Я не рассказываю Этьену о сообщении Лиама. Ему и так не нравится мой кузен, и я уверен, что у Лиама найдется объяснение тому, что он написал. Я благодарю Этьена за компанию, и он уходит, пообещав помочь мне пережить любое разочарование позже.

— На этот раз я даже не ударю тебя по лицу, — говорит он мне, быстро и крепко обнимая.

Он даже не спросил меня, настоящая ли фотография — он знает меня достаточно хорошо, чтобы распознать правду. Я ценю это больше, чем он думает, поэтому обнимаю его в ответ, и это всё, на что я сейчас способен.

Я вхожу в кабинет Беллы, и мой взгляд сразу же останавливается на Элли. Она прекрасна в нежно — зеленой блузке и льняных брюках песочного цвета. Она подходит ко мне, как только я появляюсь. Без колебаний берет меня за руку и сжимает пальцы в молчаливом знаке поддержки. Она не закатывает истерику, как это сделала бы ревнивая подружка. Её лицо излучает только беспокойство — и гнев за меня.

Она чертовски идеальна.

Я отбрасываю эту мысль, потому что сейчас не время и не место. Вместо этого я сжимаю её руку в своей, и мы вместе смотрим в лицо трем другим людям в комнате — Белле, её отцу и Лиаму.

— Что это? — Лиам сердито смотрит на Элли. — Почему она здесь?

Я стискиваю зубы, зная, что не могу свободно разговаривать с ним и Беллой в этой комнате. Я не знаю, что сказать — не в первый раз я подумываю рассказать ему правду об Элли, но слишком многое поставлено на карту. Чем больше людей знает, тем больше шансов, что это всплывет наружу, и мы не можем позволить себе ещё один скандал в СМИ, только не после всего этого.

— Элли поможет нам решить эту проблему, — говорит Белла, спасая меня от ответа.

Я поворачиваюсь к ней.

— Она согласилась?

Белла делает глубокий вдох и складывает руки перед собой.

— Я поговорила с Элли, и она согласилась, что было бы хорошо, если бы мы сделали откровенную фотосессию с вами на свидании.

Я резко смотрю на Бена, но он прислоняется к краю стола своей дочери, явно безразличный. Элли крепче сжимает мою руку, и я чуть не смеюсь вслух. Белла придумала почти тот же план, что и её отец — она хочет, чтобы я выставил напоказ свои устойчивые отношения с Элли, чтобы смягчить эту катастрофу.

Лиам усмехается.

— Он целовал щенков и занимался дерьмовой благотворительностью последние шесть месяцев, и это не помогло. Почему ты думаешь, что это сработает?

— Благотворительность — это не дерьмо, — огрызается Белла, её голубые глаза сверкают. — Оливер помог…

— Оливеру нужно держать свой член в штанах, — Лиам сердито смотрит на неё, затем переводит взгляд на Элли. — Ему нужно сосредоточиться на своих гонках.

— Хватит, — я не хотел, чтобы мой голос прозвучал так грубо, но я не жалею об этом. — Лиам, если ты не можешь добавить к этому разговору что — нибудь конструктивное, то тебе лучше уйти. Если хочешь остаться, веди себя вежливо.

— Что за хуйня, чувак? — говорит он, краснея. — Ты серьезно?

Я никогда не принимал чью — либо сторону против него. Я так сильно ненавижу это, что мой живот скручивает сильнее, чем перед моей первой гонкой. Он всегда был со мной, всегда заботился о моей карьере, но я больше не могу притворяться, что его отношение меня не беспокоит.

Мне не следовало бы оправдываться перед ним. Он должен был знать меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что я никогда бы не сделал всего того, в чём меня обвиняют СМИ.

Поэтому я просто смотрю на него, пока он не опускает голову, кипя от злости, но молчит. Однако он не уходит, что я воспринимаю как победу. Нам придется поговорить позже, и это будет неприятно, но я не могу допустить, чтобы он так разговаривал со мной, только не в присутствии моего босса, человека, наиболее важного для моей карьеры.

— Я думаю, это отличная идея, — говорю я Белле. — Я имею в виду фотосессию. Могли бы мы попросить Эви сделать это?

Она облегченно вздыхает.

— Да, таков был мой план. Я рада, что ты согласен.

Элли кивает, затем говорит:

— Есть кое — что ещё, что мы могли бы сделать. Я имею в виду, если ты согласен, Оливер. Это показало бы людям, что статья полностью выдумана.

Белла просияла при этих словах.

— Что? О боже, мне нужны хорошие новости прямо сейчас.

Элли поднимает на меня взгляд.

— Как ты думаешь, в отеле Дубая есть камеры наблюдения в коридорах?

Я хмуро смотрю на неё, и тут до меня доходит. Мы вернулись в отель после гала — приёма и поцеловались перед её номером. Если бы мы сделали стоп — кадр этого видео с отметкой времени, это могло бы во многом доказать, что на этой фотографии изображен не я.

— Ты не против, если мы поделимся этим? — тихо спрашиваю я.

Надеюсь, она понимает, о чём я. Наш поцелуй в коридоре был предназначен только для нас. Кажется каким — то грязным делиться им, чтобы доказать, что я не занимался Бог знает чем в стрип — клубе. Я хотел сохранить это воспоминание только для нас. Это было моим доказательством того, что Элли хотела поцеловать меня, потому что никто не видел.

— Если это поможет тебе, конечно, — говорит она, затем поворачивается к остальным, её щеки розовеют. — Мы, э — э, поцеловались в коридоре. Это может оказаться полезным.

Я достаточно хорошо понимаю невысказанные слова — она думает, что это её работа — позволять это. Это не значит, что её это устраивает, и мне неприятно, что это, кажется, наш лучший вариант.

— Я уверен, что у них есть камеры, но давайте оставим это на крайний случай, — тихий голос Бена заставляет нас всех повернуться к нему. — Не очень хорошая идея, если вас застукают целующимся на публике в Дубае, пока вы не в браке. Кроме того, пресса может заявить, что всё, что записано на видеозаписи, является подделкой.

Белла прикусывает губу.

— Отель не является публичным местом, — говорит она, затем указывает на планшет, который, к счастью, был выключен. — И это фото явно подделано, так что наше слово против их. К тому же, Оливер, целующий Элли, лучше, чем Оливер со стриптизершей.

— Мы можем это доказать? — внезапно спрашивает Элли. — Кто — то, должно быть, откуда — то взял эту фотографию, а затем прифотошопил на неё лицо Оливера. Средства массовой информации даже выяснили, что это за стрип — клуб. Так что, если мы найдем оригинальную, неотредактированную фотографию, мы можем найти того, кто её сделал, и сравнить их.

Во мне вспыхивает надежда, маленькая, но яркая.

— Мы можем это сделать?

Скептическое выражение лица Беллы не меняется.

— Я попробовала поиск по изображению, но ничего не нашла. Хотя я могу попросить Эви помочь с этим. И я скажу команде юристов, чтобы они ударили по первоначальному сайту, разместившему это, с требованием удалить всё и пригрозить судебным иском, если они не сделают этого. Это мало что даст, потому что это везде, но мы можем, по крайней мере, дискредитировать их и посмотреть, готовы ли они выдать свой источник.

Бен закатывает рукава рубашки.

— Белла, держи меня в курсе всех событий, связанных с этой фотографией. У меня есть знакомая в Саванне, которая знает пару фотографов, и она, возможно, сможет нарыть для нас информацию, если мы узнаем имя фотографа.

Рука Элли дергается в моей, едва заметная реакция. Я смотрю на неё сверху вниз, но её лицо тщательно скрывает пустоту — слишком сильную для этой ситуации. И тут до меня доходит. Контакт в Саванне, должно быть, её босс, женщина, с которой Бен связался, чтобы заставить Элли работать с нами. Мы играем в опасную игру, снова втягивая её во всё это, но если она сможет помочь нам разобраться…

— Давайте сделаем всё это, — я снова привлекаю внимание к себе. — Если мы подойдем к проблеме с нескольких сторон, у нас будет больше шансов на то, что одна из этих стратегий окупится.

Белла уходит поговорить с Эви, и Бен выходит, уже прижимая телефон к уху. Мне нужно поговорить с Элли, убедиться, что она действительно не против, если мы поделимся этим видео с камер наблюдения. Я знаю, что СМИ могут быть неприятными и несправедливыми по отношению к женщинам. Прежде чем мы опубликуем отснятый материал, я должен попросить Беллу представить его как романтическую историю любви, а не как какую — то скрытую связь. Презентация — это всё, и я хочу, чтобы Элли была защищена от последствий этой истории.