Между тем вернулся Митя с фонарем. Целитель внимательно осмотрел и прощупал всю левую часть туловища и ответил:

— Перелома нет, но есть сильный ушиб. Видите, как опухло? Также возможно, что повредился сустав, но это трудно определить. Понаблюдаем пару дней. Отек спадет и будет ясно. Теперь же только покой. Никаких тренировок и сражений, — строго сказал он.

— Это понятно. Мне главное, чтобы он восстановился.

— Хорошо. Теперь велите ему повернуться на другой бок.

С трудом будлор перевалился на другую сторону. Сорокин опять все прощупал и задумчиво помял подбородок.

— Похоже, здесь перелом двух ребер. Велите принести старые простыни, перевяжем.

Я повернулся к Мите. Тот без слов понял и снова поспешил к дому.

— Селиверст Алипеевич, как думаете, сколько времени займет восстановление? — уточнил я.

— Точно не могу сказать, все монстры разные. Но недели две лучше его не выпускать из клетки. Пусть ест, пьет и спит. Выпишу пилюли обезболивающие, — он потянулся к своему чемодану. — Они обычные, человеческие. К сожалению, в нашем казалось бы цивилизованном мире, до сих пор не принято заботиться о наших бойцах, поэтому изгаляемся как можем.

Он заполнил рецептурный бланк и притянул мне.

— Будете давать по пять пилюль три раза в день.

В это время вернулся Митя, а с ним встревоженный дед. Я не стал ему ничего рассказывать при целителе. О том, что случилось между мной и Рузновым лучше вообще никому не знать, но деду я доверял.

Туго перевязав булдора, который от боли рычал, но вел себя смирно, вы вышли на улицу.

Миша и Илья стояли неподалеку и ждали новостей. Я в общих чертах рассказал им об увечьях Шторма и попросил отвезти целителя домой.

Проводив Сорокина до ворот, я поблагодарил его и протянул сторублевую купюру. Тот не стал отказываться и быстро спрятал деньги во внутренний карман пиджака.

— Не переживайте за своего бойца. Он быстро восстановится. Ничего серьезного я у него не обнаружил. Но если вдруг станет хуже, то отправляйте за мной. Обязательно приеду и помогу чем смогу.

— Спасибо, Селиверст Алипеевич.

Я пожал ему руку и закрыл за ним ворота. Миша и Илья заверили, что завтра придут навестить Шторма.

Посмотрев вслед удаляющейся машине, я вернулся в амбар. Митя сидел возле спящего булдора и гладил по шее.

— Дмитрий Иванович, я все видел. Что случилось? — прошептал он. — Почему он атаковал стену?

— Просто один придурок не умеет проигрывать и пользуется запрещенными приемами. Иди домой, а завтра утром принеси Шторму самого толстого барана.

Митя бросил на булдора сочувствующий взгляд и поплелся домой. Я опустился рядом с бойцом и еще раз напитал энергией через пульсар. Я знал, что тем самым отдаю часть своих жизненных сил, но сейчас они были ему нужнее.

Закрыв дверь амбара на засов, вернулся в дом и увидел, что дед не спит и в нетерпении мерит шагами ковер в ожидании меня.

— Может расскажешь, что там у вас произошло? Митя ничего не смог объяснить. Все про какую-то стену талдычил.

— Пойдем на кухню, а то есть хочется, — устало проговорил я.

Клавдия уже легла спать, поэтому мне пришлось самому залезть в буфет и в шкафы. Я нашел сырную нарезку, батон хлеба и буженину. Пока делал бутерброды, дед поставил чайник на горелку.

Вскоре, когда чайник вскипел и мы сели за стол, я не спеша обо всем рассказал.

— Зря ты Рузанова тронул, — мрачно произнес он и покачал головой. — Ты же знаешь, чем это тебе грозит? Он может завтра же побежать в полицию и заявление накатать. В заполненном зале наверняка были те, кто заметил, что с ним происходило. К тому же ты сам сказал, что работник с аптечкой прибежал.

— А что мне было делать? Спокойно смотреть, как он Шторма убивает? — возмутился я.

— Не знаю. Но теперь жди беды. Эта семейка так просто от тебя не отстанет, — он тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула. — Может, тебе уехать на время?

— Куда и зачем? Я не привык прятать голову в песок. Если надо будет, то отвечу перед законом.

Дед снова тяжело вздохнул и, взглянув на часы, сказал:

— Пошли спать. Утром видно будет. Уверен, граф Рузанов не будет откладывать разбирательства в долгий ящик и снова припрется к нам со своими люзоблюдами. Выкрутимся как-нибудь. Главное, ты ни в чем не признавайся. Скажи, что был занят своим бойцом и даже не смотрел на мелкого Рузанова. Пусть попробует доказать.

Я был с ним согласен. Доказать, действительно, трудно, но не только ему, но и мне. Рузанов может сказать, что не имеет никакого отношения к тому, что произошло на арене со Штормом и, к сожалению, доказать его причастность я не смогу.

Доев бутерброды, я достал из буфета ликер, который кухарка обычно добавляла в десерты и, выпив рюмочку, направился к лестнице.

Приняв душ, я распахнул настежь окно и лег в кровать. С неба светил молодой месяц, и от его белого света все казалось каким-то нереальным и таинственным.

Из головы не выходил сегодняшний бой. Рузанов вел себя нагло и, даже зная, о том, что я понял о его уловке с внушением, все равно воспользовался этим запрещенным приемом. О чем он только думал? А, может, хотел прикрыться своим отцом? Во всяком случае, очень трудно доказать, что он имеет отношение к тому, что происходит с чужим монстром.

Ненормальное поведение бойца можно было объяснить чем угодно: ударился головой и повредился рассудком, или озлобился после ранения, или оборвал связь с хозяином и вознамерился сбежать. Короче, вариантов уйма, но никому даже в голову бы не пришло, что мужчина из богатой, уважаемой семьи будет так подло поступать.

Хорошо, что будлор достаточно крепкий и получил не так много увечий, как мог бы. Но у меня все до сих пор сжималось сердце от жалости к нему, когда вспоминал, с каким остервенением он пытался убить себя. Интересно, что это говнюк внушил ему?

В это время во дворе послышался какой-то шорох и шаги. Наверняка Митя перед сном пошел проверить Шторма. Или Валера тайком побежал к кухарке генерала Ворошилова. А, может, Нина с Митей все же встречаются, но продолжают скрывать от всех? Или это дед пошел нарвать цветы с клумбы перед тем, как посетить свою возлюбленную из соседней деревни? От таких мыслей мне стало не по себе, поэтому я отвернулся к стене и накрылся покрывалом.

Вскоре еле слышно скрипнула дверь амбара. Ну точно, Митя пошел проверить своего нового любимца. Все же мне очень повезло с работником, ведь он души не чаял в монстрах. Впрочем, как и я.

Вдруг прозвучал оглушительный звук, от которого я даже подпрыгнул в кровати. Пару секунд не мог сообразить, что это было, но потом услышал, как под окнами кто-то промчался в сторону ворот и все понял. Это был выстрел. И стреляли в булдора.

Я вскочил с кровати, ринулся к окну и выглянул. Два черных силуэта перемахнули через ворота.

Недолго думая, я выбежал из комнаты и ринулся к лестнице, стуча голыми пытками. В это время послышалось тарахтенье двигателя. Недалеко от ворот завелась машина. Наверняка это были те, кто стрелял.

Отодвинув щеколду, я выбежал на улицу и чуть не столкнулся к испуганным Митей, который в одних трусах и сапогах прибежал от небольшого дома для прислуги.

— Дмитрий Иванович, что это было?

— Митя беги к Шторму! Посмотри, что с ним, — на бегу выкрикнул я и рванул к своему новому пикапу, который на это раз оставил на дороге, а не во дворе.

Между тем машина нападавших взревела и помчалась в сторону города. Сев за руль, тут же завел двигатель и поехал вслед за ними. Я еще не знал, что с булдором, но понимал, что это конец.

Я радовался тому, что сменил автомобиль. Старый бы уже выдохся и встал посреди дороги, но на своем новом пикапе я почти догнал тех, кто стрелял в булдора.

Пока гнался за грязно-ржавого цвета машиной с выкрученными номерами, думал о Шторме. Я очень надеялся на то, что он жив. Целитель сказал, что у монстров очень хорошая регенерация, поэтому если пуля не повредила ничего жизненно важного, то он должен выжить. Митя толковый, он сумеет оказать первую помощь… Надеюсь.