— Так у неё есть алиби?

— Ну, как бы это выразиться, — Кусанаги почесал затылок.

— Что-то у тебя стал язык заплетаться, — засмеялся Юкава, вставая. Из колбы уже шёл пар. — Будете пить кофе?

— Я бы не отказался, — сказал Киситани.

— А я воздержусь, — Кусанаги задумчиво пожевал губами. — С этим алиби что-то не вяжется.

— Я не верю, что мать и дочь говорят неправду! — горячо возразил Киситани.

— А где доказательства? Никаких доказательств нет!

— Но вы же сами, господин Кусанаги, сказали начальнику отдела, что в кинотеатре и кафе подтвердить алиби практически невозможно.

— Я не говорил, что невозможно. Я говорил, что трудно.

— Значит, женщина, которую вы подозреваете, утверждает, что на момент преступления она была в кинотеатре? — Юкава вернулся, неся две кофейных чашки. Одну из них он передал Киситани.

Поблагодарив, Киситани поднёс чашку к губам и неожиданно округлил глаза. Наверное, удивился, какой грязной была чашка. Кусанаги сдержал усмешку.

— Действительно, когда человек говорит, что был в кино, это трудно проверить, — Юкава присел на стул.

— Но после они пошли в караоке! Хозяин заведения это подтверждает, — сказал Киситани запальчиво.

— Это не причина, чтобы оставить без внимания кинотеатр, — возразил Кусанаги. — Можно допустить, что они пошли в караоке уже после совершения преступления.

— Ясуко с дочерью были в кинотеатре в семь-восемь часов. Даже если место безлюдное, требуется время, чтобы убить человека. А его не только убили, но и полностью раздели.

— Согласен, но, прежде чем утверждать их невиновность, следует изучить все возможности.

«Хотя бы для того, чтобы убедить нашего твердолобого начальника», — про себя добавил Кусанаги.

— Я, конечно, многого не знаю, — вмешался Юкава, — но, послушать вас, создаётся впечатление, что время совершения преступления уже точно установлено?

— Согласно анатомической экспертизе, убийство произошло не раньше шести часов вечера десятого марта, — сказал Киситани.

— Такие подробности нельзя выбалтывать посторонним, — предостерёг его Кусанаги.

— Но ведь профессор и раньше помогал следствию?

— В тот раз в дело были замешаны оккультные силы. Сейчас другой случай, незачем советоваться с непрофессионалами.

— Я действительно непрофессионал. Но прошу не забывать, что предоставляю вам место для разговора.

Юкава неторопливо отхлебнул кофе.

— Нам намекают, что пора убираться, — Кусанаги приподнялся со стула.

— А что сами подозреваемые? — спросил Юкава, не отпуская чашки. — У них нет доказательств, что они были в кино?

— Сюжет фильма они помнят. Но из этого нельзя заключить, когда они его смотрели.

— Билеты?

При этом вопросе Кусанаги невольно посмотрел на Юкаву. Их глаза встретились.

— Есть.

— Вот как? И где же они нашлись? — блеснул Юкава стёклами очков.

Кусанаги рассмеялся:

— Я, разумеется, понимаю, к чему ты ведёшь. Никто не хранит использованные билеты. Если бы Ясуко Ханаока достала их из ящика комода, мне бы тоже показалось это странным.

— Другими словами, она достала их из другого места?

— Вначале сказала, что, как ей кажется, билеты она выбросила. Потом на всякий случай посмотрела программку, которую купила в кинотеатре, и билеты оказались там.

— В программке… Что ж, такое вполне возможно, — Юкава сложил руки на груди. — И дата на билетах совпадает с днём убийства.

— Разумеется. Но по одному этому ещё нельзя утверждать, что они были в кино. Предположим, они подобрали билеты в мусорной корзине или же их купили, а в зал не пошли. Всё может быть.

— Но в любом случае подозреваемая была в кинотеатре или где-то поблизости.

— Мы так и подумали, а потому сегодня с утра отправились туда на поиски свидетелей. К сожалению, оказалось, что у девушки, работавшей в тот вечер контролёром, сегодня выходной. Пришлось идти к ней домой. А на обратном пути заглянули к тебе.

— По твоему лицу видно, что никакой ценной информации девушка-контролёр вам не сообщила, — захохотал Юкава.

— Уже столько дней прошло, да и не запоминает она лица посетителей. Я с самого начала не питал особых надежд, поэтому не слишком сильно расстроился. Ну ладно, нам пора, а то мы мешаем уважаемому профессору, — Кусанаги похлопал по спине всё ещё пьющего кофе Киситани.

— Удачи, господин следователь! Впрочем, если эта женщина, которую вы подозреваете, и в самом деле преступница, вам придётся изрядно попотеть.

Кусанаги резко обернулся:

— Что ты имеешь в виду?

— Я уже говорил: обычный человек, готовя себе алиби, вряд ли догадается позаботиться о правдоподобном месте для использованного билета. Если допустить, что она, предвидя приход полицейских, намеренно вложила билеты в программку, вам достался очень сильный противник, — из глаз Юкавы исчезла усмешка.

На миг задумавшись, Кусанаги кивнул:

— Приму к сведению. Ну, ладно, пока!

Он уже собирался выйти из лаборатории, как вдруг, вспомнив, вновь обернулся:

— Кстати, по соседству с подозреваемой живёт твой однокашник.

— Однокашник? — Юкава недоверчиво качнул головой.

— Учитель математики, некто Исигами. Сказал, что окончил Университет Тэйто, так что, вероятно, он с физико-математического факультета.

— И-си-га-ми… — несколько раз прошептал Юкава, и его глаза заметно округлились. — Неужто Дарума-Исигами?

— Дарума?[4]

Попросив немного подождать, Юкава исчез в соседней комнате. Кусанаги и Киситани переглянулись.

Вскоре Юкава вернулся. В руках у него была толстая чёрная папка. Раскрыв, он протянул её Кусанаги:

— Этот?

На листе были наклеены фотографии. Молодые люди, — видимо, студенты. Наверху напечатано: «Тридцать восьмой выпуск магистерской аспирантуры».

Юкава ткнул пальцем в круглолицего аспиранта. Бесстрастный, с узкими, как щёлочки, смотрящими прямо на камеру глазами. Подписано — Тэцуя Исигами.

— Да, это он, — сказал Киситани. — Совсем молодой, но никаких сомнений.

Кусанаги, прикрыв пальцем верхнюю часть лица, кивнул.

— Да, точно, он. Волос поубавилось, поэтому сразу не узнал, но сейчас вижу — он. Ты его знаешь?

— Мы учились на одном курсе. В то время учащиеся физико-математического отделения после третьего курса разделялись по специальностям. Я выбрал физический факультет, Исигами — математический.

Юкава захлопнул папку.

— Неужто этот дядька и я одного возраста? — крякнул Кусанаги. — Ужас!

— Он уже тогда выглядел старше своих лет, — усмехнулся Юкава, и вдруг на лице его отразилось удивление.

— Учитель? Ты сказал, что он преподаёт в школе?

— Да, в частной гимназии, преподаёт математику в старших классах. А ещё ведёт секцию дзюдо.

— Да, я слышал, что он с детства занимался дзюдо. Кажется, его дед держал додзё[5]. И всё-таки как-то не укладывается в голове. Неужели Исигами — простой школьный учитель? Ты не ошибаешься?

— Никакой ошибки.

— Придётся тебе поверить. Я давно ничего о нём не слышал, думал, что он занимается научной работой в каком-нибудь частном университете, и вот те на — школьный учитель! Этот Исигами… — взгляд Юкавы стал рассеянным.

— Он подавал большие надежды? — спросил Киситани.

Юкава вздохнул.

— Не хочется всуе употреблять слово «гений», но к нему оно приложимо в полной мере. Такие люди в науке появляются раз в пятьдесят, да что там — в сто лет! Мы учились на разных кафедрах, но и до нас доходила слава о его выдающихся способностях. Он из тех, кто презирает пользоваться компьютером и всю ночь напролёт, закрывшись в аудитории, решает какую-нибудь сложнейшую задачу на клочке бумаги. У него очень характерный вид со спины, поэтому в какой-то момент к нему прилипло прозвище Дарума. Разумеется, в этом не было ничего оскорбительного, а, напротив, почтение.

Кусанаги подумал, что вот уж воистину нет предела совершенству. Он-то всегда считал гением своего друга.