— Ты должна поговорить со своим мужиком об этом, — говорю я, и каждое слово до крови царапает горло. — Ну или начинай пить контрацептивы, если это такая проблема.

— Да, да. Конечно. — Но вид у нее при этом максимально кислый.

Я должна как-то подсластить пилюлю, но на сегодня совершенно точно уже исчерпала свой лимит на ложь и притворство. Кого я обманываю? Меня буквально разрывает от злости, непонимания и… зависти.

Я хочу этого мужика для себя. В одно лицо. Чтобы не было никаких непонятных баб и непонятных отношений с ними. Чтобы все было четко и прозрачно: я, он и никаких тайн.

Жаль, что все это возможно только в параллельной вселенной, а не в этой реальности, где у меня есть муж (уж какой бы он ни был), а у Вадима — дочь от моей лучшей подруги. Если быть до конца честной с собой, то я не готова быть в отношениях, в который мой мужик будет регулярно ездить к бывшей и оставаться у нее до полуночи или даже позже, потому что нужно укладывать ребенка спать. Я либо разрушу все до основания, либо заткнусь и буду терпеть, и просто сдохну от переизбытка собственной желчи.

К черту все. И Вадима тоже к черту.

— Марин, может тогда поехали отсюда?

— Да…. наверное. — Она окидывает взглядом зал, как будто ищет разрешение. — У меня назначения только на завтра.

— Ну вот. Давай, сегодня тебе здесь явно делать нечего.

Она почти не сопротивляется, когда беру ее за руку и веду к выходу. Только когда мы обе садимся в машину, показывает свою медицинскую карту.

— Это нужно вернуть в регистратуру.

Марина порывается выйти из машины, но я останавливаю ее, забираю бумажки и требую пообещать мне, что когда я вернусь — она никуда не денется. Марина виновато смеется и с дрожью в голосе говорит, что с ее появлением в моей жизни, проблем у меня прибавилось.

Я возвращаюсь в клинику, но прежде чем сдать карту Марины, зачем-то заглядываю внутрь. Что я надеюсь там найти? Несуществующий тест на возможное отцовство ее дочки? Еще одно железобетонное доказательство того, что она действительно могла быть беременна от Вадима? Листаю какрту просто так, пару раз задерживаюсь взглядом на анализах, которые вносили в ее первую беременность. Я бы ни черта не понимала во всем этом, если бы не «шпионски опыт». Но в анализах Марины нет ничего такого — ее первая беременность проходила гладко, все показатели соответствовали сроку, а роды наступили в хрестоматийный срок — сорок недель с момента предполагаемой даты зачатия.

Закрываю карту, чувствуя себя мерзко как никогда. Зачем лезла во все это? Чтобы найти хоть какой-то повод думать, что между Авдеевым и Мариной не все так гладко? Что на самом деле у нее давно есть другой, а Вадим просто… друг по сексу и их действительно связывает только общий ребенок?

Я многое отдала бы за возможность выковырять из своей головы все эти мысли.

И отдала бы вдвое больше за возможность вернуться в прошлое и не позволить случиться двум вещам — встрече с Мариной и знакомству с Вадимом: тогда я была бы более сконцентрирована на основной задаче и точно не проморгала бы ловушку, умело расставленную Завольским.

Я делаю пару шагов по направлению к стойке регистратуры, когда мое внимание привлекает что-то знакомое — гладкие черные волосы, неестественно шоколадный загар.

Илона, черт.

Ну да, они с Наратовым давно стоят здесь на учете, безуспешно пытаясь зачать наследника для ее требовательного папаши.

Я успеваю спрятаться за колонну до того, как Илона поворачивает голову. Отсюда ее не очень хорошо видно, но есть что-то подозрительное в том, как она вертит головой, как будто чует следящую за ней пару глаз. Но потом снова поворачивается к стойке, несколько минут говорит о чем-то с администратором, и быстро уходит, нахлобучив здоровенные очки — так себе маскировка, если честно. Во всем этом городе вряд ли есть еще одна женская особь, которая выливает на себя столько автозагара.

Я замечаю, что ее карта остается лежать на стойке.

Времени размышлять, стоит это делать или нет, и зачем мне это нужно, вообще нет. Иногда нужно просто действовать.

Подхожу, улыбаюсь администратору, протягиваю карту Марины… и делаю вид, что у меня кружится голова. Учитываю специфику этого места, на это тут же обращают внимание и девушка торопится протянуть мне стакан воды. Мне нужна ровно секунда, чтобы воспользоваться тем, что она отвернулась и стащить медицинскую карту Илоны.

— Спасибо, — делаю пару глотков и возвращаю стакан. — Боже, если бы существовала демо-версия токсикоза, я бы точно десять раз подумала, прежде чем становиться матерью.

Она понимающе кивает, а я быстро выхожу в дверь.

Марина ждет меня в машине и встречает вопросом, почему так долго.

— Там такая очередь надувных шаров, и всем надо быстрее, потому что у них УЗИ и полный мочевой пузырь, — придумываю на ходу.

— Боже, дежавю. — Марина закрывает лицо руками, ее плечи нервно дергаются.

— Куда тебя отвезти?

Она какое-то время молчит, а потом, неожиданно посмотрев прямо мне в глаза, говорит:

— Мы не планировали Стасю, Лер. Если бы был второй ребенок… — Она закрывает лицо ладонями.

— Слушай, ты вообще ничего не должна мне объяснять. — «Я вообще ничего не хочу знать о ваших с Вадимом отношениях!» — мысленно ору я. Господи, зачем вообще ввязалась в это? Можно же было просто не брать трубку, а завтра эти беременные дела все равно были бы уже не актуальны. — Это ваши дела.

— Я не думаю, что отец Стаси был бы… рад второму ребенку, — как будто не слышит она.

— Ну, если я все правильно поняла, папа Стаси не бедствует, ты тоже не сиротка с сухарем в кармане — двоих детей вы вполне потянули бы.

— Если ты сейчас скажешь «дал бог ляльку — даст и на ляльку» — я тебя стукну. Все это просто так не вовремя. Как будто только наладилось — и вот…

Я понимаю, к чему она клонит. Конечно, теперь, когда беременность не подтвердилась, заводить разговор о последствиях незащищенного секса уже не имеет смысла, но вскрылась друга проблема — отсутствие определенности.

— Ну, значит, просто поставь вопрос ребром, — выдавливаю еще одну порцию правильных, но острых как бритва слов. — Не подумай, что я сволочь, но у вас явно проблемы в отношениях. Так может, нужно просто решить их? Найти смелость задать пару острых вопросов и понимать, что даже если ответ будет не таким, как хочется твоему внутреннему розовому слонику, тебе придется с ним смириться и принимать еще одно непростое решение? Это лучше, чем жить в страусиной жопе.

Получается довольно грубо. Марина сначала хмурится, а потом обреченно кивает.

Завожу мотор, собираюсь выруливать со стоянки, но Марина неожиданно останавливает меня, и просит отвезти о другому адресу. Диктует его и я сразу понимаю, что это огромный бизнес-центр, в котором расположен офис «MoneyFlow». Очень тяжело сделать вид, что меня удивляет этот выбор, и еще тяжелее — типа_искренне поинтересоваться, что она забыла в месте обитания разнокалиберных нервных мужиков.

— Папа Стаси — Вадим Авдеев, — говорит Марина, разглядывая свои пальцы с красивым длинным маникюром. Делает это так пристально, будто вообще впервые видит свои руки. — Полагаю, тебе знакомо это имя.

Я лихорадочно пытаюсь понять, где успела спалиться, но это абсолютно точно невозможно. Мы даже ни разу не обсуждали мою личную жизнь, потому что я постоянно ухожу от любых попыток Марины разузнать мои планы на будущее, хотя в последнее время она почти перестала это делать. А про наше с Вадимом «случайное единоразовое приключение» знают вообще только двое — я и он.

— Ты же крутишься в этом бизнесе, — продолжает Марина как раз за секунду до того, как я успеваю предположить самое хреновое — что Вадим все-таки решил рассказать ей о нас. — Завольский-старший, мой покойный муж и Вадим… Прости, Лер, я должна была тебе рассказать, но подумала, что это может… не знаю… добавить тебе проблем?

— Твой муж и папаша Андрея вели общие дела? — продолжаю прикидываться шлангом, но с каждой минутой этого разговора чувствую себя все гаже.