Киану спустился последним и выглядел измождённым.

— Ты хоть немного поспала, Эби? — Чейз приподнял одну бровь, глядя на меня.

— Достаточно, — ответила я.

Я могла бы проспать весь день. Моё тело умоляло меня об этом, но я знала, что крыша довольно быстро нагреется. Я была рада, что девушка внизу не проснулась, потому что я едва ли поспала несколько часов.

— А вот и завтрак чемпионов, — сказал Киану, бросая мне батончик, а затем ещё один Чейзу.

— Мы останемся сегодня здесь? — спросил Чейз.

— Да, если конечно тебе не хочется сегодня умереть. Температура поднимется до 50 градусов, — сказал Киану. — Нам скоро придётся зайти в дом. По крайней мере, там нам не нужно будет беспокоиться об Арви, бродящих по пустыне.

— Та сумасшедшая чика по-прежнему в доме? — спросил Чейз.

— Она в отключке, — ответил Киану. — Я дал ей последнюю дозу транквилизатора около часа назад.

— Что произойдёт, когда его действие закончится?

Киану пожал плечами.

— Мы будем в полной заднице.

Когда мы вошли в дом, доктор Саймон жестом пригласил нас на кухню. Все окна в доме были открыты, позволяя воздуху свободно попадать внутрь, что помогло устранить большую часть зловония. На пятна крови было наброшено грязное одеяло, и кто-то поставил на кухне стол и стулья.

— Проходите, садитесь, — сказал он, садясь за стол.

Сержант прошёл мимо нас, кивнул и исчез снаружи.

Солдаты последовали за ним.

Доктор Саймон поставил локти на стол и наклонился вперёд.

— Я думаю, что знаю, как мы можем помочь этой девушке или, по крайней мере, попытаться успокоить ту часть её разума, которая, судя по всему, взывает о помощи.

— Как? — спросила я.

Он посмотрел мне прямо в глаза, и во мне тут же зародилось беспокойство. Что бы это ни было, это должно было быть опасно.

— Нам нужно проникнуть в её разум, найти ту её часть, что заблокирована, и помочь ей.

— Как мы можем ей помочь? — спросил Чейз. — Мы же не психиатры.

Я была полностью с ним согласна.

— Она может быть шизофреничкой. Знаем ли мы вообще, на что будет похоже её сознание? Насколько это безопасно? Каковы риски?

Чейз скрестил руки на груди.

— Какова вероятность того, что мы будем ранены или убиты?

— Всегда есть риск, когда проникаешь в чей-то разум, и у меня нет ответов на эти вопросы. Мне жаль. Я раньше никогда этого не делал, но это наш единственный обнадеживающий вариант. Я могу только предположить, что психически больной разум будет страшным и потенциально опасным местом, но из-за её необычного статуса нам придётся оставить ее с нами. Перетаскивание бесчувственного тела через пустыню замедлит нас и подвергнет большему риску. Если она сможет ходить самостоятельно, и её мозг не будет звать на помощь, думаю, у нас появится шанс.

— Как мы это сделаем? — спросила я. — За нами нужно будет следить. И как быть, если что-то пойдет не так?

— Сержант Хокинс и Киану согласились следить за нашими жизненными показателями и защищать нас. Если что-нибудь случится, они введут нам адреналин, который должен вернуть нас обратно.

— А что, если это не сработает? — спросил Чейз.

— Мы всегда находили выход из нашего сознания, — ответил доктор Саймон.

Чейз вздохнул.

— Да, но наши сознания не такие хаотичные, как у неё. В них легко входить и выходить.

Он был прав. Жаль, что я не могла затащить её в своё сознание. Я не сомневалась в том, что ей будет комфортно в моём саду, где было светло, радостно и вкусно пахло.

— Когда приступаем? — спросила я.

— Сержант Хокинс сейчас разговаривает со своими людьми. Им придётся внимательно следить за каждым из нас, а также за девушкой. Воспользуемся тем, что солнце находится в самом зените. Нам всё равно будет нечего делать, пока мы ждём наступления ночи.

Это была ужасная идея, но, если это был единственный способ заставить девушку замолчать, тогда нам надо было это сделать.

— Как мы проникнем в её разум?

Доктор Саймон бросил на меня смущенный взгляд. Он тоже не знал. Мы шли на ощупь.

* * *

Когда солнце было прямо над нами, мы перенесли стулья в комнату девушки и поставили в изножье её кровати. Сразу же после того, как труп ребенка убрали, доктор Саймон сел посередине, а Чейз справа от него. Я была рада, что доктор Саймон потребовал этого, потому что ребенок меня тоже жутко пугал.

План состоял в том, чтобы встретиться в сознании доктора Саймона, а затем всем вместе отправиться в сознание девушки. Мы надеялись, что сделаем это быстро и легко. Это казалось достаточно простым. Только вот мы понятия не имели, с чем столкнёмся.

Киану, Джонс и сержант Хокинс должны были находиться в комнате, следя за тем, чтобы мы оставались в безопасности. Стивенс и Хименес должны были охранять периметр.

По предложению доктора Саймона, каждый из нас принял снотворное за полчаса до начала, так как это было единственное лекарство, что осталось у военных, которое могло ввести нас в состояние сна.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Киану.

— Немного волнуюсь, — честно ответила я, взглянув на девушку, мирно спящую на кровати.

Я не могла не вспомнить, какой безумной она до этого выглядела. Я была рада тому, что снотворное начало снимать моё напряжение.

Киану похлопал меня по руке.

— Мы с Джонсом будем всё время проверять твой пульс. У меня под рукой четыре укола адреналина, на всякий случай.

— Это крайняя мера, — сказал доктор Саймон, поправляя очки на переносице.

— Конечно, — ответил Киану.

Когда подействовало лекарство, я почувствовала себя очень расслабленно. Нам всем приказали закрыть глаза. Это был первый раз, когда я оказалась в сознании доктора Саймона. Моё волнение смешалось с тревогой. Как бы то ни было, это было настоящее приключение.

Встретиться в одном сознании оказалось легче, чем мы ожидали, возможно, потому, что мы находились совсем рядом друг с другом. Разум доктора Саймона отличался от всего, что я когда-либо видела. Мы были внутри прекрасного дома. Он походил на старый дом в викторианском стиле, обставленный самой изысканной антикварной мебелью. Такие дома я видела на страницах некоторых журналов по дизайну интерьеров в приюте. Полы в нем были деревянными, а стены тёплого ржавого цвета. Замысловатая зигзагообразная лестница из дерева поднималась на верхний этаж.

Прохладный ветерок дул в широко раскрытое окно позади нас, заставляя трепетать тонкие занавески. За окном я могла видеть небо. Оно было ярким, самого светлого голубого цвета, а ещё чистым и ясным, с волнистыми белыми облаками.

— Идите, посмотрите в окно, — предложил доктор Саймон.

Мы с Чейзом переглянулись, а затем поспешили к окну. Когда мы подошли ближе, я почувствовала запах соленого воздуха, тянущийся из окна. Он был неповторимым и не был похож ни на что, что я чувствовала в течение тринадцати лет, проведённых под землей. Подойдя к окну, я стала свидетелем самого прекрасного зрелища. Океан. Он раскинулся так далеко, насколько хватало глаз, безграничный и величественный. Белый мелкий песок покрывал берег.

Мягкие волны непрерывно накатывали, превращаясь в пену на берегу. Вода была прозрачно-бирюзовой, и на её поверхности, как кристаллы, сверкали блики света. Влажный тёмно-серый песок был похож на бархат, он был мягким и мерцал на солнце. Вдалеке виднелась роща с пальмами, листья которых танцевали на лёгком ветру. Это был рай.

— Что это за место? — спросила я, поворачиваясь к доктору Саймону.

— Когда-то это был мой дом, — ответил доктор Саймон. — До апокалипсиса.

— Как красиво, — выдохнула я, наслаждаясь пейзажем.

Чейз молчал, а его глаза были широко раскрыты от удивления.

— В чём дело? — спросила я, толкнув его локтем.

— Я впервые в своей жизни вижу океан, — уголки его губ приподнялись. — Я бы точно не захотел покидать свой разум, если бы он выглядел так.