— Что-то не так с моей подписью? — издевательски интересуюсь у Копытина, который пристально разглядывает мои закорючки, прежде чем спрятать их в дипломат.

— Просто убедился, что мы друг друга правильно поняли, Валерия. Юрий Степанович позвонит вам в течение дня — будьте готовы предоставить ему отчет о состоянии дел.

Подмывает спросить, какой кнут меня ждет в случае, если я не возьму трубку, но на этот раз успеваю поймать зубами свой длинный язык. Завольский сделал ход, он думает, что контролирует ситуацию.

— Всего доброго, Валерия Дмитриевна.

Копытин откланивается и уходит, не закрывая за собой дверь, и когда в просвете я вижу перепуганное лицо моей помощницы, на душе почему-то становится легче. В отличие от них, привыкших жить на широкую ногу и не задумываться, откуда деньги, ситуация с проверкой выглядит просто настоящей катастрофой. А я так или иначе, готовилась к такому повороту последние шесть лет. Может, не в таком формате и в более выгодной позиции, но морально была готова к тому, что рано или поздно ситуация развернется именно таким образом.

— Юля, сделай мне кофе, — приказываю этой глазастой перепуганной девице, брезгливо отодвигая на край стола нетронутые чашки с чаем. — Нет, — задерживаю ее на полпути к кофемашине. — Принеси из той кофейни, что кварталом ниже. Два стаканчика, без сахара, американо на двойной порции кокосового молока.

— Ддда, — почему-то заикается девчонка, и с облегчением выбегает из кабинета.

Я разглядываю свой идеально убранный рабочий стол.

Потом документ, который Завольский заставил меня подписать.

Какого… черта?

Закидываю на плечо сумку, беру две своих главных рабочих папки, в которых в нужном мне порядке собрана вся самая необходимая рабочая информация. Не потому, что без них я как без рук — бОльшая часть всего этого надежно сохранена у меня в голове, но по старой традиции, при переезде в новый кабинет нужно обязательно взять что-то из старого.

Когда иду по коридору, лица у всех встреченных сотрудников такие, будто они увидели привидение. Нарочно игнорирую редкие попытки некоторых остановить меня вопросами. Поднимаю на лифте на тринадцатый этаж — святая святых старого борова, здесь кроме пары кабинетов его приближенных шавок находится его личная берлога. Любит даже в таких мелочах подчеркивать свой избранный статус.

В коридорах здесь всегда стоит комфортная температура — двадцать два градуса. В офисе даже байка ходит, что Завольский любит заявляться с градусником и если не дай бог есть отклонения от «золотого стандарта» — могут полететь головы у всех, кто находится на этаже, даже у сотрудников никаким боком не причастной к этому бухгалтерии. Не думаю, что это права, при всем моем личном мнении о старом борове, но ему не нужен повод и не нужен градусник, чтобы одним щелчком уволить даже половину офиса.

— Валерия Дмитриевна? — удивленным взглядом встречает меня Оксана Игоревна, главбух. — Добрый день. А Юрия Степановича…

— … нет, — продолжаю ее очевидную реплику. — Я в курсе.

— Но… — Она хмурится и начинает вертеть головой в поисках помощников. — Вам лучше подождать, когда он приедет и позовет вас к…

— Оксана Игоревна, вы разве здесь на должности сторожевого пса? Я думал, вы главбух, но если вдруг вам по душе стеречь дверь в кабинет Юрия Степановича, я охотно предоставлю вам такую возможность. С соответствующим окладом.

Наверное, байка про градусник не так уж далека от истины, раз они все тут трясутся от мысли, что без разрешения Завольского на этаже может находится кто-то из «нижних».

Главбухша моментально закрывает рот и быстро семенит в противоположную сторону.

Дальше до кабинета я добираюсь уже без встреч, но в приемной Завольского меня ждет еще один охраняющий врата Ада Цербер — его секретарша Ниночка. Трех голов у нее нет, зато есть ярко-красные острые «стилеты» длинной с еще один палец.

— Валерия Дмитриевна. — Она, как обычно, не удосуживается даже формально меня поприветствовать. — Юрия Степановича нет на месте.

— Я в курсе. — Отвечаю на ее безразличный взгляд своим весьма довольным.

Жаль, что Ниночка настолько тупа, что даже не в состоянии увидеть в этом предупреждение.

— Я позову вас, если он приедет.

— Боюсь, Юрий Степанович еще не скоро здесь появится.

— Я позову вас, Валерия Дмитриевна, — начинает раздражаться этот говорящий предмет декора. — Можете оставить это здесь, — кивает на мои папки.

— Именно за этим и пришла.

Под аккомпанемент ее выпученных удивленных глаз, прохожу через всю приемную до кабинета Завольского, коленом открываю дверь и с громких хлопком бросаю папки на его всратый дизайнерский стол из баснословно дорогого куска мрамора на ножках из не менее редкой древесины.

Пресс-папье, стоящее тут только для вида, слабо подпрыгивает и начинает раскачиваться как лодка в шторм.

— Валерия Дмитриевна…! — начинает захлебываться Ниночка, но каким-то чудом закрывает рот, когда натыкается на мой многозначительно посылающий ее на свое рабочее место взгляд. Впрочем, только на несколько секунд. — Юрий Степанович будет очень недоволен!

— Мне надо чтобы вы набрали мне кое-что, Нина. Прямо сейчас. А вопросы с вашим начальником, я решу сама. Или, если хотите, можете прямо сейчас позвонить ему и пожаловаться на мой произвол. Посмотрим, кого из нас он уволит раньше — тебя, за то что названиваешь ему в девятом часу утра или меня, его невестку.

Нина сглатывает, краснеет от злости и как цапля, на негнущихся ногах, идет в приемную на свое рабочее место. Иду за ней, на ходу открываю в поисковике первый попавшийся текст (почему-то с сайта о географии и полезных ископаемых).

— Что?! — нервно спрашивает Нина, когда становлюсь рядом с ожидающим видом.

— Диктовка, Ниночка.

— Я не… — Вздыхает и с вымученным видом задерживает над клавиатурой ладони с растопыренными пальцами.

«Пианистка хренова», — мысленно посмеиваюсь над ее попытками казаться профи.

Ставлю телефон на таймер так, чтобы она этого не видела и без предупреждения начинаю диктовку. Она пытается возмущаться, но продолжаю читать, не сбавляя темп. Когда до Нины доходит, что она набирает какую-то фигню, она цыкает и громко, чтобы перекричать меня, заявляет:

— Я не буду это делать, Валерия Дмитриевна! Это просто издевательство! Юрий Степанович обо всем узнает!

Я продолжаю монотонно добивать текст, пока таймер не сигнализирует об окончании обратного отсчета. Нина и после этого ничего не понимает, и продолжает таращиться н меня своими коровьими глазами. Мою просьбу распечатать то, что она набрала, тоже игнорирует. Приходится сделать это самой, и все это время Нина трется вокруг меня как змея.

— Думаю, здесь вряд ли наберется хотя бы сто знаков, — показываю напечатанный ею десяток слов. — И я навскидку нашла три ошибки и две пропущенных запятых. Стандарт скорости набора для секретаря — сто восемьдесят знаков в минуту. Для секретаря «ТехноФинанс» — выше двухсот. Я догадываюсь, по какой причине тебя держал здесь Завольский-старший, но здесь его нет, а у меня нет члена, поэтому ты — уволена.

— В смысле? — недоумевает Нина.

— Пять минут на сборы, и если я выйду и, не дай бог, ты еще будет здесь, то из офиса тебя выведут под руки у всех на глазах.

— Ты сумасшедшая?

— Время пошло. — Сую ей под нос новый таймер на моем телефоне и захожу в кабинет.

Завольский, конечно, большой любитель пользоваться положением и трахать все, что шевелится, но даже надувную куклу натаскал бы ему докладывать. Ниночка — в этом можно не сомневаться — будет исправно стучать своему щедрому боссу обо всем, что творится в кабинете.

А старому борову лучше какое-то время не знать, что я собираюсь устроить революции и свергнуть законную власть.

Глава сорок четвертая: Данте

Прошлое

Я с облегчением смотрю на розовеющую линию горизонта.