Персонажи нужны в романе не для того, чтобы увидели людей, каковы они есть, а для того, чтобы познакомиться с автором, не похожим ни на кого другого.

В созданиях всех великих поэтов, в сущности, нет второстепенных персонажей, каждое действующее лицо есть на своем месте главный герой.

Выдумать персонажей и предоставить их собственной судьбе – на такое способен только выдающийся писатель.

Чем сложнее действие, тем проще персонажи.

Если Гамлет и Дон-Кихот остались в человеческой памяти как типы, то уж наверное не как типические характеры – скорее как типические вопросы или, еще точнее, типичный человеческий жест при столкновении с этим вопросом, типичная позиция человека перед лицом мироздания.

Нигилист, этот удивительный мученик без веры, есть чисто литературный продукт. Он выдуман Тургеневым и завершен Достоевским.

Героиня: девушка, с которой можно прожить идеально счастливую жизнь – в книге.

Романисты и страховые агенты всегда начинают с семьи.

Портреты персонажей во многих старинных романах приводят на мысль объявления о розыске.

Героями произведения должны быть живые люди (если только речь идет не о покойниках), и нельзя лишать читателя возможности уловить разницу между теми и другими, что в «Зверобое» часто упускается из виду.

Бедные – тема статистиков и поэтов. Героями романа могут быть только джентльмены и леди.

У Дефо самые яркие герои – точильный станок и деревянная лопата.

Три мушкетера: четырехконечный листик клевера.

Как часто литературные герои ведут образ жизни, который не по карману их автору.

Мужчина может написать роман без единого женского персонажа, если не считать квартирной хозяйки или лошади; но женский роман без мужчин невозможен.

Представь, какую штуку удрала со мной моя Татьяна! Она – замуж вышла! Этого я никак не ожидал от нее.

Эмма Бовари – это я.

Вернемся к реальности – поговорим о Евгении Гранде!

Почитайте-ка Бальзака как следует, и наши живущие ныне друзья окажутся просто тенями, наши знакомые – тенями теней. Одна из величайших драм моей жизни – это смерть Люсьена дю Рюбампре.

Самое большое несчастье моей жизни – гибель Анны Карениной.

Истинно реальны только персонажи, в реальности никогда не существовавшие; а если романист настолько беспомощен, что ищет своих героев в гуще жизни, пусть он хотя бы сделает вид, будто выдумал их сам, а не похваляется схожестью с доподлинными образцами.

Люди в жизни редко настолько отчетливы, чтобы отдавать их в печать.

Писать о своем друге – значит рассориться с ним навеки.

Писатель всегда выставляет кого-нибудь на распродажу.

Подлинные поэты встречаются со своими персонажами лишь после того, как создали их.

Единственная форма вымысла, в которой реальные характеры не кажутся неуместными, это история. В романе они отвратительны.

Проблема положительного героя легко решается, если сочинение автобиографично.

Кто вносит в литературу слишком многое из своей жизни, часто вносит слишком много литературы в свою жизнь.

Большая часть наиболее важного материала, которым располагает писатель, накоплена им до пятнадцатого года жизни.

Излюбленные мотивы поэта, вопреки домыслам биографов, часто никак не связаны с его личной жизнью, а возникают из случайных ассоциаций и совпадений, которые потом упорно приходят на память. Но никто не желает верить в случайность; в этом отношении даже Фрейд – гегельянец.

Мы охотно разыскиваем материалы о подлинных житейских отношениях поэта. Это любопытство тем нелепее, что значительность внешних событий ни в какой степени не соответствует значительности порожденных ими творений. Эти события могут быть очень мелкими и ничтожными, и такими они обыкновенно и бывают, как вообще очень мелка и обычно ничтожна внешняя жизнь поэтов.

Писатели, как родители, любят наделять свои детища свойствами, которых лишены сами. Оттого герои у Мопассана всегда глупы, а у Толстого – умны.

Четыре самых интригующих слова – это: «Действие первое. Сцена первая».

Роман – это неподвижное целое, через которое нужно пройти; пьеса – подвижное целое, которое проходит через вас.

Писать пьесу все равно что играть в шахматы: в выборе дебюта ты свободен; дальше партия развивается по своей собственной логике.