Как утверждает Г. Дж. Уэллс, одну книгу может написать каждый – книгу своей жизни. И каждый может написать одну пьесу – пьесу, где он сводит счеты со своей женой.

Да, жена Бернарда Шоу действительно умела слушать. Еще бы, ведь у нее была огромная практика!

Как бы почтительно ни относилась к вам женская половина вашей семьи, как бы ни ценила она ваши достоинства и авторитет, втайне она всегда смотрит на вас как на осла и питает к вам нечто вроде жалости.

Женщина выходит замуж за поэта, но, становясь его женой, она замечает в первую очередь, что он забывает спускать воду в туалете.

Моя жена была совершенно права, когда однажды сердито сказала кому-то, кто хвалил меня за ум: «Он только прикидывается умным».

Однажды поэт Баратынский спросил, не помешает ли он ей, если в ее присутствии прочтет Пушкину свои новые стихи. Наталья Николаевна любезно ответила: «Читайте, пожалуйста! Я не слушаю».

Конечно, Володе следовало жениться на Аннушке,[2] подобно тому, как вся Россия хотела, чтобы Пушкин женился на Арине Родионовне.

Другие были всего лишь моими женами, а ты, дорогая, будешь моей вдовой.

Вдов некоторых поэтов следует сжигать вместе с их неизданными поэтическими опусами.

Самые суровые критики чужих произведений – жены посредственностей.

У него было кое-что общее с Бальзаком: он тоже женился в Бердичеве.

Любой, кто трижды женился на женщинах из Сент-Луиса, немногому научился.

Гений – во всяком случае, литературный гений, – не может быть открыт своими близкими; они слишком близки к нему и поэтому видят его не в фокусе, не в состоянии верно оценить его пропорции, не могут заметить, насколько его размеры превышают их собственные.

Гению надо создать мирную, веселую, удобную обстановку, гения надо накормить, умыть, одеть, надо переписывать его произведения бессчетное число раз, надо его любить, не давать ему поводов к ревности, чтоб он был спокоен, надо вскормить и воспитать бесчисленных детей, которых гений родит, но с которыми ему возиться и скучно и нет времени, так как ему надо общаться с Эпиктетами, Сократами, Буддами и т. п. и надо самому стремиться быть им.

И когда близкие домашнего очага, отдав молодость, силы, красоту – все на служение этих гениев, тогда их упрекают, что они не довольно понимали гениев.

Истинный художник скорее допустит, чтобы его жена голодала, дети ходили босыми, семидесятилетняя мать гнула спину ради его пропитания, чем станет заниматься чем-нибудь, кроме своего искусства.

Этот труд я посвящаю своей дочери Леоноре, без деятельного участия и ободрения которой книга была бы написана вдвое быстрее.

С рождением каждого ребенка теряешь два романа.

Достаточно одного ребенка, чтобы заполнить весь дом и двор.

Мама любит хорошие манеры, а папа любит кошек.

На детях гениев природа отдыхает.

Природа отдыхает на детях гениев, а дети гениев – на родителях.

У поэтов стихи, как дети, рождаются от женщин.

По-моему, стихи «Выхожу один я на дорогу…» – это агитация за то, чтобы девушки гуляли с поэтами.

Хоть ты и поэт, но можешь спать с собственной женой.

Она пожирает своих любовников, но вместо того, чтобы потом бросить их в реку, она укладывает их в свои романы.

Прошла любовь, явилась Муза.

Любовный роман между Марго Асквит и Марго Асквит будет жить в веках как чудеснейшая история любви во всей мировой литературе.

Если утром вы написали те страницы, которые хотели, а потом ответили на все письма, и вам уже нечего делать, то тут наступает час, когда вам становится скучно. Это и есть время для любви.

Сегодня утром я потерял целую книгу!

Муза: единственная женщина, способная оплодотворить мужчину.

Быть может, Муза и вправду со многими спит, но потомство имеет лишь от немногих!

Что мешает писателю? Выпивка, женщины, деньги и честолюбие. А также отсутствие выпивки, женщин, денег и честолюбия.

Одна из вершин Парнаса была посвящена Бахусу, другая – Аполлону.

Забытый писатель искал забвения в вине.

Своим здоровьем и долголетием я обязан тому, что я ни разу не прикоснулся ни к сигарете, ни к рюмке, ни к женщине, пока мне не стукнуло десять.