Там уже зевал возле печи Василий, и более никого не было.

— Доброе утро, — я сняла шубу и опустилась на стул.

Господи, спать-то как хочется! И что, вот прямо сейчас — идти и что-то делать, да?

Да, делать. Но…

— Вася, а чаю с утра можно? Прежде чем приступить к делам нашим неотвратимым?

— Отчего нет-то, сейчас сготовим.

Тут же на печи угнездился железный чайник побольше, а второй, поменьше, он сходил и где-то сполоснул, и высыпал туда остатки заварки из банки.

— Надо не забыть напомнить Иван Дмитричу, что чай-то кончился совсем.

— Что-что напомнить? — к нам вошёл предмет разговора, холодный и продрогший. — Доброго утра вам, Ольга Дмитриевна.

— И вам тоже. Чай у нас закончился.

— А сейчас Василия зашлём куда-нибудь, скажем — по делам пошёл. А тут по нынешним временам горячий чай — первейшее дело.

— Это точно. А куда он пойдёт? Не к Беловым ли?

— Можно и туда, — кивнул Брагин.

— Тогда я сейчас тоже добавлю денег, и пусть спросит про арро.

— Вы любительница? — удивился он.

— Да. Человеком себя с утра не чувствую, если чашечку не выпью. А хозяйки мои не любят.

— Нет, мне б чаю, горячего, — усмехнулся Брагин.

Вода в чайнике закипела, Василий заварил нам чаю и достал подстаканники, наколотый сахар и баранки.

— А у меня пирог с капустой, — сообщил Брагин.

— Может, его к обеду прибережём? У меня сало с хлебом есть, — я достала свёрток из сумки и положила его на стол поближе к холодной стене.

— Можно и приберечь, — согласился он. — Значит, чай с баранками, и что там у нас с ночи, Василий, не смотрел?

— Да есть кой-кто, и там троих доставили, кого барыне бы нашей глянуть, с улицы принесли, замёрзли насмерть, сердешные.

Что ж, значит — вперёд. Я расправила фартук, завязала волосы косынкой и пошла, Брагин за мной, а Василий оделся и отправился с нашими наказами в лавку Беловых, по ходу должен был куда-то зайти и передать какие-то сведения, и раньше, чем через час, мы его не ждали.

Что ж, в самом деле — трое мужчин разного возраста, одетые откровенно плохо. Начнём по очереди.

Первого нашли тут неподалёку возле аптеки — так было записано дежурным. Пожилой, истощённый — видимо, замёрз.

— Смерть наступила сама по себе, скорее всего — от переохлаждения, но это вы, Иван Дмитриевич, ещё проверите сами, — говорила я.

Будучи спрошен, покойный назвал имя, род занятий — а что бог пошлёт, и добавил, что пришёл в город из деревни счастья искать прошлым летом. Ясно, у меня дома тоже в холода случалось, что насмерть замерзали такие, которые жили по принципу «что бог пошлёт». И что ночью шёл в некое место, где собирались такие же бездомные, где должно было быть тепло. Но идти было тяжело, он присел передохнуть… и всё.

Я вернула беднягу в подобающее состояние и встряхнула руки.

— Очень хорошо, Ольга Дмитриевна, — раздалось из-за спины. — Приветствую всех.

Я чуть не подпрыгнула от неожиданности, обернулась… там стоял Соколовский. Поклонился мне, пожал руку Брагину.

— Добрый… день, — выдохнула. — Не нужно так пугать, хорошо?

— Хорошо, — улыбнулся он. — Прошу прощения, не собирался никого пугать. И если можно — давайте посмотрим на ваш вчерашний молчаливый случай.

— Пойдёмте, взглянете, Михаил Севостьянович, — кивнул Брагин.

Мы пошли в соседнее помещение, где было не просто холодно, а очень холодно, и где ожидали те тела, которые пока ещё не были либо востребованы кем-то, либо должны быть похоронены за казённый счёт.

— Предположение Ольги Дмитриевны подтвердилось полностью — в теле нет ни капли крови, — говорил Брагин. — Причину предположить не могу.

— Что-то такое я не так давно слышал, — сказал Соколовский.

И тут к нам явилось новое лицо.

— Где тут у вас божий человек, которого вчера порешили? — поинтересовался от порога мужчина в форме сыскной полиции.

Лет так тридцати, снял шапку — и показались русые вихры, той шапкой примятые. Лицо такое волевое, видно человека, привыкшего командовать, серые глаза смотрят жёстко.

— Желаю здравствовать, — кивнул Брагин.

А Соколовский усмехнулся и спросил:

— Отчего же вам, Семён Игнатьевич, день нынешний так нехорош, что даже и не здороваясь, заходите?

— Здравствуйте, Соколовский, — поджал тот губу. — А это что ещё за явление? — и смотрит на меня.

— А это госпожа Филиппова, маг-некромант. — сообщил Соколовский. — Ольга Дмитриевна, то явление, что мы все сейчас здесь наблюдаем, зовётся Семёном Игнатьевичем Пантелеевым. И он здесь у нас не просто так, а глава сыскной полиции, то есть — при исполнении.

— Откуда это вы взяли ещё одного некроманта? Доказывали же мне, что нет!

— А теперь есть. Ольга Дмитриевна окончила курс в Московской академии по направлению губернатора, выдержала экзамен, вернулась к нам и приступила к исполнению своих обязанностей, — Соколовский не сводил с сыщика насмешливого взгляда.

Тот ещё раз сумрачно глянул на меня, потом на него. Соколовский же обменялся усмешками с Брагиным.

— Отчего вчера сразу не доложили? — продолжал хмуриться Пантелеев. — Кто устанавливал причину смерти?

— Ольга Дмитриевна, а после неё я, — спокойно ответил Брагин. — А сегодня ещё и Михаил Севостьянович глянул. Не было никаких приказов о том, что про какие-то случаи нужно докладывать прежде прочих.

— Теперь есть, — бросил Пантелеев. — Если ещё увидите вот такое же — когда крови нет ни капли — немедленно докладывать. Приказ сегодня будет, пошлю Звереву. И прочим главным врачам тоже. А если вам, — он недобро глянул на Соколовского, — нужно лично и отдельно, то тоже сделаю.

Тот поклонился молча, а я подумала — вот ещё один командующий на наши головы, не многовато ли?

— Нужно просто быть в курсе, — влезла я. — Если о чём-то не знаешь, то брать этот факт в расчёт никак невозможно, — качаю головой.

— Ладно, ладно, — замахал руками Пантеелев. — Заключение дадите посмотреть?

— Безусловно, — кивнул Брагин. — Ольги Дмитриевны и моё.

— А допрос был? — продолжал допытываться грозный сыщик.

— Был, — кивнула я, — но успехом не увенчался.

— Это как? — не понял тот.

— Спрашиваемый отказался отвечать.

— Как отказался? Как он мог-то?

— Бывает и такое, — пожала я плечами.

— Да это вы, наверное, что-то не так сделали! Не умеете, если только что из академии!

— А вот попрошу вас лишнего о моих людях не говорить, — Соколовский вмиг стал суровым. — И спросить Ольга Дмитриевна умеет, и понять, что видит — тоже. Бывает всякое, понимаете? И если вы пока сами с чем-то не сталкивались, то не значит, что в мире такого нет. Смотрите, если такой неверующий.

Он повернулся к телу Игнатки, простёр над ним руку и проговорил формулу начала допроса, добавив силы. Тот не шевельнулся. Тогда Соколовский добавил ещё силы, по телу как будто прошла судорога… но и всё, ни единого слова бедняга не произнёс. Мне почудилось, что наоборот — сжал губы сильнее.

— Мне вы тоже не доверяете? — поинтересовался Соколовский у Пантелеева.

— Ладно, но как вы это объясняете? — спросил в ответ Пантелеев.

— Поработал маг, — пожал тот плечами. — И не хотел, чтобы об этом узнали. О том, что он делает и для чего ему это нужно. Возможно, собирается продолжать.

— Да сколько ж можно-то продолжать, это же не первый случай! — возмущённо говорил Пантелеев.

— Увы, о том нам знать не дано, — покачал головой Соколовский. — Кстати, а тех погибших, которых должны были доставить из Маритуя, опрашивали?

— Так их и не доставили ещё, — мрачно сказал Пантелеев, не глядя ни на кого из нас.

— Что же, и даже вас не убоялись? — Соколовский поднял бровь. — Сегодня не доставят — завтра сходим вместе, осмотрим и допросим.

— Сходим? — не понял тот.

— Вы, полагаю, не испугаетесь изнанки мира? Значит, составите нам с Ольгой Дмитриевной компанию.

— Хорошо. Но на будущее — чтоб сразу сообщали, как такое появится.