— Дмитрий, держи себя в руках, — снова притормаживает меня Павлов. По ходу, ему сегодня выпала незавидная участь быть моим голосом разума и совести. А я этих ребят вообще редко слушаю. — Просто ответь на вопросы, это стандартная процедура.

— Где этот гандон?! — Чихать я хотел на их стандартные процедуры, я так хочу крови этого гада, что рот наполняется слюной. — У меня к нему тоже есть пара «стандартных» вопросов, блять!

— Ты не сделаешь ей лучше, если будешь корчить из себя маленького обиженного мальчика! — рычит Павлов. — Успокойся!

Капитан и его шавка молча ждут, пока мы закончим пререкаться.

Мне нужно несколько секунд, чтобы хоть немного привести в порядок мысли.

Ладно, допустим, здесь и сейчас Павлов прав — все равно чуда не случится и никто не выдаст мне на справедливое поругание тушу Денисова Романа Денисовича, хоть бы в каком виде они ни была.

— Мы можем продолжит, господин Шутов? — Капитан как будто нарочно подчеркивает, что несмотря на свой статус, изо всех сил входит в мое положение.

Готов поспорить, эта сладкая парочка уже в курсе, кто я такой и на какие бабки меня можно «раскачать».

Молча киваю, временно удовлетворяясь тем, что в своей голове разрываю бесформенную тушу гандона Денисова на хулиарды маленьких пидарасиков, а когда они с визгом разбегаются в стороны — давлю ботинком и они хрустят как тараканы.

После стандартного уточнения данных Лори, капитан уточняет, как давно она приобрела черный «Таурег». На этом я спотыкаюсь, потому что такой тачки у Лори точно не было. Что я неосторожно произношу вслух.

— Но эта машина зарегистрирована на ее имя, — сверяется с бумажками капитан.

Называет номер и город регистрации — этот, в котором живу я. Я, блять, а не Лори! Потому что я отослал ее из столицы к ее долбаному морю и подальше от меня!

— Валерия Дмитриевна не поставила вас в известность? — Капитан выглядит так, словно поймал с поличным главного преступника года.

— Да, блять, а что в этом такого?!

Я злюсь на себя, потому что сам, по собственной инициативе снова на месяц вычеркнул Валерию из своей жизни. В месяце тридцать долбаных дней, за которые можно успеть натворить что угодно. А иногда для «что угодно» достаточно получаса, придурка, который выйдет в дверь и одного открытого окна.

В сухом остатке имею тот факт, что за этот месяц Лори как минимум приехала в столицу, купила здесь машину и даже умудрилась напороться на пидара, который не знает, чем и как держать руль. «Таурег», блять?! У нее был на двести процентов безопасный «Ленд Крузер», что это за детский бунт?! Или это влияние Денисова Пидараса Денисовича?!

О том, что меня снова несет, понимаю по крепко сжавшимся на моем плече пальцам Павлова. Ладно, хуй с ним, с «Таурегом», пойдет на металлолом, где ему самое место. А Лори, когда поправится, получит от меня еще парочку поучительных подзатыльников.

«Поправится? — У моего внутреннего голоса — нотки иронии Алины. — Или станет еще одной жертвой твоего похуизма, Шутов? Еще одной мраморной плитой, на которую ты будешь трусливо таскать цветы и плюшевые игрушки?»

— Заткнись, слышишь?! — ору во всю глотку и луплю себя кулаками по вискам, в надежде выколотить ее оттуда.

Плевать, что в эту минуту похож на сумасшедшего — я просто хочу, чтобы она замолчала.

— Господа, вы же видите, в каком он состоянии? — заступается Павлов, видимо заодно решивший примерить и доспехи моего ангела-хранителя. — Жизнь Валерии Дмитриевны висит на волоске, а ваши вопросы, насколько я понимаю, не имею существенного значения для расследования ДТП. Если только никто не…

Павлов спотыкается, но я даже в полностью расквашенном состоянии понимаю, к чему он клонит. Если в ДТП есть пострадавшие — то Валерия все равно может быть причастна даже если не сидела за рулем, потому что тачка принадлежит ей. Серьезным тюремным сроком это вряд ли грозит, но если ее начнут таскать по судам, то могут всплыть и другие факты ее биографии. Я абсолютно уверен, что ее поддельные документы сделаны на совесть и в повседневной жизни докопаться до чего-то просто невозможно, но если за дело возьмется полиция — хуй его знает, как глубоко будут копать эти архаровцы и что могут вырыть.

— «Таурег», зарегистрированный на имя Виктории Дмитриевны Ван дер Виндт, совершил наезд на пешехода, — сообщает капитан. — Гражданка Костина Алина Геннадиевна, получила телесные повреждения легкой и средней тяжести, в данный момент ее жизни ничего не угрожает.

— Алина? — Это шутка такая?

— Костина Алина Геннадиевна, тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года рождения. Вам знакомо это имя?

Если бы Алина была жива, то сейчас ей было бы двадцать девять, потому что она родилась в том же году. Это какой-то блядский сюр.

— Впервые слышу, — говорю с каменной мордой. — Дайте угадаю — гражданка Костина написала заяву? Только причем тут Валерия?

— Дело в том, — капитан внимательно следит за моей реакций, — что есть свидетели, утверждающие, что за рулем находилась именно гражданка Ван дер Виндт. Это косвенно подтверждает и тот факт, что у второго пассажира, Денисова Романа Денисовича, присутствует только легкое сотрясение мозга и легкие ссадины головы. Будет еще дополнительно расследование и техническая экспертиза, но предварительный осмотр «Таурега» подтверждает, что характер полученных Валерий Дмитриевной травм совпадает с вмятинами на корпусе автомобиля. Пассажирская сторона почти не пострадала и…

— Совпадает, блять?! Вы ее синяками прикладывали что ли? Что у вас там совпадает?! У Лори нет ни одного штрафа за нарушение ПДД! Идите на хуй! Где, блять, этот пидар гнойный?! Какого хуя вы не задаете вопросы ему?!

Где-то на заднем фоне раздается металлический лязг дверей, шаги и Павлов снова влезает между мной и неприятностями.

— Господа, предлагаю на этом пока закончить. — На этот раз он становится между мной и «сладкой парочкой» в форме, готовый, в случае чего, отхватить с обеих сторон. У этого мужика реально стальные яйца — на его месте я бы давно завалил мне хлебало. — Дмитрию Александровичу предстоит уладить вопросы с операцией Виктории. Его на месте происшествия не было, ничего по существу дела, кроме уже сказано, он все равно не добавит. Валерия находит в критическом состоянии и так же не даст показания. Здесь ее лечащий врач, если вы хотите — можете переговорить с ним.

Потоптавшись на месте еще секунду, лейтенант записывает мои контакты, и полицейские, наконец, переключаются на хирурга.

— Дима, да что у тебя в голове! — как на нерадивого сыночка, прикрикивает на меня Павлов. Не огрызаюсь только из уважения к его терпению и в целом к самому этому мужику. — Тебе ничего не нужно делать — просто молчать, но ты даже в таких простых вещах умудряешься наломать дров.

— А если бы это была твоя дочь, Павлов? — Кривлюсь, вспоминая как мгновенное взвился, стоило мне просто поглазеть в ее сторону. — Ваша любимая девочка с ее милыми кучерями и личиком-сердечком, по вине какого-то пидара сейчас болталась между жизнью и смертью, потому что в ее голове бултыхается стакан крови — что делали бы вы, а? Блять, какого черта она вообще приехала?! Что ей тут понадобилось?

— Валерия приезжала из-за тебя, — нехотя говорит Павлов.

И я в который раз за день чувствую, как в спину впиваются ледяные иглы дерьмового предчувствия.

— Я не звал ее, блять! — снова повышаю голос, но на этот раз сам беру себя в руки. На фоне стонущего новоиспеченного вдовца, мой мат и правда звучит как сатанинская месса во время летаргии. — Павлов, я с ней месяц не разговаривал, ни единым словом не обмолвился, ни строчки не написал! И знаешь что? Она тоже на меня хер забила! Так что…

— Мы так договорились, — перебивает Павлов, но и ему перебивает подошедшая медсестра.

Протягивает бланки, которые я должен заполнить перед тем, как голову моей Лори расколют, словно орех, чтобы откачать оттуда кровь, которая мешает ей жить. На пару с Павловым (точнее, под его диктовку) я заполняю дурацкие строчки казенными фразами, как будто пишу не про живого человека, а заполняю лабораторный лист на ручного кролика, прежде чем сдать его на опыты.