Право же, вице-мэр явно обладал хорошей выдержкой, хотя Гена наверняка вызывал у него раздражение. Какой-то частный сыщик намеревался устроить большому начальнику допрос, а тому было трудно отвертеться, сохранив при этом надлежащее лицо.

— Мы рассматривали этот вариант. Он плохо подходит.

— Почему? — Похоже, Прокопов решил поменяться с нами местами и сам начать допрос.

— Потому что прежде был похищен журналист. Если кому-то понадобился замдиректора Сокольников, то зачем понадобился журналист?

— Это очевидно. — Готов поклясться, Прокопов снисходительно улыбнулся. — Для отвода глаз. Чтобы представить дело исключительно как политическое.

— Вряд ли. Желтухин — журналист известный. Его исчезновение наверняка вызвало бы большую огласку.

— Однако не вызвало, — заметил вице-мэр, но Гена его замечание проигнорировал, продолжив:

— Если бы этих двоих похитили одновременно или если бы первым был Сокольников, я мог бы с вами согласиться. Но все произошло по-другому. Во всяком нормальном коллективе исчезновение одного человека вызвало бы переполох. Не будем обсуждать поведение команды Шелеста, это не суть важно. А важно то, что, когда идут охотиться на лося, не стреляют в сусликов. Лось просто убежит. И если кому-то нужен бизнесмен Сокольников, то крайне глупо предварительно поднимать шум вокруг журналиста Желтухина. Возможно, похитители — дураки. Но в таких делах я плохо верю в дураков.

— Хорошо, — согласился Прокопов. — Примем вашу версию. В любом случае власть несет ответственность за безопасность своих граждан, и я готов помочь вам чем смогу.

— Тогда помогите советом. — Голос Гены вдруг разом приобрел любезность.

— А вот это всегда пожалуйста, — немедленно отреагировал вице-мэр подчеркнуто вежливым тоном.

— Я знаю, официально мэр не занимается предвыборной кампанией. И вы, будучи муниципальным служащим, продолжающим работать на своем посту, тоже не занимаетесь этим официально.

— Я соблюдаю закон. Есть комитет общественной поддержки мэра, которым руководит…

— Неважно, — перебил Гена. — Потому что неофициально и реально руководите всем вы. Это старый метод, он понятен каждому, по закону к вам не придерешься, и меня это не интересует. Меня интересует ваше мнение как человека, который хорошо знает нынешний расклад.

— Знать политическую ситуацию в городе — одна из моих служебных обязанностей, — ловко вывернулся Прокопов.

— На это я и рассчитываю, — подыграл Гена. — По нашим данным, шансы у Звягина, Шелеста и Саватеева примерно одинаковые.

— У меня иная точка зрения. У Шелеста и Саватеева они действительно примерно одинаковые. Но у Николая Алексеевича Звягина они выше.

Не знаю, как Гена, но я ни на какой другой ответ и не рассчитывал. По крайней мере, Прокопов явно дал понять: Шелест с Саватеевым, конечно, конкуренты действующему мэру, но не до такой степени, чтобы ради них рисковать.

— Пусть так. Однако в выборах значение имеет не только личность претендента, но и руководителя его штаба. Человека, у которого в руках вся организационная работа.

— Естественно.

— Если вдруг такой человек исчезнет — вся оргработа может рухнуть?

— Если это произойдет, значит, и сам кандидат, и вся его команда ничего не стоят.

Понятно, что Звягина и его окружение вице-мэр оценивал совершенно иначе.

— Но дела ведь могут сильно осложниться? — настаивал Гена.

— Конечно, могут.

— И это, соответственно, на руку конкурентам?

— Вы задаете мне банальные вопросы, — строго сказал Прокопов. — Точнее, вы ходите вокруг да около. Вы надеетесь меня элементарно заболтать? Достаточно наивное предположение. Если бы вы знали, сколько людей ежедневно пытаются меня заболтать! Поэтому давайте по существу.

— Между прочим, — столь же строго заметил Гена, — я попросил у вас, сведущего в предвыборных делах человека, совета, и вы согласились его дать мне, человеку, который не имеет к предвыборным делам никакого отношения. Но хорошо, по существу. Вам выгодно исчезновение Сокольникова?

В трубке повисла пауза, она длилась секунд десять, после чего вице-мэр произнес с некоторой расстановкой:

— Скорее — нет, чем — да.

— Почему?

— Я не оцениваю Сокольникова слишком высоко. Хороший заместитель по общим вопросам у такого сильного директора, как Шелест, и хороший руководитель избирательного штаба — это совсем не одно и то же. А потому, если вы думаете, что Сокольников нам особо мешал, то вы не в том месте ищите. Я ответил на ваш главный вопрос?

— Будем считать, пока — да.

— До свидания. — И Прокопов положил трубку.

…Не знаю, удалось ли Кате устроить разнос Шелесту и Бреусову, а если удалось, то насколько эффективно, но только эти господа, похоже, решили сделать вид, будто они слепы и глухи. Но зато не слепыми и не глухими оказались Саватеев и его команда.

Сначала нам позвонил руководитель штаба Леонид Леонтьевич Лямский, чей голос на редкость сочетался с полным отсутствием «рычащих» букв в фамилии, имени и отчестве его обладателя, — этот голос был мягок и сладок, как свежий зефир. Лямский ничего не стал выяснять по телефону, весьма вежливо осведомившись, не может ли он подъехать в наш офис. Мы, разумеется, ответили согласием.

На вид Лямский выглядел примерно так же, как на «звук». Невысокий блондин лет шестидесяти с мягким лицом и пышной фигурой, в самом деле похожей на зефир. Приехал он не один, а вместе с мужчиной лет тридцати пяти, эдаким сбитым крепышом с маленькими пронзительными глазками.

— Виктор Васильевич Гудилин, — представил крепыша Лямский. — Занимается у нас взаимодействием со средствами массовой информации.

— Именно так, — подтвердил Гудилин и тут же взял инициативу на себя. — Мы прочитали в газете сообщение про штаб Шелеста и заявляем вам совершенно ответственно: до сегодняшнего дня мы об этом знать ничего не знали и, по большому счету, знать не хотим.

— Тогда зачем вы явились? — спросил Гена.

— Подобная публикация наносит ущерб репутации Валентина Егоровича Саватеева.

— Можно подумать, — хмыкнул Гена, — это единственная публикация, которая наносит ущерб репутации вашего кандидата. Все сегодня друг друга поливают помоями.

— Писать всякие нелепости — это одно. А обвинять в похищении людей — совсем другое! — отрезал Гудилин.

— Вот как? — Гена не спеша открыл ящик стола, извлек оттуда «Городскую газету» и положил ее перед Гудилиным. — Если вы найдете здесь хоть одно слово, обвиняющее вас в похищении Сокольникова и Желтухина, я буду готов поместить в этой же газете свои извинения.

— Да, прямых обвинений здесь нет. — Гудилин на газету даже не взглянул. — Но есть намеки, которые…

Договорить ему не дал Лямский.

— Господа! Мы встретились здесь отнюдь не для того, чтобы упрекать друг друга, — произнес он примирительно. — Мне вполне понятна ваша позиция, Геннадий Валентинович, и я прошу вас понять Виктора Васильевича. Он занимается имиджем Валентина Егоровича и соответственно остро реагирует. — Лямский укоризненно глянул на своего заместителя, тот лишь пожал плечами. — Полагаю, эта публикация, — обратился он уже к нам, — в которой, уверен, вы приняли самое непосредственное участие, вовсе не направлена против Валентина Егоровича Саватеева, а служит единственной цели: подвигнуть нас на разговор о весьма странной ситуации, сложившейся в штабе Никиты Петровича Шелеста. Смею вас уверить, что вы напрасно следовали обходным путем. Вам достаточно было просто позвонить нам, и никто бы вам не отказал в беседе. Даже сам Валентин Егорович, хотя он никогда не был знаком с Сокольниковым.

Если бы я не был в курсе, что Лямский работает заместителем начальника стройтреста, я бы подумал, что Леонид Леонтьевич с его изысканной, как звуки музыки, речью по меньшей мере руководит консерваторией. Но мы с Геной знали, что к искусству он никакого отношения никогда не имел, зато в конце 80-х состоял на службе в одном райкоме комсомола вместе с Валерием Аркадьевичем Сокольниковым. Вот такая маленькая деталь, которую вытащил откуда-то из Интернета наш дотошный Славик Цветков.