— Откуда это у тебя? — Еще раз просматриваю документы, обращая внимания на даты — это дела тех дней, когда я была еще студенткой. Естественно, так глубоко в прошлое Завольского я не копала.

— Просто у меня было время и возможности навести справки, — уклончиво отвечает Вадим.

Я прищуриваюсь, давая понять, что хотелось бы узнать подробности, но его ответный взгляд в упор красноречивее любых слов говорит, что он согласен быть откровенным в ответ на такую же откровенность с моей стороны. Логично и совершенно справедливо, но прежде чем я собираюсь открыть рот, среди бума, которые разложены передо мной, я замечаю знакомую фамилию.

Достаю листок и несколько долгих секунд вчитываюсь с содержимое искового заявления, среди которых несколько раз фигурирует «Гарин А. В.»

— Это чушь! — бросаю документ на стол, словно он отравлен и токсин может просочиться мне в кровь через кожу на пальцах. Встаю, едва не завалив резко отодвинутый стул. — Эти документы… филькина грамота!

Вадим откладывает салфетку и встает следом. Перечитывает проклятую бумажку, вертит ее со всех сторон.

— Лори, поверь, здесь не может быть подделок, потому что каждая бумага получена лично от заявителя, с его подписью и заверением у нотариуса.

— То, что там написано — ложь! — Мне снова адски больно в груди от одной мысли о том, что даже спустя столько лет, имя моего отца до сих пор смешивают с грязью.

— Что именно ложь?

— Все! — Я представляю, насколько истеричной выгляжу, но ничего не могу с этим поделать.

Прошлое накрывает с головой, как цунами. Тот ужасный день, когда в наш дом заявились «маски-шоу» — валящийся лицо в пол отец, со скрещенными за спиной руками в наручниках. Мама в слезах и с платком бежит, чтобы вытереть кровь с его лица, но один из громил в спецовке просто толкает ее на пол, словно побирушку. И тихий гул уже почти безликих слов в моей голове: «Все будет хорошо, солнышко, это просто недоразумение, рассосется».

— Черт, — я отступаю, неловко становлюсь на стопу и едва не падаю.

И Вадим снова очень вовремя приходит на помощь.

— Так, Лори, давай ты просто сядешь, выдохнешь и спокойно все объяснишь.

Его спокойный голос и уверенный синий взгляд действуют успокаивающе. Я, блин, не знаю почему, нов эту минуту уровень доверия к этому мужику так высок, будто мы знакомы три жизни. Он дает мне стакан с соком, я делаю пару глотков и кое-как восстанавливаю дыхание. Только после этого, собравшись с силами, говорю:

— Александр Гарин — мой отец. Уверяю тебя — он не имеет никакого отношения к махинациям Завольского. Он всегда стоял на пути у этого старого мудака. За что и поплатился. Жизнью.

Я по-детски громко шмыгаю носом.

— Твой отец. — Вадим озадаченно хмурится. — В смысле, ты…

— В смысле, да. Та самая, которая официально признана утонувшей.

Вадим наверняка слышал об этом. Историю нашей семьи в СМИ мусолили несколько месяцев, даже придумали ей издевательское название в духе Алана По — «Падение дома Гариных». Тогда на костях моей родителей не нажился только ленивый — снимали ток-шоу с издевательскими расследованиями, экстрасенсы пытались вызывать духов через вещи, которые якобы нам принадлежали. Мне больше всего запомнился сюжет, в котором тетка с дредами и нарисованным на лбу полумесяцем, вызвала якобы моего духа через «те самые кеды», которые нашли на берегу. Конечно же, это были абсолютно другие кеды, еще и на пару размеров больше, а пургу, которую она несла, я выблевывала еще несколько дней.

— Лори, я не знал. — Голос Вадима возвращает меня в реальность.

— Никто не знает. — Я запинаюсь. — Хотя нет, знает. Твоя… Марина в курсе. Мы с ней вместе учились и были подругами. Не самыми лучшими, но, кажется, кроме нее больше никто не знал такое количество моих секретов.

Он снова берет паузу, обдумывает и потом коротко бросает: «Теперь ясно».

Теперь в его голове должен был сложиться пазл, почему я так упорно брыкаюсь. Можно считать меня кем угодно, но если бы на месте Марины была любая другая женщина, и даже если бы они были официально женаты и проживали вместе — я все равно продолжила бы с ним трахаться. И меня ни за что не мучила бы совесть.

Я немного побаиваюсь, что сейчас наша деловая встреча снова скатится в обсуждение наших несостоявшихся «отношений», но Вадим не делает к этому никаких порывов.

— Давай прогуляемся? Похоже, с едой на сегодня все. — Он смотрит на кусок мяса, к которому я едва притронулась.

Я соглашаюсь, и мы вместе идем на ту часть конюшен, где вообще никого нет и территория разграничена на несколько зон под застройку. У Вадима большие планы на это место, но мне оно нравится даже в таком виде — видно, что архитекторы и ландшафтные дизайнеры стараются по максимуму сохранить все в первозданном виде. И в моей голове снова воскресает огрызок прошлых выходные на даче Наратовых, где абсолютно весь природный ландшафт просто сравняли с землей, чтобы на его месте выстроить типовый особняк в стиле «дорогобогато».

Мне не нравится, что я начинаю так сильно идеализировать Вадима.

Когда-то, точно так же, я собственными руками возвела на пьедестал Сергея, влюбилась в него и позволила ему абсолютно все. Некоторые вещи, которые он позволял себе в наших отношениях, мне до сих пор тошно вспоминать.

— Эти документы не подделка, Лори, — наконец, говорит Вадим, когда мы подходим к небольшому оврагу, внизу которого течет небольшая речка.

— Мой отец не мошенник, — упрямо твержу я. — Ты не знал его, а я знала.

— Он был твоим отцом, Лори.

— Если это намек на мою необъективность, Авдеев, то ты крепко ошибаешься. Папа не был святым. В мире больших денег святых распинают в первую очередь — мы оба это прекрасно знаем. Но он никогда не воровал. Тем более не взял бы последнее у многодетной семьи.

Вадим вздыхает.

— Знаешь, я вообще не понимаю, почему должна в чем-то перед тобой оправдываться! — только глухой не услышал бы в этом вздохе недвусмысленный намек, что во всей этой истории я пытаюсь играть роль слепого защитника. — Завольский прибрал к рукам бизнес моего отца. И ради этого он просто извел его в могилу!

— Лори, конечным бенефициаром «ЮнитиФорс» был Александр Гарин.

— Нет. — Мотаю головой.

— У меня есть доказательства. — счета, переводы, движение денег, которые перетекали в активы твоего отца. Они делали это вместе с Завольским. По крайней мере, с самого начала во всей этой мошеннической схеме Гарин и Завольский были партнерами.

— Это бред. — Я хватаю валяющийся под ногой камень и с досады швыряю его в воду. Если бы так же просто было утопить все мои сомнения, которые возникли секунду назад, но уже размножились в геометрической прогрессии. — Папа всегда говорил, что Завольский — грязная хитрая тварь, и что ни один приличный человек не станет вести с ним дела. Он не был настолько…

Язык не поворачивает сказать слово «лицемер», но оно все равно материализуется в воздухе даже без единого звука.

В памяти неожиданно всплывает странный обрывок прошлого, в котором я бегу через весь длинный коридор. Босые ноги шлепают по полу, на мне длинная пижама, но она почему-то вся в мокрых желтых пятнах. И в ноздрях знакомый неприятный запах. Где-то впереди маячат две фигуры — мужская принадлежит моему отцу, а женская…

«Вы ничего такого не видели, Лидия Валентиновна!» — говорит папа, и она покорно кивает в ответ. — Такого просто не может быть, вы же понимаете? Они брат и сестра!»

Лидия Валентиновна.

Почему-то даже мысленно мой язык выворачивает сказать «Ваветинова».

Она иногда нянчилась со мной, когда родители уезжали на отдых или просто хотели провести вечер за стенами дома.

— Нет, черт подери. — Я снова бросаю камень в воду, но он недолетает всего каких-то несколько сантиметров и падает на берегу.

— Чтобы прижать Завольского, мне не хватает документов, которые подтвердят финансовую связь между «Олекс» и «ТехноФинанс», — говорит Вадим. На этот раз его голос звучит максимально твердо, как будто он уже решил, что несмотря на вскрывшиеся факты, все равно не остановится и пойдет до конца.