— Разве не говорят про женщин, что их действия не подчиняются логике?

— Возможно. Однако, даже если женщина застала здорового мужика врасплох и он сопротивлялся, вряд ли она была способна его задушить. А он наверняка отчаянно сопротивлялся. И последующие манипуляции с трупом для женщины слишком тяжелы. Извини, но я не могу принять твою версию.

— Я так и знал, что ты это скажешь. Но пойми, я отнюдь не убеждён, что моя версия во всём соответствует действительности. Я полагаю, что это лишь одна из возможных гипотез.

— Ты говоришь так, будто у тебя в закромах наберётся сотня идей. Ну же, не скупись, выкладывай, что ещё ты надумал.

— Я не претендую на истину. То, что я сказал, основывается на предположении, что преступление совершено там, где был найден труп. Можно допустить, что труп был туда подброшен и убийство произошло в каком-то другом месте. В следственном штабе эта версия имеет наибольшее число сторонников. Независимо от того, является А убийцей или нет.

— Обычно подобная версия представляется самой вероятной. Однако ты не рассматриваешь её как основную. Почему?

— Очень просто. Если А — убийца, эта версия отпадает. Дело в том, что у неё нет машины. Более того, она не умеет водить. Следовательно, у неё не было способа перевезти труп.

— Ты прав. Это важное обстоятельство.

— Далее, имеется велосипед, найденный возле трупа. Конечно, можно допустить, что он был подброшен специально для создания видимости того, что убийство произошло на дамбе, но тогда какой смысл оставлять на нём отпечатки пальцев? Ведь пальцы убитого были сожжены.

— Ты прав, велосипед — это загадка. — Юкава пробежался пальцами по краю стола, точно по клавиатуре рояля, после чего добавил: — Но как бы там ни было, не проще ли предположить, что убийца — мужчина?

— В следственном штабе это мнение преобладает. Однако отсюда нельзя делать вывод, что А совершенно ни при чём.

— Другими словами, у А был сообщник?

— В данный момент мы изучаем её окружение. Раньше она работала в ночном клубе, так что, сам понимаешь, хахалей у неё было хоть отбавляй.

— Слышали бы тебя работницы ночных клубов, вот бы обиделись! — усмехнулся Юкава и, глотнув пива, вновь посерьёзнел. — Покажи-ка мне ещё раз ваш рисунок.

— Этот? — Кусанаги достал листок с одетой фигурой убитого.

Глядя на рисунок, Юкава пробормотал:

— Любопытно, зачем преступник снял с трупа одежду?

— Вероятно, для того, чтобы скрыть личность убитого. Для того же, для чего размозжил лицо и сжёг пальцы.

— В таком случае не проще ли было забрать одежду с собой? Но он почему-то решил её сжечь, в результате она только обгорела, и благодаря этому вы смогли составить этот рисунок.

— Видимо, торопился.

— Но вообще-то говоря, разве возможно установить личность человека по его одежде и ботинкам, если, конечно, где-нибудь в кармане не затеряется бумажник или водительское удостоверение? Снимать с трупа одежду — слишком большой риск. Для преступника главное — скорее скрыться с места преступления.

— К чему ты клонишь? Хочешь сказать, была какая-то другая причина, почему он снял одежду?

— Определённо утверждать не могу. Но думаю, что, пока вы не установите причину — если, конечно, таковая имеется, — вы не сможете задержать преступника, — сказав это, Юкава пальцем нарисовал на рисунке большой вопросительный знак.

Результаты экзамена по математике в конце учебного года были удручающими. Это касалось всех классов: ни одного способного ученика. Исигами замечал, что год от года умственный уровень учащихся падает.

Вернув листы с тестами, Исигами объявил, что намерен устроить переэкзаменовку. По заведённому в гимназии порядку был установлен нижний допустимый балл по каждому предмету. Не получив его, ученик не мог перейти в следующий класс. Разумеется, поскольку проводились переэкзаменовки, отчисления за неуспеваемость были большой редкостью.

Новость о переэкзаменовке вызвала в классе недовольный ропот. Никакой другой реакции Исигами не ждал и пропустил бы мимо ушей, если б один из учеников не обратился непосредственно к нему:

— Господин учитель, во многих университетах нет вступительного экзамена по математике, так какая разница тем, кто собирается туда поступать, что у них по математике?

Исигами посмотрел в сторону вопрошавшего. Ученик по фамилии Мориока, почёсывая шею, озирался в поисках поддержки у товарищей. Парень невысокого роста, но даже Исигами, не будучи классным руководителем, знал, что он главный заводила в классе. Ему не раз делали замечания за то, что он приезжал в школу на мотоцикле.

— Ты, Мориока, собрался поступать именно в такой университет? — спросил Исигами.

— Разумеется, если вообще буду поступать. Сейчас меня в университет как-то не тянет, но в любом случае, когда перейду в следующий класс, я не возьму себе математику, уже сыт по горло. Так что мне плевать, какие у меня отметки по математике. Мне жалко вас. Нянчиться с такими болванами! Поэтому предлагаю договориться по-взрослому.

Класс грохнул от хохота: всех рассмешило слово «по-взрослому». Исигами тоже усмехнулся.

— Если тебе меня жалко, сдай хорошо повторный экзамен. Обещаю ограничиться вопросами по разделу дифференциально-интегрального исчисления. Ничего сложного.

Мориока громко фыркнул. Закинул одна на другую выставленные в проход ноги.

— Да на фиг они вообще нужны, эти дифференциалы и интегралы! Только пустая трата времени!

Исигами уже направился к доске, чтобы начать объяснение по поводу предстоящей переэкзаменовки, но слова Мориоки заставили его обернуться. Он не мог оставить их без внимания.

— Слышал, что ты, Мориока, увлекаешься мотоциклами. Ты когда-нибудь видел гонки?

Вопрос был столь неожиданным, что Мориока только молча кивнул в замешательстве.

— На протяжении трассы гонщики едут с разной скоростью. В зависимости от рельефа и направления ветра, но также и по соображениям тактики они постоянно меняют скорость. Победу обеспечивает мгновенное решение — где попридержать, где разогнаться. Это-то ты понимаешь?

— Дураку понятно, но при чём здесь ваша математика?

— Мгновенное ускорение — это производная скорости в данный момент. А если выразить иначе, то расстояние пробега — это интеграл ежесекундно изменяющейся скорости. В случае гонок, разумеется, все мотоциклы проезжают одно расстояние, поэтому для победы крайне важно рассчитать производную скорости. Ну что, я тебя убедил или ты по-прежнему считаешь, что дифференциальное и интегральное исчисление ни на что не годится?

Судя по виду, Мориока ничего не понял из объяснения и только растерянно хлопал глазами.

— Может быть, вы и правы, но гонщики об этом не задумываются. Какое им дело до дифференциалов или интегралов! Для победы главное — опыт и интуиция.

— Разумеется, они об этом не задумываются. Но команда поддержки думает, и ещё как! Она разрабатывает стратегию, выстраивая симуляционную модель и просчитывая, где с какой скоростью можно победить. Для этого они применяют дифференциальное и интегральное исчисление. Во всяком случае, они используют основанные на них компьютерные программы. Это факт.

— Ну так пусть те, кто делает эти программы, и учат математику!

— Возможно, ты прав, но не исключено, что когда-нибудь и ты станешь программистом.

Мориока резко откинулся назад:

— Мне это не грозит.

— Ну если не ты, может быть, кто-нибудь ещё из твоего класса. Для них и предназначены уроки математики. Хочу только подчеркнуть, что мои занятия всего лишь указание на вход в огромный мир под названием «математика». И если не знать, где вход, доступ в этот мир останется навсегда закрытым. Разумеется, те, кому математика не по душе, внутрь могут не входить. Я провожу экзамены для того, чтобы определить, кто хотя бы понимает, где он, этот вход.

Исигами окинул взглядом класс. Каждый год непременно находится ученик, который спрашивает, зачем нужна математика. И всякий раз он повторяет одно и то же. Поскольку сейчас он знает, что спрашивающий увлекается мотоциклами, привёл пример из мотоспорта. В прошлом году ученику, мечтающему стать музыкантом, он рассказывал о математических методах, используемых при звукозаписи. Ему было абсолютно безразлично, из какой области брать пример.