Тот, у кого люди вызывают любопытство, а не любовь, должны писать афоризмы, а не романы, – нельзя стать романистом, если не любишь людей.

Истинный романист – это человек, наделенный отменной памятью и убежденный, что такой же памятью обладает читатель.

Он пишет на верхнем пределе своего голоса. Он так громок, что никто не слышит его.

Он пишет прозу так, как будто сочинять для него тяжелое наказание.

У иных романистов писчий спазм начинается в черепе.

Романист: человек, который пытается жить плодами своей фантазии.

Неважно, что мир Диккенса не похож на жизнь; важно, что он живой.

Романист, изображая чужие души, рисует свою.

Романтик – это неудавшийся священник, а романист – неудавшийся поэт.

Внутри каждого журналиста сидит романист – и там ему самое место.

Искусство романиста заключается в том, чтобы из короткой истории сделать длинную.

Роман требует болтовни.

Искусство повествования заключается в том, чтобы скрывать от слушателей все, что им хочется знать, пока вы не изложите своих заветных взглядов на всевозможные не относящиеся к делу предметы.

Мастерство романиста – и вообще писателя – состоит не в умении все описывать, а в умении выбирать.

Если вы пишете книгу с плохим концом, она должна кончаться плохо с самого начала.

Есть три главных правила для романиста. Вот только не известно, какие.

Хороший рассказ должен быть краток, плохой – еще короче.

Настоящий рассказ должен течь, как течет ручей среди холмов и кудрявых рощ. Главное – пройти свой путь; как пройти – не важно, важно пройти до конца.

Люди разучились читать рассказы главным образом потому, что научились читать слишком быстро.

Заглавия его рассказов так полно отражали их содержание, что надобность в самих рассказах отпадала.

Скажи мне, что я написал плохой рассказ, и я скажу тебе, кто ты.

Рассказы бывают различных видов, но из них только один по-настоящему труден – юмористический рассказ.

Все жанры хороши, кроме скучного.

…Но даже Вольтер не сказал: одинаково хороши.

К развлекательной литературе относятся примерно так же, как к проституции: осуждают, но пользуются.

Мир популярных романов – рай для дураков.

Многие хвалят одни книги, но читают все же другие.

Каждый читает такого Бальзака, какого заслуживает.

Клаурен стал нынче так знаменит в Германии, что вас не впустят ни в один публичный дом, если вы его не читали.

Любовно-исторические романы – единственный вид печатной продукции, где невинность чего-то стоит.

Хороший любовно-авантюрный роман должен быть написан плохо.

В масс-культуре дрянная литература становится со временем еще хуже.

Демократия влечет за собою гибель литературы: свободу и равенство стиля. Всякому-де дозволено писать все, что угодно и как угодно скверно, и все же никто не имеет права превзойти другого в стиле и посметь писать лучше него.

Исторический роман есть плод соблазнительного прелюбодеяния истории с воображением.

Любой исторический роман превосходно изображает эпоху, в которой живет его автор.

Там, где кончается документ, там я начинаю.

История – это гвоздь, на который я вешаю свои романы.

С наибольшим сходством персонажи французской истории изображены в романах Александра Дюма, вылепившего с них медали из хлебного мякиша.

Всякий роман о допетровской Руси сбивается на язык деревенской прозы: «Рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучонки по белу свету…»

Смерть интересовала меня с детства. Когда я прочла: «Шалтай-Болтай сидел на стене, Шалтай-Болтай свалился во сне», – я задумалась: «Сам свалился – или столкнули?»