– Палатка зачем?

– В ней лауреат Государственной премии со своей собакой спал, он иначе не может!

– И сколько ты, говоришь, денег для меня заработал?

– Миллион долларов, Гал!

– И кто из нас сумасшедший?! – взревела Галка, схватила с пола тряпку и пошла на Виталю. – Допился, гад?! – Она больно хлестнула его по ноге.

Гранкин бросился наутёк.

В комнате громко орала Сашка.

– Допился! – Галка побежала за ним, хлеща тряпкой воздух. – Ох, чую я, что и у Сашки моей папа лётчиком будет!

Виталя заскочил в свою комнату и успел закрыть перед Галкиным носом дверь. Он подналёг на неё со всех сил, но Галка ударила с той стороны всем своим существенным весом, и Гранкин понял, что долго не устоит.

– Гал, и ты не получала от меня тёплые пуховые носочки?

– Какие носочки? – взвыла Галка и чуть не вышибла дверь вместе с Виталей. – Какие пуховые носочки в деревне, в разгар лета, в тридцать с лишним градусов жары?!!

– И не просила, не требовала к своему возвращению модные полосатые гольфики, норковую шубу, «Ламборгини» и домик во Флориде?!

Галка затихла с той стороны, перестала таранить дверь.

– Я и слов-то таких не знаю, – тихо сказала она.

– Гал, – Виталя почувствовал, что сейчас заплачет, – Гал, я и вправду получил это письмо, в нём грозились тебя убить, и Сашку нашу убить, если я не заплачу за вас кучу денег. Всё это время я потратил на ... зарабатывание выкупа, огромного выкупа...

Галка молчала с той стороны.

– Гал! Неужели ты мне не веришь? – Голос у Витали сорвался, и всё-таки он заплакал. – Неужели не веришь?

– Это что ж получается, – спросила Галка, – если ты и впрямь такое письмо получил, то... почему не бросился сразу в милицию? Почему не спасал нас?!!

– Какая милиция, Гал? Какая милиция! Они следили за каждым моим шагом! Я не мог рисковать! Я... бросился зарабатывать деньги!!! Слушай, – Виталя сполз по двери вниз, на пол, и схватился за голову, – слушай, а ведь если ты и вправду у мамы была, получается, что надо мной подшутил кто-то? Получается, что миллион долларов, который я заработал, он наш в чистом виде, да, Гал?! Гал?.. – Виталя посидел немного, встал и выглянул из-за двери. Галки не было.

Он прошёл в зал.

Галка сидела на диване и кормила Сашку грудью.

– Виталь, а что ты там про шубу такое говорил? – миролюбиво спросила она.

– Гал, ну ты ж таких слов не знаешь, – расплылся в улыбке Гранкин, подошёл к ней, сел рядом, обнял и положил голову на плечо, слушая, как тихонько причмокивая, тянет молоко Сашка. – Эх, как же я вас люблю! Кабы не это письмо, я бы и не знал, как сильно я вас люблю! Эх, теперь заживём! Я теперь, знаешь, кто, Гал?

– Кто?

– Лучший в городе детектив! Убийства там всякие, кражи, розыск пропавших вещей. Я тут одной даме туфлю нашёл, так она денег мне хочет дать, чтоб я вторую отыскал. Я даже название своей конторе придумал – «Орхидея»[10] !

– Почему «Орхидея»?

– Потому что красиво, непонятно и что-то такое напоминает... детективное. Мне бы только лицензию получить!

– А кошек-собачек лечить? – тихо спросила Галка, укачивая ребёнка.

– А-а, ну и это тоже по совместительству, как же без этого?

Где-то в отдалении настойчиво заиграл вальс Мендельсона.

– Что это? – удивилась Галка.

– Вальс Мендельсона.

– Слышу, что не марш похоронный! Откуда музыка?

– Мой мобильный звонит.

– Так заткни свой мобильный, миллионер хренов, а то ребёнка разбудишь! – шёпотом заорала на него Галка.

Виталя отпрыгнул от неё и помчался искать телефон.

– Алло? – тихо ответил он на звонок, заперевшись в ванной.

– Вить, у тебя всё нормально? – раздался в трубке почти родной профессорский голос.

– Просто отлично, Вань! – крикнул Виталя, но осёкся и рукой прикрыл себе рот. – У меня жена с ребёнком из деревни вернулась! – добавил он тише.

– Молодец, – похвалил профессор то ли Виталю, то ли его жену. – А мне, представляешь, наши гайцы Проходимца из реки достали! Позвонили и говорят, приезжайте, господин профессор, забирайте своё чудо со штрафстоянки. Даже эвакуатор бесплатно пообещали, чтобы его до гаража дотартать.

– Молодцы, – похвалил Виталя гаишников. – Вань, а давай, я его восстановлю за свои деньги!

– Да это же куча металлолома теперь, – засмеялся Иван Терентьевич. – Ты сам подумай, там чего восстанавливать?! Гидроудар для движка – гиблое дело! Клапана менять, втулки менять, поршни менять и кольца менять! Электрика вся – к чёрту! Салон – мокрая тряпка, он сгниёт быстрей, чем просохнет. Нет, я лучше нового Проходимца соберу. У него будет цвет одуванчика и заводиться он будет из салона. А этот... Вить, я тут подумал, было бы здорово, если бы его какому-нибудь детскому садику в качестве игрушки подарить. Пусть его во дворе, на площадке, поставят, а дети по нему ползают, изучают, приобщаются, а? Как идея?

– Отличная! Я, Вань, знаю даже, какому садику его подарить. Называется он «Вождь краснокожих». И детки там такие, что Проходимец для них – самая подходящая игрушка!

– Вот ты этим, Вить, и займись! А ещё я позвонил затем, чтобы сказать, что рыбалка наша до осени откладывается. У меня экспедицию на неделю раньше перенесли, и завтра я уезжаю. Ты уж другу нашему, Кирюхе то, позвони, извинись, предупреди.

– Предупрежу, Вань! Приезжай быстрей.

– И к соседу своему Севе Ганкину, поднимись, скажи. Он ведь тоже с нами рыбачить собирался.

– Ладно, и к барину поднимусь! Только, как ты сказал... как ты назвал моего соседа?! – Сердце у Витали ухнуло вниз и забилось в почках.

– Севка!

– А фамилия?

– Ганкин его фамилия. Ты что, не знаешь как твоих соседей зовут?

Гранкин захлопнул крышечку телефона и пулей вылетел из ванны. На бешеной скорости он пролетел коридор и выскочил вон из квартиры.

– Нет, ну всё-таки разбудил ребёнка, ирод! – крикнула вслед ему Галка.

В дверь «барина» он позвонил так, что чуть не сломал палец.

«Барин» открыл сразу, будто сидел за дверью и ждал, когда Гранкин наконец-то надумает к нему прийти. Он был в длинном полосатом халате и безмятежно жевал бутерброд с красной икрой.

Увидев Виталю, он замер с открытым ртом.

– Вы ко мне? – спросил он. – Проходите, пожалуйста, нам давно пора познакомиться. Я знаю, вы очень занятой человек, мне Ваня рассказывал.

– Занятой человек?! Занятой человек?! – Гранкин подпрыгнул и вцепился ему в обшлага халата. – Скажи, барин, где жена твоя?

– Что?! – Сева уронил бутерброд икрой вниз.

– Баба твоя где?!!

– Баба... того... ушла она от меня... Она время от времени от меня уходит, наверное, я не очень хороший муж. А почему вас это интересует? – «Барин» попятился и спиной натолкнулся на какую-то замысловатую скульптуру-вешалку. Скульптура с грохотом повалилась, от неё отлетела изящная голова и с шумом покатилась по дорогому паркету.

– Почему интересует? Я сейчас тебе объясню, почему меня это интересует! – Гранкин орал, наступал на него, а «барин» всё пятился и пятился, спиной натыкаясь то на пальму в кадке, то на косяк, то на этажерку с книгами. Этажерка не вынесла натиска, повалилась, книги рассыпались и укоризненно уставились на Виталю своими обложками. Так, пятясь и наступая, они оказались в просторном, шикарно обставленном зале. Виталя и представить не мог, что объединив несколько стандартных квартир, можно получить такие хоромы.

– Как вас зовут? – Виталя остановился. – Полностью, фамилия, имя, отчество!

– Ганкин Всеволод Севастьянович, – растерянно сказал «барин». – Очень рад познакомиться!

– Ганкин В.С., Ганкин В.С.! – Виталя схватился за голову. – А вашу жену зовут Галя?

– Да. Откуда вы знаете?

– Это письмо было адресовано вам! Вам, а не мне!

– Какое письмо? Успокойтесь, пройдите, присядьте, оденьтесь, тут кондиционеры работают, прохладно очень! – Он протянул Витале длинный махровый халат, и Гранкин только тут заметил, что на нём кроме семейных трусов ничего нет. Он как проснулся утром от Сашкиных воплей, так и провёл все семейные баталии, ничего на себя не надев.