в сети сидел. — Хотя как бы оно тогда обернулось?»

Голову бы сейчас накрыть чем-нибудь, а то пара противнейших капель пота уже спустились, оставив за собой неприятные мокрые следы на висках и щеках. Размазав их на половине пути, я вздрогнул и ругнулся беззвучно. К сожалению, следующая партия солёной воды не заставила себя долго ждать. «Наводнение» лица продолжилось.

— Скажите, — начал я, вспомнив, о чём вчера под душем раздумывал, — сколько канохов будет на корабле?

— Деситне и пъёть воини, ещё пъёть — кореблены, ещё но, Гнису. — Ответил Бор.

«Мне кажется, или пару дней назад он разговаривал на моём лучше?» — подумал я, когда, наконец, смог перевести его слова, а вслух спросил, как можно более возмущённо:

— Двадцать?! На кой мне так много?

— Недевно ие боёлсе идти к ялум. — Начал медленно вождь, что дало мне возможность на ходу перевести его слова. — Поёвилсе но, и тепер мы сможе их вура… деревену угреть огонéм.

Ну и сказал! «Угреть огнем»! Впрочем, я задумался.

Что можно сделать, чтобы сократить этот отряд раза в два? Пятеро из десяти — матросы, которые с оружием вряд ли справятся, а остальные — пятеро воинов могут стать проблемой, но не такой, как пятнадцать. Нужен какой-нибудь весомый предлог, чтобы на корабле плыло не больше десяти канохов. Такой, как шпионаж или скрытная операция. Хотя, стоп, нет. Ялы меня и близко не подпустят к их городу, скрутят и без вопросов поведут в темницу, где долго будут узнавать, кто я, и только потом я смогу попасть к лорду. Надо придумать какой-нибудь план…

— Слишком много, — констатировал я задумчиво, но тут же понял, что нужно сказать. — Есть план получше. В ялийском городе можно устроить диверсию, и в тот же самый момент ваши войны пойдут в нападение. На поджёг Стены хватит и пятерых, а там можно и отступить

— Что се диверциё?

— Диверсия — это скрытное нападение. У неё могут быть разные цели. Одна из них — отвлечение внимания.

Пауза затянулась нешуточная. Казалось, ещё немного, и я услышу скрежет мозгов хмурого каноха.

Пригодились, однако, воспоминания с моего позапрошлого места работы. Там в подсобном, где мы в свободное время собирались, чтобы попить чаю, висело множество плакатов. Тексты, пусть и не в точности, но сохранились у меня в памяти. А то, что я только что сказал каноху, являлось, вроде, пунктом из сравнения диверсанта с террористом. А всё потому, что, забавы ради, мы придумывали продолжение одному вертикально оборванному плакату из той же серии. «В случае возникновения пожара... а затем вызовите...». Вот и шутили, кто про пионеров, кто про «бабочек».

— Больше пъёти не нуже? Силе не много ошень? — спросил Бор, наконец.

— Здесь дело не в силе. Мы используем хитрость. В случае успеха я отправлю корабль обратно с весточкой, а сам разобью лагерь. От туда, когда закрепимся, можно будет хоть весь Давурион разворошить.

— Но сможе проить-и невидимо?

— Отдалённо я похож на яла. Пропустят, как миленькие. Но, если что-то пойдёт не по плану, спасать меня ни в коем случае нельзя. Силы канохов необходимо беречь. — Мне подумалось, что если Бор увидит, как я готов пожертвовать собой, то его уважение ко мне значительно возрастёт, и он прислушается к моему плану.

Вождь задумался. Мы уже почти миновали деревню и, как только мы приблизились к воротам, он сказал:

— Но идеё може получитесь. Коребль будэ-т пъё-ть бойцы и пъё-ть кореблены лё нок.

— Вот и отлично, — сказал я, с трудом скрывая внутреннее ликование. — Кстати, ещё вопрос, как долго мы будем плыть?

— Деситъе свет день и девин-не темне. — «Десять световых дней и девять ночей», насколько я понял, что сказал Бор. Меня не пугал такой промежуток времени, хотя возник ещё один вопрос:

— Что с провиантом на корабле?

— Ие не моге скози, это буде один из кореблен. Нэ скоз нок всё. Нэ може говорить лучше ие. — Снова облили меня непонятными словами, как холодной водой, хотя последнее предложение я перевёл: «Не может говорить лучше меня».

Что имел ввиду вождь? Что никто не может говорить на моём лучше него? Если так, у меня больши-ие проблемы. Хотя, если напрячь мозги, то некоторые слова становятся понятными, а вследствие, если повезёт, и предложения. Что ж, остаётся надеяться, что с провиантом проблем не будет.

Путь до транспорта оказался ничуть не прямым. Сначала нам с Бором и сопровождающим нас небольшим отрядом бойцов пришлось миновать небольшую линию леса до нормального спуска с обрывистого берега. Потом, рискуя упасть и утратить телесную целостность, я с трудом спустился вниз по крутым ступенькам, выложенным из камня. К счастью, здесь додумались натянуть верёвку, за которую я весь путь и держался. Без неё точно навернулся бы и костей не собрал. Внизу нас вновь встретили заросли пышных деревьев. Зато за ними я узрел большую декоративную арку, под которой от порта вглубь берега на юго-запад шла старая каменная дорога. Тут, видать, пролегала какая-то большая трасса, и у меня возникло желание хотя бы глазком глянуть, куда она меня приведёт, но увы, если я сейчас поверну и побегу в том направлении, весь мой недоразработанный план рухнет. Конечно, возможно, я никогда сюда больше не вернусь, но эту культурную потерю я готов понести ради шанса снова попасть в Давурион и в перспективе на Пламенную Гору, где меня, может быть, ещё ждёт тот маг. Чёрт, имя вылетело из головы.