— А дети?

— Старшая девочка — Иллария, ей почти десять. Младший — Эстебан, пару недель назад ему стукнуло семь. Уже достаточно взрослые.

— Это хорошо, — улыбнулась я.

Никогда не работала с маленькими детьми, даже не представляю, как с ними обращаться. Своих детей у меня не было, с дошкольниками дел никогда не имела. А тут хоть уже более менее хороший возраст — все понимают, самостоятельные.

— Хорошо… — эхом отозвалась экономка. — Это посмотрим…

Не знаю, что она имела ввиду, но времени спросить у меня не было — мы вошли в комнату. Летисия зажгла на столике свечи в канделябре, и тусклый свет озарил просторную гостиную. Красивая дорогая мебель, бархатные шторы, золотые рамы и подсвечники. Лорд, к которому я приехала работать, явно не бедствует. Вот только было кое-что, что портило всю картину: на каминной полке, столиках и тумбах стояло множество прогоревший где наполовину, где больше, свечей. Вокруг лежали алые цветы, переплетенные друг с другом черными лентами в гирлянды, и венки..

— Кто-то умер? — я кивнула в сторону жуткого декора.

— Дело в том, госпожа Амалия, что у нас в доме траур. Скончалась жена лорда Уортера, госпожа Нивелла.

Ну вот. Не в самое подходящее время меня наняли — дети наверняка еще не оправились, и новая женщина в их доме может им не понравиться.

— Ох, соболезную. Очень печально. А как дети? — решила сразу уточнить. — Наверное, они раздавлены, еще не оправились от потери. Сколько дней прошло с похорон?

Экономка как-то странно на меня посмотрела, затем вздохнула и сказала:

— Прошло уже полгода.

— Полгода? — не смогла я скрыть удивления.

Обычно основной траур соблюдали в течение семи дней. Тогда ставили свечи, чтобы осветить путь душе в новый мир, каждый день меняли цветы, которые должны были отгонять темные силы. После родня могла продлить траур еще на десять дней, хотя это было необязательно. Но все атрибуты к тому моменту уже убирались. Единственное, что оставалось неизменным в течение всех семнадцати дней — черная траурная одежда.

— Лорд очень сильно скорбит о своей жене, — еще горше вздохнула экономка. — Напрочь отказывается отменить траур. Да он вообще руки опустил! Не выходит из своей комнаты.

— Совсем?

— Совсем, — кивнула понуро Летисия. — Слуги ему носят еду, выносят ночной горшок. Я раз в три дня меняю постельное белье. А он только сидит в кресле или лежит на постели, и нет ему ни до чего дела.

— А вы пытались…

— Конечно пытались! — всплеснула руками женщина. — Думаете, мы бы позволили так просто ему похоронить себя заживо? Но все тщетно, он никого не слушает. Я даже подговорила Орэна и Нила вытащить его силой, но лорд стал так кричать. Так кричал, так кричал! Грозился, что выгонит нас всех, и нам пришлось оставить все как есть.

— Но как же дети?

— Они иногда приходят к нему, но он не говорит с ними, не играет. Они стали его бояться.

— Да, ситуация ужасная, — искренне посочувствовала я. Кажется, отец впал в депрессию, как сказали бы в моем прошлом мире. Бедные малыши — потеряли не только мать, но и отца.

— Детям нужна женская ласка, забота, — продолжила Летисия. — Как же они без любви? Поэтому мы пригласили гувернантку. Кто-то должен им дать то, что не могут дать родители. Кто научит маленькую Илларию женским штучкам, манерам настоящей дамы? А ведь ей через пять лет выходить в свет.

Я кивнула. Экономка прищурилась, прошлась оценивающим взглядом от макушки до пят.

— Вы такая молодая, госпожа Амалия. Уверены, что справитесь?

— Уверена, — твердо ответила ей. Пусть не думает, что я неопытная. У меня за плечами пять лет в средней общеобразовательной, это вам не с двумя детьми лорда нянчиться, которые наверняка, согласно их положению, воспитанные и скромные.

— Ну, поглядим.

Она подошла к камину, подзывая меня. Я приблизилась. На полке стоял портрет молодой женщины.

— Это жена лорда, магиара Нивелла.

— Такая молодая…

— Ей было всего двадцать девять, когда она умерла.

— Что случилось?

— Несчастный случай, — туманно ответила женщина, и по ее голосу я поняла, что расспрашивать подробности бессмысленно — ничего больше не расскажет. Мне как-то стало не по себе сразу, чувствовалась какая-то тайна во всем этом.

Экономка зажгла одну свечу за одной, проходя от камина к каждому столику, и комната озарилась ярким светом. Закончив, она направилась в холл. Я последовала за ней.

— Так что, госпожа Амалия, вы точно решили остаться? Могу сказать, эта работа не так проста, как вам может сейчас показаться.

— Не думаю, что она мне будет не по силам. Я имею опыт обращения с детьми, поверьте.

— Правда? И откуда же? — приподняла брови Летисия.

— У меня есть младшие братья и сестры, целая куча, — соврала я.

Надеюсь, что так и было в семье Веруан. А если нет… Буду молиться, чтобы никто и никогда об этом не узнал.

— Ну, в таком случае, мы на вас рассчитываем. Не хотелось бы, чтобы вы сбежали через три дня отсюда.

— Через три дня? — усмехнулась я. — Да вы, верно, шутите.

— Как знать, как знать… — задумчиво протянула Летисия. — Что ж, раз вы решили, то пойдемте наверх, я покажу вам вашу комнату. А после познакомитесь с демонятами.

— Демонятами? — хмыкнула я. — Почему демонятами?

Ответом мне была тишина. Ничего не ответив, экономка стала подниматься по лестнице. Я пошла следом.

12

Комнату мне выделили на третьем этаже, там же, где располагались и все остальные слуги. Только садовник Нил жил где-то в домике на территории поместья. Я, экономка и дворецкий имели свои отдельные покои, а вот девушки-служанки теснились в одной на троих комнате. Кухарка жила в деревне со своей семьей и приходила на работу каждый день, кроме Семидневицы[1].

— Я сейчас разбужу Орэна, и он поднимет ваш чемодан, — сказала Летисия. Завтрак будет в девять, так что дети в восемь уже встают. Приведите себя пока в порядок, и к половине девятого мы навестим их.

Она ушла, и я осталась одна. Окинула взглядом свое новое жилище.

Комната была небольшая, чуть больше той, в которой мы теснились с Киллианом. В углу была односпальная кровать, аккуратно заправленная шерстяным покрывалом. Под окном стоял письменный стол — гувернантка должна не только воспитывать детей, но и учить их, таков порядок. Стол мне пригодится, хорошо, что об этом подумали. У стены стоял небольшой шкаф для одежды. Рядом столик с тазом для водных процедур.

Все скромненько, но чисто и аккуратно. А мне большего и не надо.

В дверь постучали, и я разрешила войти.

— Доброе утро, госпожа Амалия, — широко улыбался высокий и худой мужчина лет сорока. — Я — Орэн. Рад знакомству.

Он внес в комнату мой чемодан и поставил его у шкафа. В другой руке у него был кувшин с водой.

— Захватил для вас, — показал он кувшин. — Чтобы вы могли умыться с дороги. Служанки будут приносить вам воду каждое утро.

— Благодарю, — кивнула я учтиво.

— Надеюсь, вас не расстроила ваша комната? Наверняка вы жили в куда более богатой обстановке в поместье Веруан. Но это самая большая комната на этаже прислуги, остальные еще меньше.

— Ничего, благодарю. Все чудесно.

Не буду же я говорить, что жила в бедняцкой квартирке в трущобах столицы. Теперь я другой человек, должна принять новые правила игры. Но мне не привыкать…

— Что ж, оставлю вас, — чуть склонил голову Орэн. — Меня ждут дела.

Как только он вышел, я скинула личину и тут же открыла свой чемодан. Первым делом достала рекомендательное письмо, которое составил для Амалии ее учитель. Девушка никогда не работала и, видимо, тот был единственным, кто мог дать ей хоть какую-то характеристику. Я перечитала текст снова, запоминая все, что там говорилось о Амалии и ее семье. Факты мне могут пригодиться, но их было слишком мало.

Я переоделась в чистое, не запыленное дорогой платье, умылась, освежила прическу. Как раз, когда я закончила, в дверь снова постучали. Я быстро сменила облик, опасаясь, что посетитель войдет без приглашения. Но этого не случилось.