Местные новшества интересовали мою уставшую за сегодня голову меньше всего. Хотелось отдохнуть. Тот час же я отправился в «Хвост». К тому же и время уже подходило вечернее.

Улицы Коношена изрядно искривлялись, и два километра по прямой запросто превращались в три. Зато я, похоже попал на местный базар, где от начала до конца улицы распростёрлись лавки с самыми разными товарами. От мечей до доспехов, от каких-то засушенных трав до растений в горшках. Лукавил, видать, Крула, что марнам нужны только долбяк, да наковальня для жизни — вона сколько садового и комнатного. Иные лавки трещали от изобилия инструмента для всё тех же кузнечных мастеров и для чего-то ещё. Меня даже не удивило множество всяких криво выдутых стекляшек, наполненных разными жидкостями; котлов, больших и маленьких; одежды и самой элементарной мебели. В общем, здесь я мог найти всё, что нужно и обычному горожанину, и ведьме с болота, и воину, и ремесленнику. К слову, в Норгдусе я химии как-то не замечил даже на «Межней».

За всем этим изобилием я едва не провтыкал большую деревянную вывеску, на которой карикатурно вырезали и выделили черным сгорбленного яла с длиннющими ушами, глупой ломанной улыбкой психопата и хвостом, как у чёртика со стрелой на кончике. Это меня очень позабавило, и с такой же глупой улыбкой, как у портрета, на лице, я вошёл в заведение. Вопреки тому мнению, которое сложилось с улицы, постоялый двор внутри выглядел довольно прилично. Внутри даже не пахло перегаром, за столами сидели разные личности и мирно разговаривали, создавая гул, к которому можно привыкнуть.

«Эх, бедные мои ломанные ноги — нагулялись? Ну так, вот, отдохните», — подумал я и подошёл к наливающему с намереньем заказать себе комнату.

«Где были эти мысли, когда ты сбегал?» — строго и громко прозвучало в моей голове знакомым голосом. От этого я вздрогнул и остановился на полпути. Никто из присутствующих не заметил моего движения.

— Кто это? — Тревога внутри меня нарастала, но как бы я ни старался, вспомнить, кому принадлежит этот голос, не мог.

— Я здесь, — ответил один из посетителей, махнув мне рукой. Он даже не обернулся, и я не смог увидеть его лицо, но, наконец, вспомнил, кто это. — Подходи.

«Вы живы? — подумал я, медленно подходя к нему. — Что там произошло?» — мне не терпелось узнать всё в подробностях, и я подсел за свободный стул.

«Плаишкор уничтожен», — грустно ответил марн, и, кажется, я даже увидел, как он тяжело вздохнул.

«Мне рассказывали про драконов. Как вождь? Кто-нибудь ещё выжил?»

«Странно, что ты спрашиваешь. После взрыва тот коридор начал рушиться. Мы выбежали наружу, и в тот самый момент с неба появились крылатые твари. Мы скрылись в замке, а когда попытались выйти на разведку, случился новый обвал. Когда мы выкопали Вандолия, он уже не дышал. Все кости переломаны, а лицо...» — Вадис тяжело дышал, а его взгляд, уперевшись в пол, остекленел.

Тяжело вздохнув, я опустил голову и медленно помотал ею, ни о чём не думая. Мы какое-то время так и сидели в мысленной тишине. Марн ковырял двухпалой вилкой кусочек какой-то приправы и размазывал соус.

«История повторяется, только с тем отличием, что пострадали не ялы, а мар...» — продолжил я, не обращая внимания на его фразу.

— Это не твоя вина! — вслух рявкнул марн, от чего на нас обернулись другие посетители. — прости. — По его лицу я видел, что он скорбит.

Вскоре любопытные глаза отвернулись, а в воздухе снова повисла пауза, но продлилась она совсем чуть-чуть.

— Мож, опрокинем по одной? — спросил я тоже вслух, чтобы разбавить наш диалог чем-нибудь другим, более приятным для обсуждения. Меня уже не пугала перспектива принимать вторую.

— Хуже точно не станет, — неожиданно смягчился марн и, отодвинувшись, пошёл к наливающему.

***

Мы долго сидели и делились тем, что с нами произошло за эти несколько дней уже после катастрофы. Вадис увёз всех выживших марнов, которых осталось меньше десятка, в Коношен, и они с его небольшой поддержкой уже обустроились здесь. Он сам — не последний марн как в павшем уже Плаишкоре, так и в этом городе, поэтому смог без проблем расположить всех пострадавших. Мне же оставалось только рассказать ему про спасённого мной Крулу, про яла, который прицепился ко мне с просьбой отправиться в его город и, что важно, про чудесное от него избавление.

— Между прочим, никогда не забивайся с марном на крепкое — проиграешь.

— Это была шутка. Отделаться от зевак.

— Вот и хорошо.

Так я узнал, почему марн сидел и ждал меня здесь, а он именно, что сидел и ждал меня. В остальном, посидели мы хорошо, и я успешно забылся. Уж как марну это удалось, я спрашивать не стал — через пьяный взгляд всё равно мелькало что-то похожее на печаль.

Кажется, настал момент, когда я рассказал даже больше, чем могу, да и у Вадиса между репликами стали появляться довольно длительные паузы. Когда они затянулись, я уже, было, направился к барной стойке, чтобы комнату заказать.

— Ты куда это? — спросил Вадис, схватив меня за руку и грубо усадив обратно. — Кружки ещё не пусты!

— Мне надо где-то жить. Не на улице же! — ответил я и только после этого понял, что моя фраза прозвучала как-то слишком заискивающе.

— Остановись. Мой дом открыт для тебя. — Язык у марна заплетался, а вот я чувствовал себя, как стёклышко. В смысле — остекленевшим. Несмотря на это, к его словам я прислушался, правда, не ко всем. — Давай ещё зальём, — предложил он напоследок.

«Ну что ж, теперь моя очередь…» — подумал я и вслух сказал:

— Остановись. — Наверное, про стёклышко я слукавил, так как сам уже боялся подняться на ноги. — От «ещё одной» у нас с тобой завтра головы треснут. После ялийских эксрепи... экспренем... да чтоб тебя, опытов мой мозг новых ударов не выдержит.

После моей отповеди Вадис прибег к умелой манипуляции — посмотрел на меня на вид абсолютно трезвыми глазами, но и это меня не убедило, хотя я оказался на грани согласия. Помотав головой, я ухмыльнулся. Марн понял, что не добьётся продолжения, и, кивнув, выпил остатки из кружки. На самом деле, та была не так уж и полна. После этого он без признаков даже лёгкого опьянения встал из-за стола и подошёл. Мы, заплатив за всё, вышли из заведения, и Вадис повёл меня по ночным улицам Коношена. Темноте я почти не удивился. Учитывая, сколько мы разговаривали с Крулой и Вадисом, я бы даже не удивился рассвету.

Мы в тишине, под ярко светящими огоньками в масляных лампах, часто расставленных по улице, дошли до дома Вадиса — такого же каменного, но с красивыми угловатыми барельефами на камнях, образующих дверной и оконные проёмы. Он отворил тяжёлую низенькую дверь и пропустил меня вперёд, а затем вошёл сам, тихо посмеиваясь над тем, как я снова долбанулся головой.

Внутри меня встретил фееричный беспорядок, из-за которого мне пришлось лавировать меж всякой мебели, вешалками. Но, как и в той скороговорке, я не вылавировал, вызвав грохот от упавшего металлического канделябра, угодившего на пол с одного из открытых шифанеров. К счастью, обошлось без жертв, марн даже извинился за беспорядок и оправдался, что сам здесь до, ну, Плаишкора почти не жил.

По велению марна по относительно свободным ступенькам винтовой лестницы я благополучно поднялся на второй этаж, где прямо под круглым окном стояла с виду удобная кровать. Здесь вещей валялось заметно меньше. Просто, небо и земля, если сравнивать этажи. На убранство я уже не стал смотреть, а лениво полез в заправленную постель, стягивая с себя одежду и пояс с оружием.

Сон забрал меня быстрее, чем я понял, что хочу спать, и, кажется, ничего в нём не было.

***

Ранним утром солнце снова проникло своими лучами в комнату, попав мне прямо в закрытые глаза. Пришлось закрываться одеялом, но вскоре я понял, что больше этим утром не засну. На мгновение я даже подумал, что поселиться в какой-нибудь пещере под толщей камня, через который не проникнет ни одного жалкого фотона видимого света, который заставит прямо с утра мои глаза гореть — не такая уж и плохая мысль.