Махнув рукой, мы с Оласом отправились к стене, и отойдя на несколько шагов от крестьян я понял, что все это время свербело у меня в голове. Не успев даже подумать, что буду делать, если догадка окажется правдоподобной, я обернулся и посмотрел на лошадь. А если точнее, то на ее сбрую.
Они приехали практически ночью, но в лесу темнее раньше, значит последний колокол они добирались в полной темноте, а на лошади не висело ни одного амулета, да и на других я его не заметил. Конечно, был шанс, что они его уже успели спрятать, вот только я сомневался, что такие ценные вещи в принципе есть у крестьян.
Мою резкую остановку заметили и капитан, и солдаты, и крестьяне. Вот только если солдаты не обратили внимания, а крестьяне только переглянулись, то капитан напрягся. Мы с ним уже сражались против темных, поэтому он решил, что я что-то заметил.
К сожалению, так же решили и крестьяне. Вернее, те кто ими притворялся. Изменяясь прямо на глазах, одна тварь рванула на капитана, еще одна кинулась на стражу, что еще ничего не понимала, а одна к воротам. Первый стражник умер, не успев даже осознать это, второй упал с распоротым брюхом, третий успел принять удар на древко копья, вот только когти скользнули вдоль него, лишая последнего защитника пальцев, заставляю выронить копье, чтобы через вздох лишиться жизни. Больше тварь не успела ничего сделать, я наконец-то добрался до нее и быстро укоротил на голову. Капитан с Оласом отбивались от второй, а я метнулся к воротам.
Возле распахнутых настежь створок лежал последний из четверки караула, а тварь стояла чуть дальше, задрав голову она издала пробирающий до костей нечеловеческий вой. Я вздрогнул, но нашел силы сделать шаг по направлению к ней, надо было побыстрее избавиться от нападавших, но та будто не замечала меня, продолжая исторгать из себя хриплый вой. Вот только от удара она ушла довольно резко, чтобы через удар сердца кинуться навстречу. Настал мой черед крутиться и отступать. В прямом бою было сложно подгадать момент для атаки, но все же мне удалось.
Тварь еще не успела упасть, как я уже забегал в крепость, чтобы увидеть, как лошадь, что была запряжена в телегу и тоже была какой-то тварью, нападает на капитана, а тот, вместе с Оласом и еще двумя пареньками из ополчения, с помощью копий старается обезвредить ее. Вот только это нам уже не могло помочь. Я не успел закрыть створки, как первая тварь из многочисленной стаи, что неслась к воротам из леса, ворвалась в поселок, предварительно на полном ходу врезавшись в воротину, что я закрывал, так что меня снесло, как от удара кобылы.
Тревожно забил колокол. В некоторых местах стали загораться рунные камни, чтобы осветить будущее поле битвы. Все те, кто был в карауле, сейчас бросали все и спешили к основному входу. Никто уже не будет штурмовать стену, когда есть прорыв. Вот только пока защитники только раскачивались, пока стража стекалась на зов, пока мужики по всему селению просыпались, надевали сбрую и брали в руки оружие, твари сплошным потоком прорывались внутрь. Их число уже перевалило за десяток, а нас было пока семь человек. Причем я стоял особняком, только поднявшись после того, как меня отбросило ударом.
– Отходим, – проорал капитан, – надо выиграть время.
Хорошее решение, на самом-то деле. Все равно против такого их количества малым числом не сможем ничего сделать, к тому же те пока не стремились насаживаться на копья, предпочитая более легкие цели. Меня, например.
Естественно, никто никого не собирался ждать, а то, что я находился в стороне, усложняло жизнь исключительно мне. Остальные организованно сбились в кучу и отступали, предоставляя мне шанс самому разбираться с тварями и прорываться к ним. Я ухмыльнулся, чувствуя, что кровь из рассеченной брови начинает заливать глаз.
Не сегодня, Белая госпожа.
Застучали барабаны, давая ритм, запела флейта и понемногу стала примешиваться лютня, которую я слышал впервые. Я бросился на тварей, пытаясь вырваться из окружения, при этом не подставляясь под удары чудовищно длинных когтей. Клинок мелькал, заключая меня в непроницаемую для атак сферу, защищая и разя одновременно. Подшаг, поворот корпуса, взмах клинком, чуть пригнуться, перехватить обезображенную руку и дернуть ту на себя, заставляя тварь проваливаться вперед, толкнуть очередную и взмахнуть клинком. Лезвие скользнуло меж позвонков, почти не встречая сопротивления и отделяя голову твари. Путь был свободен.
Пока остальные не навалились на меня кучей я рванул вперед, стараясь оторваться. С десяток тварей ломанулись за мной, пока остальные начинали растекаться по улицам. Заскочив за поворот, я заметил отряд из десятка мужиков, вооруженных секирами и копьями. Они бежали навстречу, поэтому мы заметили друг друга одновременно.
– Готовься! – заорал я, продолжая нестись прямо на них.
Те сообразили, что что-то не так и остановились, начиная выстраиваться в боевой порядок. Четверо с копьями спереди, а остальные сразу за ними. Первая тварь выскочила почти сразу, как я прокричал команду, но видимо в азарте погони она не видела никого кроме меня, поэтому пропустила момент, когда я упал на землю, проскальзывая под рядом копий. Ее пробило сразу три, а секира закончила недолгий земной путь. Вот только мы не расслаблялись. Еще несколько тварей налетело почти сразу. Двоих остановили копья, одну секира, но их все еще оставалось слишком много.
Отряд понес первые потери, тварь спилась в шею ополченцу, чей топор застрял в черепе другой твари. Развить успех ей не дали, упокоив, но человека это уже не вернет. Я не стоял на месте, орудуя клинком и уходя от излишне резвых тварей. Музыка, что стучала в ушах мне сильно помогала. Удар барабана заставим меня сделать шаг вперед, уходя от рывка твари, намеревавшейся сбить меня. Затем плавный разворот, и рука с клинком, набравшим приличную скорость, обрушивается на тварь, что попыталась прикрыться рукой. Ей это удалось, меч не разрубил ее напополам, а отсек руки и застрял в теле. Почти сразу пришлось бросать оружие и, схватившись за нож, отступать от еще одной, не забывая краем глаза следить за той, что пыталась выдернуть спаг.
Будет ошибкой считать, что я умел управляться только с мечом. В бою на ножах я тоже кое-чего стоил, поэтому смог бы удивить противников, если бы они были не бесчувственными мертвецами. Они не могли истечь кровью, не чувствовали боль, не прекратили бы сражаться после одной серьезной раны, поэтому почти все основные удары были для них не опасны. Под очередной удар струн я сделал выпад, вонзая лезвие в лицо твари и одновременно хватая ту за руку, а затем опрокинул ее. Вложив в удар весь вес, я опустил сапог той на голову, упокаивая ее. Затем метнулся к той, в которой продолжал торчать мой меч, я также сбил ее с ног и, наступив на оставшуюся руку, а второй ногой оперявшись на грудь, выдернул меч из туши, чтобы сразу же отсечь голову.
Обернувшись, заметил, что оставшихся тварей добивали и моя помощь уже не нужна. Вся стычка заняла не более тридцати ударов сердца, но даже так мы вышли, потеряв трех бойцов. По моему мнению, это была малая цена. Когда сражаешься против мертвых, сложно понять, в какой момент тебе удалось убить тварь окончательно и какой удар будет решающий.
– Потом почтим память павшим, нужно найти еще какой-то отряд, – сказал я и побежал подальше от главных ворот.
Твари не будут вламываться в дома, пока по улицам ходят защитники, вот потом, как перебьют всех, они потратят время и выколупают всех. А пока их больше интересовали наши тушки. За мной почти сразу послышался топот сапог, видимо, все же послушали. Быстро кинув взгляд за спину, я заметил еще десяток мертвых, что выскочили из-за поворота и неслись к нам.
Уже через сотню шагов мы повернули и встретились с еще одним отрядом. Он насчитывал почти полсотни разумных, что расположился на центральной площади, и они довольно слаженно отбивались от трех десятков тварей. Вот только мы привели хвост, и соотношение близкое к один к одному было не лучшим. Мне приходилось крутиться волчком больше уклоняясь, чем нанося удары. В какой-то момент я плюнул на все и стал пробиваться к краю. В такой свалке не было ни единой возможности применять клинок эффективно.
