Образование погубило больше американских романистов, чем пьянство.

В конце концов, можно писать в подпитии, но уж читать это надо на трезвую голову.

Прозаик говорит: коньяк – три звездочки. Поэт говорит: через коньяк – к звездам!

Если выжать из романа весь спирт, останется только вода.

Литература была бы совсем неплохим занятием, если б не надо было писать.

Писатель должен писать.

Писатель всегда должен что-то писать, пусть даже это будет предсмертная записка.

Думать легко. Писать трудно.

Тайна искусства писать – уметь быть первым читателем своего сочинения.

Искусство писать предшествует искусству мыслить.

Чтобы написать, надо писать.

«Пишите – поставьте себе за правило хоть два часа сидеть за письменным столом и принуждайте себя писать». – «Да что же делать, если не пишется?» – «Ничего, возьмите перо и пишите: сегодня мне что-то не пишется, сегодня мне что-то не пишется, и так далее, наконец надоест и напишется».

Писатель – это человек, которому писать труднее, чем остальным людям.

Иные авторы, похоже, начали писать лишь потому, что им нечего было сказать.

Если уже писать, то только тогда, когда не можешь не писать.

Я встретил множество людей, которые не могут не писать, не могут не играть, – и не писатели они и не актеры.

Удивительна сила сопротивления, которое оказывает человеку бумага.

До чего же это тяжелая вещь – перо!

Чтобы писать хорошо, нужна прирожденная легкость и приобретенная затрудненность писания.

Мне понадобилось 22 года, чтобы научиться писать медленнее; и теперь я достиг идеальной нормы – не более 25 слов в день.

Я пишу быстро, потому что у меня не хватает мозгов, чтобы писать медленно.

Писатель должен много писать, но не должен спешить.

Пиша быстро, нельзя научиться писать хорошо. Хорошо пиша – можно научиться писать скоро.

Для писателя-профессионала самая большая помеха – необходимость менять ленту в пишущей машинке.

Я могу писать лучше любого, кто пишет быстрее меня, и быстрее любого, кто пишет лучше меня.

У меня работа спешная – для потомства.

Будущее – любимчик всех авторов.

Настоящий писатель был бы рад променять сто современных читателей на десять читателей через десять лет и на одного – через сто лет.

После того как ему отказали все издатели, он решил писать для потомства.

Потомство – это миф, созданный графоманами.

Все говорят: потомство, потомство… А что оно сделало для нас?

Будь проклято наше время; я буду писать для античности.

Если текст звучит как написанный, я переписываю его.

Кто не переписывает, того не перечитывают.

Очень одобряю, что ты предпринял прилежный пересмотр своих трудов. Тут есть, однако, некоторая мера: излишнее старание больше уничтожает, чем исправляет.

От многочисленных изменений измененным кажется и то, что осталось таким, как было.

В старости не годится переделывать то, что написано в молодости.

Рукописи в ящиках гниют или дозревают.

Печать для рукописи то же, что театр для женщины: все достоинства и изъяны выставляются напоказ.

Рукопись, которую можно прочесть, не стоит того, чтобы ее читать.

Уважайте труд наборщиц!