У него нет времени быть свидетелем по этому делу. Он рванул к двери, промчался мимо отшатнувшейся бабушки, орущей истошно девочки и, выскочив на раскалённую улицу, помчался к машине.
Грубое совпадение
Виталя гнал Проходимца по городу. Он наплевал на все правила, на сигналы светофоров, на ограничения скорости – он торопился. Во что бы то ни стало и как можно скорей Гранкин решил найти эту Лизу Питерсон.
Он заехал домой, отыскал на антресолях старую опасную бритву и перед зеркалом в ванной сбрил остатки волос на голове. Последний раз Виталя видел себя лысым в армии, и подивился тому, что с тех пор его череп приобрёл более правильные и лаконичные формы. В общем, с новой причёской Гранкин себе понравился. Вернее, полное отсутствие причёски приблизило его личность к брутальному образу сыщика. Он порассматривал себя в зеркале и с силой потёр ладонями голову, будто насильно заставляя мозги шевелиться.
Яна Геннадьевна что-то знала об Анели и Геральде. Судя по всему, она много ещё чего знала, но теперь от неё уже ничего не добьёшься. Кто-то счёл нужным, чтобы она замолчала. Этот кто-то был хорошо осведомлён о её привычках и держал наготове пистолет с глушителем. Участники этой истории становятся жертвами неведомого охотника. Как детективу, логично бы было задать себе вопрос: «Кто следующий?»
Кто?
Крылов, конечно. Недаром он боится чего-то.
Это была отличная для детектива мысль!
Виталя вытащил из одного кармана списочек Эльзы, из другого сотовый, и набрал мобильный Крылова.
– Да, – сонно ответил Крылов, будто это не он бегал, дёргался, нервничал и орал всего пару часов назад.
– Андрей Андреич, не вздумайте бросить трубку, – быстро предупредил Виталя, – это звоню вам я, частный ветеринар Гранкин.
– Кто?! – ещё более сонно спросил Крылов.
– Детектив, де-тек-тив Гранкин!
– Ах, господин продажная шкура! – Крылов вдруг громко захохотал, и Виталя понял, что он не сонный, а пьяный. – Ну, как успехи на почве спасения разбитной дурочки Эльзы?! Она жива? Её не догнала фальшивая балка?
– С Эльзой пока всё в порядке, а вот вашу подругу, Яну Геннадьевну, того... застрелили, когда она курила в туалете. Попали в сердце. Я вам звоню, чтобы спросить – догадайтесь, кто будет следующим?
– Кто? – пьяно спросил Крылов.
– Вы!
– Я?!
– Вы что, не поняли, вашу любовницу убили сразу же после разговора с вами! Вы вышли через служебный вход, а она пошла покурить в туалет! Ведь она же всегда ходит туда покурить, после того, как поговорит с вами!
– Всегда? – невнятно прошелестела телефонная трубка.
Виталя понял, что Крылов невменяемый. Кажется, он так и не понял, что Яну Геннадьевну застрелили. Интересно, как он умудрился до такой степени нализаться за такое короткое время. Так напиваются люди, которые очень сильно чего-то боятся.
– Вы должны рассказать мне, кто такие Анель и Геральд, и какое отношение они имеют к вам.
– Нам?
Говорить с ним было бесполезно.
– Берегите себя! – заорал Гранкин. – Запритесь в номере и никого не впускайте! Я знаю, в ваш дом тоже забирался злоумышленник, он всё перевернул в гостиной! Вам угрожает опасность! Где вы остановились? Я приеду к вам вечером, когда вы протрезвеете, и вы всё мне расскажете!
– Частная гостиница «Капитан Грант», – вдруг отчётливо произнёс Крылов. – Номер двести пятнадцатый. Приезжайте в одиннадцать вечера, машину припаркуете со стороны сквера, там есть стоянка. Я буду вас ждать. – В трубке послышались гудки, Крылов нажал на отбой.
Это была победа. Огромная такая победища, не меньше той, которую одержал Виталя, найдя себе дешёвое помещение под ветеринарный кабинет.
Гранкин снова с силой потёр ладонями свою лысую голову, похоже, это стало входить у него в привычку.
Он отыскал в Эльзином списочке мобильный телефон Лизы Питерсон и, присев на край ванны, с замиранием сердца дождался соединения.
– Алло! – неожиданно сразу ответил запыхавшийся женский голос.
– Здравствуйте, меня зовут Гранкин Виталий Сергеевич!
– Здорово, что вас так зовут, – женщина дышала так, будто только что пробежала спринтерскую дистанцию.
Виталя растерялся и замолчал.
– Эй, Виталий Сергеевич! Если вы хотите договориться о няне для вашего ребёночка, то частных заказов я уже не беру. Загружена по уши на работе! – В трубке послышался детский визг, потом плач, потом и визг и плач одновременно.
– Я детектив! – постарался переорать шум Виталя.
– Что вы говорите? – вроде как удивилась женщина. – И что вам от меня надо? Мест в детском садике нет. Маша, сними горшок с головы и надень на попу! Петя, выплюнь немедленно хомячка, они во рту не живут! Виталик! Чёрт тебя побери, рыбки не едят борщ! Не смей выливать суп в аквариум! Это я не вам, извините, – женщина задышала ещё тяжелее, плач усилился, визг удвоился.
– Мне очень нужно поговорить с вами, – взмолился Виталя. – Это по поводу смерти вашей лучшей подруги Ады Крыловой!
– Господи, – тяжко вздохнула женщина, – как я хочу просто поговорить! Да хоть с детективом. Да хоть и с вами, Виталий Сергеевич! Да хоть по поводу смерти своей любимой подруги! Надеюсь, вы придёте один, без детей?
– Каких ещё детей? – не понял Виталя.
– Это я так шучу, – прерывисто задышала в трубку Лиза. – Я всегда так шучу. Коля, блин, Ко-оля-аа!! Не писай Витале в стакан, а... чёрт с тобой, писай, он всё равно это рыбкам выльет.
– Скажите адрес, куда приехать, – вклинился Гранкин в её монолог, – я был у вас дома, но мне никто не открыл.
– Детский сад «Вождь краснокожих», малышовая группа, второй этаж, – Питерсон назвала адрес. – В три часа сончас, приезжайте, поговорим, если нам повезёт, и дети заснут.
* * *
Садик был оформлен по последнему слову моды – во дворе альпийские горки и японские садики, а в здании, на первом этаже – огромный аквариум, от которого Гранкина оторопь взяла, такие гигантские там плавали рыбы.
Он беспрепятственно, не встретив ни единой души, поднялся на второй этаж.
Лиза Питерсон оказалась маленькой чёрненькой женщинкой с длиннющим носом и тёмными живыми глазами. Она как нельзя больше подходила для роли лучшей подруги, потому что на её фоне любая дурнушка будет казаться красавицей. Вся она была какая-то кривенькая, ассиметричная, но при этом очень душевная.
– Проходите, проходите, уважаемый детектив. Очень рада вас видеть. Говорите шёпотом, а то дети проснутся. – Стараясь ступать на цыпочки, она провела Гранкина в игровую комнату, всю заваленную игрушками. Посреди комнаты, на маленьком стульчике, сидел крохотный мальчик с раздутыми, как у хомяка, щеками и выпученными глазами.
– Нам повезло, Виталий Сергеевич, все дети заснули, и мы сможем с вами поговорить! – Слово «поговорить» она произнесла с видимым удовольствием и особенным вкусом. – Вот только Толечка не заснул, – она указала на щекастого мальчика, – на обед была тушёная капуста, а он, оказывается, терпеть её не может. Набил свою порцию в рот и сидит как вкопанный – ни выплюнуть, ни проглотить! Два часа уже так сидит. Толечка, проглоти вкуснятинку!
Толечка отрицательно замотал головой.
– Тогда выплюнь, солнышко, эту гадость! – Мотание головой усилилось, раздутые щёки затряслись как холодец.
– Выплюнь, Толян! – приказал Гранкин. Пацан зыркнул на него глазёнками и отвернулся.
– Ладно, – вздохнула Лиза, – давайте не обращать на него внимания. Проглотит, в конце концов, куда денется. Чаю?!
– Нет! – Виталя вспомнил, что в этом заведении недавно кто-то кому-то писал в стакан. – Нет, спасибо.
– Ну, как хотите, – легко согласилась Лиза. – Я так устала, что двигаться не могу. – Она присела на маленький детский стульчик, ловко разместив на нём своё воробьиное тельце, и кивком предложила сделать Гранкину то же самое. Виталя снял со стульчика щекастого мальчика и посадил к себе на шею. Тот с готовностью липкими ручками обхватил его горло.
