Нужно всякий раз писать так, будто пишешь в первый и последний раз. Сказать так много, словно это твое прощание, и так хорошо, словно это дебют.

Писатели, как и зубы, бывают передними и коренными.

Писатель, поднаторевший в свежести и оригинальности.

Писатель, который говорит все, говорит, по моему ощущению, мало.

Генри Джеймс пережевывает больше, чем откусывает.

Один пишет, потому что видит, другой – потому что слышит.

С авторами поладить легко – если вы любите детей.

Портные и писатели должны следить за модой.

Он всегда был ангажированным писателем. Он только слишком часто менял свой ангажемент.

Когда я беседовал с Анатолем Франсом, он спросил меня, кем я себя считаю. «Гением, как и вас», – не моргнув глазом ответил я. Однако ему с его французской благопристойностью мои слова показались столь нескромными, что он поспешил возразить: «Что ж, и шлюха имеет право говорить, что торгует удовольствиями».

Я не обиделся, ведь все художники зарабатывают себе на жизнь тем, что торгуют удовольствиями, а не философствуют и пророчествуют.

Литература – восхитительная любовница, но плохая жена.

Литераторы существуют у нас вместо литературы.

Я лишь хотела бы иметь возможность писать обеими руками сразу, чтобы не забыть одно, пока я пишу другое.

Дешевизной бумаги, бесспорно, объясняется, почему женщины в литературе преуспели раньше, чем в каких-либо других профессиях.

Трудно женщине выразить свои чувства при помощи языка, созданного преимущественно мужчинами для выражения их собственных чувств.

Когда я вижу, как надрывается старик[1] над своими романами, меня начинает пугать моя легкость в работе.

Я писала бы книги, даже если бы их никто не читал, кроме моего мужа.

Издатели думают о том, чтобы заработать деньги, и если вы пишете хорошо, им наплевать, кто вы – мужчина, женщина или слон.

Если вы хотите, чтобы ваши писания принимали всерьез, не выходите замуж, не заводите детей, а главное, не умирайте. Но если уж приходится умирать – выбирайте самоубийство. Людям это нравится.

Все до единой книги, восхваляющие простую жизнь, написаны мужчинами.

Плохие рассказчики вынуждены писать хорошие книги.

Настоящий писатель поражает нас, сказав то, что мы знали всегда.

Писатель талантлив, если он умеет представить новое привычным, а привычное – новым.

Плох тот писатель, которому не верят на слово.

Некоторые писатели походят на того шарлатана, который вытаскивает из своего рта целые аршины лент.

Все плохие писатели обожают эпос.

Оптимисты пишут плохо.

Недостатки великих писателей – это обычно их достоинства, доведенные до крайней степени.

Великий писатель не тот, кто говорит нам, что не надо играть со спичками, а тот, кто обжигает нам кончики пальцев.

У величайших людей каждая черта в произведении так сплетена с другою, что невозможно что-либо изъять, не разрушив целого.

Великие писатели крадут; маленькие писатели копируют.

Все великое создано в ответ на запросы дня. Не себя выявляет великий поэт, а только выполняет социальный заказ.

Американские писатели хотят быть не хорошими, а великими писателями; и поэтому им не удается ни то ни другое.

Иные писатели лишь тогда кажутся великими, когда опускаешься до их уровня.

Он был по-новому глуп, и поэтому многие признали его великим.

Мои книги – вода; книги великих гениев – вино. Воду пьет каждый.

Есть три причины, по которым становятся писателем. Первая: вам нужны деньги; вторая: вы хотите сказать миру что-то важное; третья: вы не знаете, чем занять себя длинными зимними вечерами.