Он говорил с такой убежденностью, что я понял — или я чего-то не знаю про реальное состояние монопланов в этом времени, или наткнулся на фанатика бипланов. Ведь я четко помню, что в будущем бипланов нет! Все новейшие самолеты — монопланы. Во всех странах! Поэтому решил отложить этот разговор на потом, для начала сильнее изучив вопрос, а пока перевел тему на иное.

— Хорошо, Николай Николаевич, я понял. Бипланы лучше. Но тогда если их посадить можно куда угодно, почему у нас нет авианосцев?

Мысль пришла в голову спонтанно. Не отошел еще от недавнего разговора про подводные лодки, и тема моря крутилась в подсознании. Вот и вылетело — что и впрямь я не помню, чтобы в России были в это время авианосцы. У моей страны всегда с этим типом кораблей были проблемы. При любой власти.

— Чего нет? — сбился с мысли конструктор.

— Авианосцев. Кораблей, на которые садятся самолеты.

— А-а-а! — понял меня Поликарпов. — Так это не простое дело. Авианосец — это особый корабль, причем новейшего типа. Я читал, такой только в Британии пару лет назад появился. А у нас даже свои двигатели еще собрать не могут, — огорченно вздохнул он. — А ты откуда о них знаешь?

— Да тоже читал в каком-то журнале, — постарался я сделать максимально беспечный вид. — Но ведь можно и не строить специальный корабль поначалу? Просто найти тот, у которого палуба большая и длинная. Все лишнее с нее убрать — вот и будет у нас свой авианосец.

— Сразу видно — ты ни разу корабль в глаза не видел и даже на картинке, раз такое предлагаешь, — усмехнулся Поликарпов. — По размеру под «авианосец» подошел бы линкор. Вот только у него вся палуба занята и ничего «лишнего» на ней нет! Даже если убрать основное оружие линкора — пушки, и то места под взлетную полосу не будет. Потому что рубка корабля располагается по центру. И другие технические башни — тоже. И передвинуть их — это полностью менять всю архитектуру корабля. Проще с нуля собрать, чем такими переделками заниматься.

— А если самолеты запускать с корабля как из рогатки? — уже из чистого упрямства спросил я.

— И как он назад вернется? Нет, Сергей, авианосец — это новый тип корабля. Старый под них не переделаешь.

Почему-то я был уверен, что Поликарпов не прав. Можно этого добиться. Может не с каждым кораблем, но в целом — такое возможно. Ну и ладно. Нахрапом предложить идею, которую бы оценили и стали воплощать в жизнь, не получилось — будем грызть гранит науки. Опять. И я с тоской посмотрел на три талмуда, выданных конструктором.

Начало года пролетело почти незаметно, и поздней осенью тысяча девятьсот двадцатого года над страной пролетела новость о разгроме последней белой армии, которой командовал некий Врангель. Белые еще в мире остались, но таких крупных соединений на территории нашей страны уже не было.

Поначалу подумалось, что вот — гражданская война окончена, и скоро воевавшие за нас солдаты вернутся домой. Сейчас армии на довольствии стоят, а тут их расформируют, и в стране станет больше еды. И сами солдаты вернутся к мирной жизни. Но вот потом из разговоров родителей вечером в нашей комнате я с удивлением узнал, что существуют трудовые армии. Врангель — не первый белый командир со своей армией, которого успели разгромить. И с начала этого года под активным участием Троцкого обычные армии переквалифицируют в трудовые, направляя их на восстановление хозяйства и инфраструктуры, уничтоженной войной. Так что содержать армии крестьяне будут еще неизвестно сколько времени. Так-то такие трудовые армии подавались как временное решение. Но у нас в народе давно известно, что нет ничего более постоянного, чем временное. А потому по деревням все больше шел ропот недовольных властью людей.

Новый год встречали дома. В честь праздника позвали всех соседей. Это и Катя с родителями и Варвара Семеновна — врач местной больницы. Женщину я видел реже всего. Статная, с прямой спиной и строгим взглядом. На вид — лет пятьдесят, а по факту оказалось, что ей чуть больше сорока. За столом сидела, соблюдая дворянский этикет, даже сервиз принесла ради такого дела. Хотя у нас и поесть то особо нечего было. Соленый елец, который наловил батя, пара картофелин, да ячка в качестве «горячего блюда». В качестве выпивки отец Кати, Игорь, достал самогон. У Варвары Семеновны оказалась небольшая бутылочка красного вина. Не больше полу литра, но дамам хватило. За звуковое сопровождение отвечал собранный мной радиоприемник. Правда никаких поздравлений из него не лилось. Почему-то в этом году правительство решило, что новый год — буржуазный праздник, и постановило его запретить.

Вообще у меня складывалось ощущение, что правительство толком и само не знает, что делать. Вроде и строят коммунизм, а что это такое — понятия не имеют. Как он должен воплощаться в реальной жизни — тем более не ведают. Вот и идут методом тыка. «А давайте вот так сделаем! Опа. Не получилось. Ну тогда та-ак…» Дико конечно, но по-другому некоторые их законы я объяснить не мог.

Подобная политика не могла закончиться хорошо. Пусть я в теле ребенка, а из средств массовой информации на дворе лишь газеты да радио, и то и другое под контролем правительства, но даже так до меня прорывались сведения и слухи о том, что творится в стране. Надо было просто слушать, а не уходить в учебу да работу, как я делал еще год назад.

Спустя три месяца после нового года я уже вполне освоился под началом Поликарпова. Он меня во многом использовал как «дурака» — брякну я что-то, даже если полную глупость, но это может натолкнуть его на интересную мысль и решить трудную задачу. Я не обижался. Всему свое время. Тем более я понял, что радио — это конечно интересно, но не мое. Собрать «компьютер» из готовых деталей — это одно. А вот создать эти самые детали — задача совершенно другого порядка. Я пока освоил только сборку радиопередатчика, и пытался вспомнить, что такое «бит» и как его собрать «в железе».

Изучение радио я не бросил, но решил переключиться на иные проекты. К тому же на всю страну грянула новость, расколовшая партию на Троцкистов и Ленинцев — после восстания моряков в Кронштадте и силового подавления этого бунта, декретом ВЦИК от 21 марта 1921 года была отменена продразверстка и заменена на продналог. Тем самым было положено начало Новой Экономической Политике.

Весна — осень 1921 года

Когда прошла весть о замене продразверстки продналогом, многие восприняли это не только радостно, но и настороженно. А ну как послабление временное или в другом чем-то обманут? И словно подтверждая мнение людей, Троцкий заговорил о реставрации капитализма!

Ленин на первых порах все отрицал. Однако сам факт, что с крестьян теперь не только брали не 70 процентов продуктов, а лишь 30, так еще и позволяли ПРОДАВАТЬ! излишки — говорил об обратном. Собственно и сам Владимир Ильич постепенно это признал. К концу года он уже унылым голосом заявлял, что реставрация капитализма — мера вынужденная, и как сильно придется «отступить назад» — неизвестно.

Под конец весны в школе стало очень пусто. Несмотря на декрет ВЦИК продуктов больше не стало и многие школьники вместе с родителями перебрались в Подмосковье, к родственникам в деревню. Тем более что сейчас как раз было самое время заниматься посадками. Из-за этого мое время на помощь в «репетиторстве» своих одноклассников существенно сократилось, и появилась возможность просто подумать и поразмышлять об отвлеченных вещах. Например, как было хорошо в прошлой жизни у бабушки на даче. Рядом речка, на огороде есть и морковка, и огурец, с помидором, горох сладкий, а уж сколько ягод! Клубника, малина, вишня. Да я бы даже облепихе сейчас был бы рад!

— Да какого черта! — воскликнул я обиженно и побежал к директору, изумив Якова Моисеевича, слегка задремавшего под майским солнышком, пока мы мерно писали контрольную.

Мысли мои были просты: какого черта мы вынуждены голодать, когда можно самим обеспечить себя на зиму продуктами? Пускай построят теплицы, да выдадут семена — а уж мы и сами посадим, и поливать будем, и потом урожай заготовим. Никто из моих одноклассников не откажется, уверен. Тем более я как староста должен о нуждах класса беспокоиться.