Я едва успел на автобус. По пути домой продумывал дальнейший план действий. Судя по адресу, Петров Богдан жил в пригороде Петербурга, совсем рядом с нашим городком. Если я приду к нему и просто спрошу, где находится теневая арена, то, скорее всего, он сделает вид, что не понимает, о чем я, а потом натравит на меня бандитов. Или сам попробует расправиться с любопытным. Нужно было действовать по-другому. Может, ворваться к нему домой и взять в плен? А что потом? Меня самого за такое могут посадить.

Я выдвинул еще несколько предположений, которые сам же и отверг. Только подъезжая к городку, решил, что нужно проследить за Богданом. Если он такой заядлый участник боев, то не придется долго ждать.

Вернувшись домой, я застал деда спящим на диване в гостиной с газетой на лице. Тихонько, чтобы не разбудить его, прошел на кухню и попросил Клавдию накрыть мне прямо там, на кухне.

Это для деда было важно сохранять традиции и обязательно есть из дорогого фарфора его бабушки и серебряными столовыми приборами его матери, а я человек простой, поэтому частенько ел прямо на кухне, наблюдая за тем, как прислуга занимается своими делами и вполголоса перекидывается колкими замечаниями.

С тех пор как я поругал Нину, она старалась не попадаться мне на глаза. Вот и теперь, едва я зашел на кухню, она быстро ретировалась.

— Дмитрий Иванович, чего вам положить? Я тут гуся запекла, уху сварила и драников нажарила, — предложила кухарка.

По кухне витали такие ароматы, что рот тут же наполнился слюной.

— Всё давай, — махнул я рукой и опустился за стол, на котором она месила тесто. — Что печь собираешься?

— Ничего. Пельмени впрок хочу приготовить и в ледник положить, — она убрала часть теста, а оставшийся кусок отложила, чтобы раскатать

Мне сразу вспомнилась мама, но не та, что была у Державина, а моя. Они с отцом умерли, когда мне было чуть за двадцать. Иногда я даже был рад, что в прошлой жизни у меня не осталось ни одного близкого человека, который мог бы страдать из-за моей смерти. Может, именно поэтому я быстро принял новую реальность и не особо рвался вернуться назад.

Плотно поужинав, я поблагодарил кухарку и вышел на улицу подышать воздухом. Митя сидел на крыльце и гладил щенка, который лежал у него на коленях.

— Дмитрий Иванович, Полкану ошейник нужен. Я сначала хотел из своего старого ремня сделать, но передумал. Пусть у него будет свой новенький из магазина, — сказал он и с нежностью посмотрел на спящего щенка.

— Хорошо. Держи, — я вытащил из кошелька пять рублей и протянул ему.

— Благодарствую, — склонил он голову и спрятал деньги в карман. — Дмитрий Иванович, а вы когда себе нового бойца купите?

— Не знаю, Митька. Надеюсь, что скоро.

На следующее утро, когда я спустился в столовую, дед уже сидел за столом и намазывал на пышную булку толстый слой сливочного масла.

— Ты во сколько вчера пришел?

— В восемь. Ты уже спал, — я потянулся к омлету.

— Устал с непривычки. Мы вчера с Тимофеем Кондратьевичем на рыбалку ходили, — он положил на булку несколько кусков ветчины и уже поднес ко рту, когда в дверь с силой забарабанили.

Мы переглянулись.

Валера поспешил к двери, а дед настороженно прошептал:

— Кого в такую рань нелегкая принесла?

— Доброе утро! Вам кого? — услышали мы учтивый голос слуги.

Однако вместо ответа последовал крик:

— Державин, выходи!

Я тут же узнал голос. Это был граф Рузанов.

Отложив вилку, я поднялся с места и не спеша направился к выходу. Дед пошел следом.

— Что опять случилось?

— Потом расскажу.

Я вышел на улицу и оказался перед разгневанным Рузановым-старшим. Он был взъерошен, глаза горели злобой, а шея покрылась красными пятнами. На этот раз он приехал без свиты, что удивило меня. Только за рулем автомобиля, стоящего за воротами, сидел водитель.

— Что вы хотели? — холодно спросил я.

— Из-за тебя, ублюдок, пострадал мой сын! Мало того что ты его чуть не задушил, так вчера он попал в больницу с ранением. Столько крови потерял, что еле выжил! — заорал он, брызжа слюней.

— Я его не трогал. Он сам все сделал.

— Сам сделал⁈ Ах ты, щенок!

Рузанов бросился на меня, выставив перед собой руки. Я был наготове, поэтому ловко ушел в сторону, даже не дотронувшись до графа. Однако мужчина даже не думал отступать, поэтому развернулся и, сжав кулаки, хотел меня ударить, но я перехватил его руку и завернул за спину.

Граф взревел и упал на коленb. В это время из машины выбежал водитель и потянулся к кобуре за пистолетом.

— Стоять! Еще одно движение, и ты труп! — пригрозил дед.

В воздухе над его правой рукой парило гигантское ледяное копье. Водитель был из простолюдинов, поэтому не мог защититься от магии и вынужден был поднять руки.

В это время Рузанов во второй руке уже формировал трезубец, но я не позволил ему закончить, и с силой ударил по щеке. Граф упал на землю и схватился за лицо.

— Я тебя за это… Я тебя… убью! — он схватил камень, которым огораживала свои клумбы кухарка, и бросил мне в голову.

Я увернулся, камень пролетел и, разбив стекло, влетел в дом.

— Что ж ты делаешь-то, ирод! — вышел из себя дед и двинулся на него.

Между тем Рузанов поднялся на ноги, отбежал в сторону и запустил трезубец. Мерцающее энергией оружие полетело прямо в грудь деда. В два прыжка я оказался рядом, заслонил его собой и создал защитное поле.

Я думал, что трезубец беспрепятственно пройдет сквозь него, ведь отлично помнил, как Рузанов запустил свой трезубец в мою машину, но, на мое счастье, защитное поле выдержало.

— Ты ж, гад, внука моего мог убить, — выдохнул ошарашенный дед.

— И убью! — зло процедил Рузанов и снова начал формировать трезубец.

Я поднырнул под его руку и резко ударил по ней. Трезубец сорвался и полетел в сторону водителя. Тот едва успел упасть на землю, прежде чем опасное оружие пролетело над ним и ударилось о забор генерала Ворошилова.

— Всем стоять! — раздался громогласный голос, и из калитки выбежал генерал с двуствольным оружием в руках.

Он тут же оценил ситуацию и прицелился в графа.

— Убирайся отсюда, пока цел, — зло проговорил он.

Раскрасневшийся граф с синяком на скуле, прошел мимо нас с дедом и двинулся к машине. Уже у самой калитки остановился и, повернувшись, процедил сквозь зубы:

— Я это так просто не оставлю. Вы за все ответите.

— Иди-иди, а если еще раз сюда заявишься, то обратно не уйдешь, — пригрозил дед.

Граф сел в машину, следом за ним водитель и, развернувшись, быстро уехал.

— Что у вас за разборки с самого утра? — спросил генерал и повесил ружье на плечо.

— Пойдем в дом, кофе попьем, — махнул рукой дед. — Кстати, откуда тебе это ружье? Что-то раньше я его не видел.

— Так оно неисправное. Я его внукам дал поиграть, когда они приезжали. С тех пор во дворе и валяется.

— Так оно незаряженное? — уточнил дед.

— Нет, конечно. Оно уже четверть века не стреляет, — усмехнулся он.

Мы зашли в дом. Мне пришлось все с самого начала рассказать про взаимоотношения с семьей Рузановых. Генерал, как и многие в нашем городе, слышал о графе Рузанове, но никогда лично не встречался и никаких дел не имел, поэтому, когда в него целился, то даже не знал, кто перед ним.

— Гляди, чтобы и тебе не насолил. От таких говнюков даже не знаешь, что ожидать, — предупредил дед.

— Я никого не боюсь. Пусть приходит. У меня этого добра, — он кивнул на ружье, лежащее на соседнем стуле, — в каждом углу навалом.

Позавтракав, я поехал на работу и, как обычно, опоздал. Однако начальник на этот раз не стал возмущаться, а попросил рассказать, что произошло вчера в петербургской полиции. Я вкратце пояснил, а также попросил дать мне три дня за счет отпуска.

— Три дня? А кто же за тебя будет работать? — задумчиво проговорил он и уставился в окно.