Что дальше?

Он взял телефонную трубку и набрал номер Кирилла. Тот ответил мгновенно, будто сидел у телефона и ждал звонка.

– Кирюха, здорово! Есть у тебя какой-нибудь детективчик?

– Что?! – не понял Кирюха.

– Ну, книжка такая, где кто-нибудь кого-нибудь убивает, а сыщик потом расследует!

Повисло молчание, из которого Виталя сделал вывод, что Кирюха очень беспокоится за его вменяемость.

– Кирюха, я это, не чокнулся. Просто вечером почитать нечего.

– Слышь, Гранкин, а деньги тебе уже не нужны? – тихо спросил Кирилл.

– Нет. Да. Ну, в общем, они у меня почти есть.

Опять повисло молчание, и Гранкин окончательно убедился, что проходит у друга с пометкой «псих».

– А любовный роман тебе не сгодится? – спросил осторожно Кирилл. – У Наташки их пруд пруди.

– Не, – вздохнул Гранкин. – Мне б детективчик на ночь. Для теоретической подготовки, – ляпнул он, но тут же заткнулся.

– А может, придёшь вечерком? – предложил Кирюха. – Наташка с девчонками к подружке на дачу с ночёвкой уехала. Посидим, выпьем, а?!

– Не, Кирюха, – вздохнул Виталя, – я больше не пью. Кажется.

Эфир опять затопило молчание и Гранкин понял, что окончательно доказал свою невменяемость.

– Покедова, – сказал он Кирюхе и повесил трубку. Потом подумал и набрал Петровича.

– Петрович!

– Гранкин! Хорошо, что ты позвонил! Скажи, у тебя из кабинета ничего не пропало?

– Нет. А что? – удивился Виталя.

– Сандип из больницы звонил. Он припомнил, что грабитель, который ему оказывал помощь, забегал в здание типографии! Подумай сам, откуда у вора с собой жгут и бинты? Скорее всего, он у тебя их из кабинета попёр!

– Нет, Петрович, ничего такого я не заметил, – стараясь быть безмятежным, сказал Виталя. – Замок на двери цел, в кабинете вроде всё на своих местах. Знаешь, я думаю, раз он такой сознательный, этот грабитель, то мог и с собой перевязочный материал таскать.

– Да? – неуверенно спросил Петрович. – Странно всё это... А ты зачем мне звонишь?

– Петрович, у тебя есть детективчик? Вечерком хочу почитать.

– Детективчик? – хохотнул Петрович. – Вечерком почитать? У тебя ж жена родила! Насколько я знаю, при этом деле первые полгода не до детективчиков! В первые полгода вообще не до чего!

Сердце у Витали заныло, засаднило, застучало с перебоями где-то в горле.

– У меня Сашка спокойная, как танк, – сказал он. – Хошь – детективчик вечером читай, хошь – дамский роман.

– Ладно, есть у меня детективчик, – оживился Петрович. – Местный автор, сам себя издаёт за свои же бабки. Тираж только у меня печатает, я ему скидки хорошие даю. Наши бабы читали, говорят, забавно. Заходи, подарю книжечку.

Виталя брёл по вечернему городу. Под мышкой он держал детектив, а внутренний карман его пиджака оттягивали десять тысяч долларов. Вечерний город жил в обычном ритме вечернего города: светофоры мигали, пешеходы спешили, водители зло переругивались через полуоткрытые окна машин – нет на свете более раздражённых людей, чем водители, застрявшие в пробках.

Гранкин не поехал домой на автобусе, он решил, что прогулка позволит проветрить мозги и ещё раз всё обдумать, как следует.

У входа в метро сидела древняя бабка и торговала вязаными носками и рукавицами. Товар был несезонный, июль и так измотал жарой, и народ спешил мимо старушки, не обращая внимания на тёплый, пушистый товар. Старушка дремала на перевёрнутом ящике, время от времени её голова заваливалась набок. Тогда она вздрагивала, открывала выцветшие глаза и неуверенно обращалась к прохожим:

– Граждане, купите носочки и рукавички! Очухаться не успеете, как холод скуёт морозом ваши ручки и ножки!

Потом она снова засыпала, голова падала набок, бабушка вздрагивала, открывала глаза и вновь начинала:

– Граждане, купите носочки и рукавички! Очухаться не успеете...

Виталю зацепили слова «холод скуёт морозом ваши ручки и ножки». Он вспомнил про «сырое подвальное помещение» и остановился у ящика, на котором были разложены шерстяные носки. Бабка мгновенно проснулась и уставилась на Виталия.

– Тебе деньги мелочью разменять? – спросила она.

– Мне носок пару... которые потеплее.

Он рассчитался с бабкой, не верящей в своё счастье.

– А маленькие совсем есть, на младенца? – спросил Виталя.

– Так не сезон же! – всплеснула руками бабка. – Я просто так стою, на удачу. Укроп весь распродала, а носки вот остались, мало ли... У меня ещё монеты есть семьдесят первого года! Не надо?

– Монеты не надо.

– А самовар старый, вернее, почти новый, электрический?! А? Сейчас модно!

– Самовар у меня есть, – буркнул Виталя, поспешив нырнуть в подземный переход.

– А палатка туристическая, матрас надувной, подсвечник из фашистской Германии, набор открыток советских, картина в раме крестиком вышитая, «Гроза» называется, а?! Не надо? А крыжовника ведро?! – донеслось до него.

– Чего, говоришь, у тебя там крестиком вышито?

Виталя оглянулся, около бабки притормозил тонированный джип, и бабка бросилась к нему, что-то горячо объясняя, размахивая руками, видимо, изображая «Грозу».

Гранкин сунул носки к деньгам во внутренний карман. Пиджак сильно раздулся с левой стороны, но Витале было плевать. Его грели пуховые носки, его грели доллары. Он почему-то нисколько не сомневался, что миллион будет его. Только бы Сандип подольше провалялся в больнице, а то чёрт его знает, что он ещё припомнит.

У подъезда ему повстречался «барин». Он выходил и, заметив Виталю, даже попытался придержать дверь, чтоб та не захлопнулась перед носом у Гранкина. Но, видно, «барин» совсем не имел привычки к услужливым жестам – дверь вырвалась у него из рук и громко хлопнула. Сосед вскользь глянул на Гранкина и так же вскользь, незаметно кивнул. Виталя тоже кивнул, чуть сильнее, чем хотел – получился полупоклон. За этот полупоклон Гранкин себя обругал. Правда, положение спасло то, что «барин» уже отвернулся и вполне возможно, унизительно пригнутого торса не видел.

Больше не буду здороваться, вдруг решил про себя Гранкин. Вот заработаю миллион, и он первый протянет мне руку. И дверь придержит. И на чай позовёт. И жене представит. И собаку доверит лечить. И...

Дома он сочинил записку.

«Господа, – написал он, – к этой записке я прилагаю пять тысяч долларов. Это залог того, что через десять дней я обязуюсь внести за свою жену и ребёнка всю оставшуюся сумму. Ещё я к этой записке прилагаю тёплые пуховые носки, которые прошу, умоляю передать Галке. Недавно родившей женщине нельзя застужаться! Умоляю, кормите её получше! За триста пятьдесят тысяч долларов я хочу получить здоровую жену и здорового ребёнка».

Виталя отсчитал доллары, положил их с носками в полиэтиленовый пакет, туда же засунул письмо в конверте и, дождавшись одиннадцати тридцати, поехал в старый городской парк.

Он безошибочно нашёл странное дерево, нащупал узкое, тёплое нутро дупла, и опустил туда пакет. Отдышавшись, он постоял немного, прислушиваясь. Город негромко жил где-то в стороне своей полуночной жизнью, и не было в этой жизни места дикой истории с похищением мадонны с младенцем...

Детективчик оказался дрянной. Примечательной была лишь фамилия автора – Кубышкин, остальное же, даже название – «Подарок от мертвеца» – никуда не годилось. В нём было много крови, много мата, совсем никакой логики, и абсолютное отсутствие здравого смысла и чувства реальности. Такие детективчики и впрямь издавать можно только за свой счёт.

В три часа ночи Виталя отложил книжку, не дочитав последние двадцать страниц.

Теоретической подготовки не получилось. Зато Виталя сделал вывод, что расследование можно проводить в абсолютно произвольном порядке и любой последовательности, так же, как и жанр детектива возможно трактовать совершенно вольно.

Гранкин положил «Подарок от мертвеца» на «Болезни собак», встал, натянул джинсы, свитер, и куртку-джинсовку. В голове его созрел план. Часы на кухне показывали три часа ночи, но для задуманного, это было самое подходящее время. Более того, Виталя вдруг понял, что необходимо начинать действовать прямо сейчас, не дожидаясь утра. Мысль о том, что его снова разбудит неизвестно кем заведённый будильник, была просто невыносима.