— Так кто хочет сегодня съесть свой пудинг?

— Больно надо, — фыркнула девочка.

— Значит, слушаться, вы, магиара Иллария, не будете?

— Нет.

— Пусть будет по-вашему.

Я пожала плечами и подошла к окну. Распахнула его и вывалила содержимое одной тарелки за окно. Надеюсь, садовник простит меня за такие вольности.

— Что вы делаете? — округлила глаза девочка.

— Как что? Вы ведь сказали, что не хотите десерт.

— Я сказала, что не буду вас слушать!

— Это одно и тоже, — улыбнулась я, а затем повернулась к брату. — А вы, господин Эстебан, тоже не хотите ваш десерт?

Мальчик переводил взгляд с меня на сестру, не зная, что ему делать. Наконец, он тихо сказал:

— Я буду.

— Тогда, придется сначала съесть кашу.

Он ненадолго завис, а затем осторожно кивнул.

— Предатель! — шикнула на него сестра.

Я позвала Диону, и она принесла новую порцию каши для Эстебана. Она поставила тарелку перед ним, и он начал есть. Иллария демонстративно отвернулась, выражая свое недовольство происходящим.

Когда тарелка с кашей опустела, я поставила перед мальчиком пудинг. Он накинулся на него так, словно вечность не ел сладкого. Его сестра теперь наблюдала за ним, не отрывая глаз. Наконец, когда десерт был почти съеден, а Эстебан довольно урчал, она тихо сказала:

— Ладно. Буду я вашу кашу.

Я развела руки:

— Простите, магиара. Каша закончилась.

Я думала, она сейчас вспыхнет от негодования, в прямом смысле слова. Девочка покраснела, в глазах заплясали огоньки, но она сдержалась.

— Ты закончил? — прошипела она брату.

— Ага, — довольно кивнул мальчуган, потирая животик.

— Идем тогда, Эстебан.

Я сложила руки на груди:

— И куда же вы собрались?

— Не ваше дело, — огрызнулась девочка.

— Мое. Ведь после завтрака нас ждут занятия в библиотеке.

— Мне все равно, они не нужны мне!

Девочка встала и направилась в сторону дверей. Эстебан сполз со стула, бросил на меня растерянный взгляд, и поплелся понуро за сестрой.

— Вы, конечно, можете идти, — спокойно сказала я. — Но тогда в обед вы тоже не получите ваш десерт.

Иллария обернулась, нахмурилась.

— Сладкое только для послушных детей, — продолжала я улыбаться.

— Илли, — тихо сказал брат, дергая ее за край рукава. — Я не хочу, чтоб мой десерт выкинули в окно…

Девочка опустила глаза на его руку, затем подняла их на меня.

— Ладно, — буркнула она. — Идем в библиотеку.

Она вышла из столовой, Эстебан кинулся следом.

Я перестала улыбаться. Все внутри горело от напряжения — мне было сложно держать маску при таком эмоциональном фоне, да и я была не самым опытным магом. А еще полдня впереди. Только бы не сорваться.

Буквально на десять минут я заскочила в свою комнату. Стала собой на это время, отдышалась и накинула лик заново. Пора идти к маленьким врединам.

К моему удивлению, в библиотеке было тихо. Никто не пытался спалить книги, разломать стол или выкинуть в окно мои конспекты. Я даже удивилась, когда вошла. Брат и сестра сидели на своих местах молча, лишь глаза у Илларии сверкали, как искры в костре. Эстебан же как ни в чем не бывало самозабвенно ковырялся в носу.

— Так не стоит делать, милый, — сказала я, убирая его руку от лица. — Ты же господин, будущий магиар. А магиары никогда не ковыряются в носу.

— Совсем? — прошепелявил мальчик.

— На людях точно, — заверила его.

Он убрал руки под стол и прикусил губу.

— А сейчас расскажите мне, что вы изучали с предыдущими гувернантками?

— Ничего, — пожала плечами Иллария.

— Как это? Совсем ничего?

— Они сбежали, — от меня не укрылся яд в голосе магиары. — И вы сбежите.

— Это вряд ли, — улыбнулась ей я. — То есть, вы даже читать не умеете?

— Я умею, — сказала Иллария.

— Я думала, вас ничему не обучали.

— Меня папа научил. До того как…

Она оборвала речь на полуслове, опустила глаза на столешницу. Ногтем начала царапать уголок, пытаясь сорвать лак. Я смотрела на нее и думала, насколько сильно повлияла на нее смерть матери? А изоляция отца? Я не психолог, конечно, но для любого ребенка потеря родителя — это травма. А что если к этому еще и добавляется наплевательское отношение живого родителя?

— А ты, значит, Эстебан, не умеешь читать? — он мотнул головой.

Ага. Надо организовать все так, чтобы было удобно работать с ними двоими. Это как учить первоклассника и пятиклассницу одновременно. Ну и задачка. Хорошо, что это не класс на тридцать человек.

Для начала посмотрим, что умеет старшая.

— Магиара Иллария, — я взяла со стола книгу и протянула ее ей. — Продемонстрируй мне свои навыки.

Девочка посмотрела на меня исподлобья, открыла книгу на первой странице и застыла.

— Читай, — ободряюще улыбнулась я ей.

Но она почему-то сидела молча, даже рта не пыталась открыть.

— В чем дело? — склонилась я над ней. — Что-то не так?

— Она не умеет читать, — хохотнул Эстебан и закусил большой палец.

— Умею! — рыкнула на него сестра. — Просто плохо…

Она опустила голову еще ниже, губа задрожала.

— Просто попробуй, — я положила ей руку на плечо, но девочка дернулась, сбрасывая ее. Я отступила на шаг назад. Если она против прикосновений, то я не стану настаивать.

— Бе… бо… бо… больша… шая река, — начала она, и я едва заметно покачала головой. — Те… кла из … из…. Я не знаю, что это за буква.

Она резко отодвинула от себя книгу и откинулась на спинку стула.

— Это буква «Ц». Большая река текла из центра Саргонды, — подсказала я ей. Значит, читаешь ты плохо?

— Вам виднее, — сказала Иллария себе под нос.

— Папа так и не научил тебя?

Она отрицательно мотнула головой.

— И не научит больше, — шепнул Эстебан. — Он сошел с ума…

— Заткнись! — рявкнула на него девочка. Она вскочила с места так, что стул упал с грохотом на пол, и кинулась прочь из библиотеки.

Мы проводили ее взглядами.

— Я могу идти тоже? — спросил Эстебан, когда шаги в коридоре стихли.

— Иди, — махнула рукой я.

Он ушел следом.

Я подняла стул. Устало присела на краешек стола. Задумалась.

Иллария сложный ребенок, у нее как раз начинается подростковый период. С Эстебаном куда проще — он просто подражает своей сестре, как старшему родственнику. Единственному родственнику, что сейчас с ним рядом.

Но вот вопрос: почему к десяти годам Илли так и не научилась читать? Насколько я знала, в знатных семьях девочек учили основам грамоты при любом положении и достатке. Читать, писать, считать — минимум программы. А тут, получается, на ее воспитание все забили. Надо поговорить с экономкой.

Но сначала проверю, как дети.

Я вышла в коридор и увидела у дверей детской одну из служанок. Направилась к ней.

— Как она? — спросила Доротею.

— Пронеслась словно урган, — тихо ответила девушка. — Подожгла в гневе штору, но я быстро потушила. Хорошо, что полы в это время мыла, вода была в ведре. А потом она выгнала меня из комнаты, упала на кровать и стала рыдать.

— Еще плачет?

— Уснула.

— А Эстебан?

— Играет в солдатиков в своей комнате.

Что ж, значит, все более-менее в порядке. Если не считать абсолютно нестабильного ребенка-элементалиста с даром огня. Надеюсь, мы не сгорим от очередного ее приступа гнева.

Я оставила служанку и спустилась на первый этаж. То, что открывалось по крупице об этой семье мне совершенно не нравилось. Я хочу ответов, и как можно скорее и подробнее.

Мне нужна Летисия.

16.1

Я нашла экономку на первом этаже в кладовой, где хранилось постельное белье. Она и Диона гладили простыни и пододеяльники чугунным утюгом. От того, что внутри него были угли, в тесном помещении стояла жара. Воздух был влажным, дышалось тяжело, так что Летисия вся раскраснелась.

— Клопов прижариваем, — кивнула она в сторону расстеленного на доске пододеяльника. — Магиару Илларию прошлой ночью покусали.