— Но они ничего не расскажут, если тот парень действительно с их стройплощадки, — проявил прямо-таки редкостную догадливость Погребецкий.

— А они нам и не нужны. У меня есть свой человек.

Ну конечно же, драгоценная тетка Зинаида! Чокнутая поклонница Валентина Егоровича Саватеева. Она, само собой, не ключевая фигура в штабе, но то ли я ее первый день знаю. Зинаида со своей неуемностью вынюхает такое, чего никакая собака не учует.

Вот почему я совершенно не собиралась прятаться от дорогой родственницы. Напротив, нынешним вечером она была очень даже кстати.

…По-видимому, весь вечер тетушка провела в горячих схватках, поскольку до меня очередь дошла только к половине двенадцатого ночи.

— Варвара! Ты должна мне помочь! — Прозвучало это точь-в-точь, как «все на штурм!». — Ты знаешь все детективные агентства! Выясни, кто те сволочи, которые обвиняют Валентина Егоровича в похищении людей!

— Зачем? — спросила я подчеркнуто спокойно.

— В каком смысле — зачем?! — взорвалась Зинаида. — Ты газеты читаешь? Телевизор смотришь?! В Интернет заглядываешь?! Ты вообще представляешь, что творится? Из штаба Шелеста исчезли два человека! В это дело встряли какие-то детективы! Они заявили «Городской газете», что во всем виноват Саватеев! Представляешь, какая наглая ложь?! И теперь все СМИ вешают самых поганых собак на Валентина Егоровича!

Что журналисты и блогеры в последнее время всячески обсасывают тему исчезновения Сокольникова с Желтухиным — чистая правда. Причем самый большой ажиотаж вызывает даже не Валерий Аркадьевич, а Сева. То ли журналистская солидарность все-таки сработала, то ли и впрямь пропажа одного журналиста приравнивается к трем полу-политикам. Все-таки чистым политиком Сокольникова не назовешь. Однако совершеннейшая ложь, что во всем обвиняют Саватеева. Его, конечно, шпыняют, но у него достаточно большая компания. Славик Цветков все домыслы и пересуды собирает, нам показывает, и мы только изумляемся: до чего же у людей фантазия богатая!

Но у Зинаиды, понятное дело, глаз навострен только на строительного начальника. А как всякая максималистка, она обязательно должна найти главного врага. Вот и нашла. Детективы, видите ли, виноваты.

— Значит, хочешь найти тех ребят, о которых в газете написали? — вкрадчиво поинтересовалась я.

— Страсть как хочу! — мстительно заверила тетка.

— А ты мне ответную услугу окажешь?

Зинаида малость обомлела. Торговаться — это не в ее стиле. Даже на базаре она привыкла сама назначать цену, а если продавец не согласен, ищет другого. На худой конец сразу выкладывает сумму, не вступая в разговоры. А уж торговаться с родной племянницей… Но, видать, предвыборная борьба все же смирила с компромиссами, и тетка недовольно буркнула:

— А чего ты хочешь?

— Антона Ивановича Прошкина знаешь?

— Кого-кого?

Интонация Зинаиды показалась мне подозрительной.

— Прошкина. Антона Ивановича. Такого молодого мужика лет тридцати, — повторила я.

— Ну вот что, — оборвала меня общественница, — ты вопросы свои потом задавать будешь. Ты сначала на мой ответь. Знаешь, кто эти детективы?

— Знаю. Это Кирпичников, Погребецкий и твоя родная племянница.

— А?! — взвизгнула Зинаида и, кажется, потеряла дар речи.

С ней такое случается редко, причем быстро проходит, поэтому я не стала ждать, когда на меня раскаленные брызги полетят, и поспешно заговорила:

— Ты, тетя Зина, не буйствуй. К нам дочка Сокольникова с подружкой Желтухина обратились за помощью. Понимаешь, за помощью! Им наплевать на все эти выборы. У них близкие люди пропали. Представляешь, если бы у тебя, к примеру, муж пропал, ты бы пришла ко мне?

— Типун тебе на язык! — испугалась бесстрашная воительница.

— Вот именно. И мы ищем. А к Саватееву твоему у нас никаких персональных претензий нет. Просто он в обойму попал.

И дальше я принялась плести всякую всячину, которая должна была произвести на тетку самое убедительное впечатление. Причем врала совсем чуть-чуть.

— Ладно, коль такое дело, у меня к вам тоже претензий нет, — изрекла, наконец, Зинаида и тут же вновь вскипела: — Но эти грязные политтехнологи с этими продажными журналистами! Мерзавцы наипоследнейшие!

— Увы-увы… — притворно вздохнула я и не преминула напомнить: — Так как там насчет Прошкина? Есть в вашей компании такой человек?

— Нет, — отрезала Зинаида.

— Тетя… — я придала своему голосу максимум укоризны. — Ты ведь обещала…

— Я всегда выполняю свои обещания! — провозгласила родственница.

— Но ты меня обманываешь! — пристрожилась я. — Ты совершенно точно знаешь Прошкина. По твоему голосу слышу.

— А я и не говорю, что не знаю! — огрызнулась Зинаида. — Я тебе сказала, что его в нашем штабе нет. Он совсем не с нами, а даже наоборот. Он на Козлинского работает… — Тетя осеклась. — Работал… Фу ты, не приведи такой судьбы… — Она вздохнула. — Все боремся за лучшую жизнь, а жизни вдруг раз — и нету. — Она снова вздохнула. — У Козлинского есть одна старуха, из наших, педагогов бывших, Копалкина ее фамилия. Так вот Антон Прошкин ее ученик. Я почему знаю-то? Лет пятнадцать назад мы с Копалкиной городские олимпиады по истории проводили, и этот Антон два года подряд первые места занимал. Нина Копалкина им сильно гордилась, считала, что он в университет, а потом в ученые пойдет. А он пошел в тюрьму. Прямо после выпускного вечера, еще с двумя дурнями из его класса. Балбесы малолетние выпили лишку — всегда говорила, нечего спиртное на выпускных давать! — и пошли куролесить. Под хмелем с кем-то подрались и ненароком, конечно, одного сильно прибили. Вот и двинули по этапу. А весной я Нину Копалкину на митинге встретила. С ней Прошкин был, я его сразу узнала. Изменился, конечно, уже не мальчик, но и на бывшего зэка тоже не похож. Толковый все же был мальчишка, культурный… А он тебе для чего? — спохватилась памятливая тетушка.

— Да столкнулись с ним при некоторых обстоятельствах, — проявила я обтекаемость.

— При каких еще обстоятельствах? — решила поупорствовать Зинаида, но я ее мигом на место поставила:

— Я у тебя тайны вашей предвыборной борьбы выпытываю? Нет? Вот и у меня есть свои профессиональные тайны.

— Ты всегда была дерзкой! — осудила Зинаида. — А во всем виноваты твои родители. Если бы они меня в свое время слушали…

— Спокойной ночи! И пусть тебе приснится победа! — быстренько прервала я начавшийся поток нравоучений.

Конечно, не очень вежливо обрывать старших. Но и внимать упрекам в адрес собственных родителей тоже не очень здорово. Поэтому приходится выбирать. Зинаида мне хоть и родная тетка, однако же не мама с папой.

Грех говорить такие вещи, но амбициозный и тщеславный Григорий Акимович Козлинский вряд ли мог бы выбрать более удачный момент для собственной смерти, нежели нынешний. Случись подобное еще полгода назад, похороны председателя Фонда формирования общественного сознания и развития гражданских инициатив были бы явлением, заметным лишь в узких кругах близких знакомых самого председателя да отдельных граждан, чье сознание побудило бы их к инициативе положить пару цветков на гроб борца за невнятную идею.

Но теперь все сложилось по-иному. Скандал вокруг исчезновения людей, причастных к избирательной кампании, соответствующий ажиотаж в средствах массовой информации и на этом фоне гибель одного из кандидатов на пост мэра превратили печальную, но, увы, обыденную процедуру похорон в поистине грандиозное действо — с хорошо прописанным сценарием, эффектной режиссурой, красивыми декорациями и многочисленной массовкой.

На панихиду пожаловали все недавние соперники Козлинского во главе с тремя самыми главными. Шелест явился с Бреусовым, Саватеев с Лямским и Гудилиным и даже Звягин со своим заместителем Прокоповым, хотя данное мероприятие никак не входило в протокол мэра.

Словно бы невзначай в СМИ просочилась информация (которая, естественно, была многократно озвучена и описана), что претенденты на пост градоначальника восприняли гибель своего товарища по борьбе почти как личную утрату и предприняли необходимые меры для того, чтобы в свой последний путь тот отправился самым почетным образом. Саватеев и Шелест пожертвовали на это вполне приличные суммы, а мэрия, с учетом того, что Козлинский был человеком одиноким, взяла на себя все хлопоты, связанные с похоронами.