Он решил, что после эпической битвы может позволить себе небольшое вознаграждение, взялся за зеркало и вызвал Лёлю. Не забыв перед тем прикрыть спальню от подслушивания. Тем более, что Лёля его вызывала — а он был сначала в бою, а потом без чувств.

— Ты! Ты куда пропал? Я уже знаешь, сколько всего передумала? — яростно поинтересовалось милое создание.

Хорошо, что не рядом — ведь побила бы, или покусала. Потом, правда, сама бы и залечивала… наверное.

— Я уже дома, Лёля. Но я пока не знаю, ни как сюда попал, ни чем всё закончилось в Александровском.

— Болотников сказал, ты там раскрыл какой-то заговор и героически командовал обороной тамошней крепости от нежити.

— Там всей крепости — деревянные бараки да забор, — отмахнулся Михал. — И я совершенно не понимаю, чего хотели те люди, которых мы сначала поймали, а потом они, то есть один из них, натравили на нас местный погост.

— Весь, что ли? И много их было?

— Достаточно много.

— А чего не позвал помогать?

Вот такая у него Лёля. Чего не позвал помогать, понимаете ли.

— Не счёл себя вправе, — на самом-то деле ему и в голову не пришло, что её можно позвать помогать, хоть он и отлично знает, что она сильный и опытный маг, её сила была бы очень кстати.

— Не счёл он, значит, что ещё один некромант будет помощью против нежити! Ну точно, по голове-то тебе хорошо попали!

— В следующий раз непременно, — улыбнулся он.

— Какой ещё, к холере, следующий раз? — спросила Лёля.

— Да будет же какой-нибудь, — отмахнулся он. — Ладно, у меня тут дома кто-то завёлся, и Алёшка их не прогнал. Я пойду посмотрю, кто таковы, и что им надо.

— Я загляну после службы, — непререкаемо сказала Лёля.

— Буду ждать, — улыбнулся он.

Если сейчас день, нужно глянуть на часы… о, уже даже хорошо так за полдень, ничего себе! Значит, до конца службы ей осталось не так и много. А потом она придёт… пока же он выяснит, что происходит в его доме.

Тихо подкрался к неплотно прикрытой двери в гостиную, прислушался… и услышал голос, которого здесь не могло звучать вот никак.

— Тебе, Алексей, что было сказано — от барина ни на шаг. Почему одного отпустил? — грозно спрашивал отец, откуда только взялся.

— Думаете, он мне докладывается, — буркнул Алёшка. — У барина служба, вот он по службе и мотается по губернии из конца в конец.

— Домотался, что обвинили во всех смертных грехах, — говорил отец.

— Люди завистливы и злы. Бывают. Довольно часто, — отбрехивался Алёшка.

— А ты на что? Прикрывать! Звать на помощь, а то ему, понимаешь, воспитание не позволяет это делать, или образование, или ещё какая ерунда, — высказался отец. — Хотя мог бы уже соображать, что почём на этом свете! Оба вы могли бы!

Михалу надоело стоять под дверью, он и вошёл.

— Оставьте Алёшку, отец, он всё делает, как вы ему сказали, и как может. Алёшка, принеси арро, что ли. Отец, откуда вы здесь взялись?

Алёшку как ветром сдуло — появился повод, так понял Михал.

— Из Петербурга, — ворчливо ответил отец.

— Вас отстранили? — нужно же знать, что и как.

— Попытались, — кивнул он. — Было проведено служебное расследование, и оно не выявило ничего из того, в чём меня пытались обвинить.

— И то ладно, — кивнул Михал и опустился в кресло. — И чем же я обязан вашему визиту?

— Было понятно, что тебя нужно вытаскивать, пока не закопался окончательно.

— Куда я должен был закопаться?

— В этом прекрасном городе — в клевету и ложные обвинения. Вчера ночью — в полчища нежити. Хорошо, что у вас там нашёлся разумный местный служащий, который позвал Болотникова.

— Фёдор Ильич, наверное. Да, он неплох. А что с остальными, все ли живы?

— Все, сильнее всего досталось вашему главе сыскной службы, он защищал священника и пропустил нехороший удар. Но его отправили куда-то, к какому-то Зимину.

Пантелеев, значит, пострадал. От нежити. Как бывает.

— Зимин вытащит.

— Вот и отлично. Но прежде чем что-либо предпринимать, я желаю слышать всё из первых уст, то есть — от тебя. Как погиб Бельский? Кто убил здешнего чиновника-миграциониста? Кто такова госпожа Серебрякова и кто убил её? Кто таков Ильин и кто таков Востров? Что имеют против тебя все эти люди?

— Не так много сразу, хорошо?

Алёшка притащил поднос — арро, пироги с капустой, каша. Хорошо.

— Пан Севостьян, чего желаете?

— Арро налей. И пирог какой подай тоже, что ли.

Отец сел напротив и не сводил с Михала взгляда. Тьфу ты, проверяет — в порядке ли он.

— Со мной все хорошо.

— Да не похоже. Нужно, чтобы этот ваш Зимин прибыл и осмотрел. Алексей, сделай немедленно.

— Он же на том берегу, — не понял Алёшка.

— Свяжись, что ли. И пускай думает, как сюда попасть.

— Как-как, теневыми ходами, это же наилучший вариант из возможных, так ведь, друзья мои?

Дверь из библиотеки открылась, и появилось новое лицо — с книгой в руках перед Михалом стоял отцовский приятель Иван Алексеевич Куницын.

Михал вот прямо как был, так и застыл — с ложкой каши в руке и разинутым ртом. Потому что если человека ищут долго, несколько лет, и не находят, а потом он вдруг оказывается посреди твоего дома с книгой из твоей библиотеки — это… да он и слов-то таких не знает, как это и что это.

— Здравствуйте, Иван Алексеевич, — нашёлся он в конце концов.

— И ты здравствуй, Мишенька, — тепло улыбнулся Куницын. — Очень, очень рад тебя видеть. И рад был нынче в ночь помочь, тут у вас и впрямь случилось как-то нездраво много неживых и рьяных. Ты как один справляешься-то?

— Не один, двое нас, — Михал выдохнул. — Благодарю за помощь, она оказалась весьма своевременной. Располагайтесь, Иван Алексеевич, сейчас Алёшка и вам чаю принесёт.

— Буду весьма ему благодарен, очень шустрый и разумный этот твой Алёшка.

— Ты ешь давай, — проворчал отец, — болтать после будешь.

И это было разумно — поесть, и от горячей еды сразу стало хорошо. А потом — взять чашку, глянуть ещё разок на отца и его приятеля, и спросить уже:

— И всё-таки, как вы здесь оказались? Да ещё и так удачно?

— Тебе объяснить, как люди быстро перемещаются на большие расстояния? — поинтересовался отец, отставив чашку.

— Мне можно рассказать, какая причина заставила бросить дела и службу и отправиться в эти края, что никогда вас не привлекали, — Михал тоже умел говорить ядовито и недобро. — Вам ведь не случалось бывать в этом доме, верно я помню?

— Верно, — кивнул он. — Не случалось и не случалось. Теперь случилось. И я буду благодарен тебе, если ты расскажешь — что происходит в губернском городе Сибирске.

— Три предыдущих дня я провёл за пределами города, — покачал головой Михал. — Но я надеюсь, изловленные нами злоумышленники никуда не делись и находятся там, где им положено быть. И готовы рассказать, чего ради убивали и грабили людей.

— Это всё понятно. Мне весьма любопытно, что нашла команда Андрея Савельевича.

— Со мной, как вы можете догадаться, не делились. Более того, я даже не знаю, в чём именно меня обвиняют. Как-то пока никто не удосужился сообщить.

— В убийстве князя Бельского, здешнего чиновника по делам мигрантов и какой-то почтенной вдовы, — вклинился в родственную беседу Куницын.

— Ну и дураки, — отмахнулся Михал. — Кто сочинил-то, узнали?

— А должны были? — поинтересовался отец.

— Не поверю, что не раскрутили с вашей стороны. Кто принёс да через кого передал.

— Верно, раскрутили. Оттого я и спрашиваю — кто таковы все эти люди, упоминавшиеся в том доносе, и причастные к его созданию. Терпеть не могу, когда мешают работать, и когда вместо по-настоящему важных дел приходится заниматься такого рода кляузами, — отец сохранял спокойствие, но Михал видел — на самом деле он взбешён, и тронь его кто чужой — будет взрыв.

— Кто таков Бельский — вы, полагаю, знаете ещё и получше моего. Я познакомился с ним лично не так давно — сначала в Москве Афанасий Александрович представил нас друг другу, а потом он объявился здесь. Объявился с некими претензиями, но те претензии имели свой взгляд на всё происходящее, и этот взгляд с желаниями князя не сходился никак. А дальше было просто — кто сильнее. Бельский проиграл.