Зима 1924 — зима 1925 года

Смерть Ленина стала знаковым событием для нашей страны. Об этом писали в каждой газете. Выступали видные деятели партии. По инициативе товарища Зиновьева съездом партии было принято решение о переименовании Петрограда в Ленинград.

«Красный Петроград — колыбель пролетарской революции. Десятки и сотни тысяч петроградских рабочих первые пошли за товарищем Лениным в огонь и составили первые железные отряды той армии, с которой Владимир Ильич Ленин победил буржуазию, — отмечалось в постановлении Съезда, подписанном его председателем Михаилом Калининым.— В Петрограде великая пролетарская революция одержала первую решающую победу. Здесь создавались первые отряды пролетарской Красной гвардии, и здесь заложена была основа Красной армии… Пусть отныне этот крупнейший центр пролетарской революции навсегда будет связан с именем величайшего из вождей пролетариата, Владимира Ильича Ленина».

На посту председателя Совета Народных Комиссаров Ленина сменил Рыков. Малоизвестная для меня фамилия. В моем прошлом мире о нем мало кто и помнит то. Только специалисты да любители истории. Я вот если бы не оказался в этом времени так и не знал бы о нем.

Еще одним следствием смерти Вождя стал так называемый «Ленинский призыв». Этим термином обозвали массовый набор в партию рабочих. Со слов моего отца, который давно уже состоял в партии, такого массового принятия в ряды партийцев не было никогда ранее. Вроде как сам Ленин был против этого, хотя и признавал, что именно рабочих в партии с каждым годом становилось все меньше и меньше. Из-за чего «пролетарской» партией она оставалась лишь по названию. Люди, что в ней состояли, все дальше и дальше отдалялись от обычных работяг.

— Почему ты так думаешь? — спросил я тогда отца.

— Так, Сергунь, товарищ Ленин об этом еще в двадцать втором году на одиннадцатом Съезде говорил.

— Так прям и сказал? — не поверил я.

— Именно так. Сказал, что в России не осталось пролетариата. Ему тогда товарищ Шляпников ехидно заявил, что «поздравляю вас с тем, что вы являетесь авангардом несуществующего класса», — процитировал отец еще одного незнакомого мне партийного функционера.

— Что значит, нет пролетариата? А мы тогда кто?

— Под пролетариатом товарищ Ленин имел в виду рабочих со стажем. Кто не менее пяти лет у станка простоял. Большинство то рабочих, которые сейчас на заводах трудятся, крестьяне бывшие. Они от партии далеки и к той революции, что в семнадцатом году свершилась, отношения не имеют.

Короче, со смертью Ленина этот «пробел» решили ускоренными темпами ликвидировать. В партию принимали почти всех, главное — чтобы на заводе каком должность имел. Если раньше требовалось знать и понимать труды, написанные Лениным, то сейчас на это не обращали внимания. Пришло огромное количество «политически неграмотных», как о них отзывались старые партийцы. А некоторые и вовсе были неграмотными в прямом смысле этого слова — даже читать-писать не умели. Мне в партию пока путь был закрыт — по возрасту не вышел. Да и не до партии мне было.

Через несколько дней тело Ленина представили обществу, и началось настоящее паломничество к умершему вождю. Я с Борькой тоже сходил посмотреть легенду. Друг так впечатлился увиденным, что нарисовал стенгазету «Ленин в гробу». За что получил похвалу от директора.

Уж не знаю, совпадение это или западные страны так ненавидели и боялись Владимира Ильича, но стоило ему умереть, и уже в феврале Великобритания признала Советский союз, а чуть позже то же самое сделала и Италия. Процесс международного признания первой страны рабочих и крестьян сдвинулся с мертвой точки.

На работы в ОКБ политические потрясения мало повлияли. Работа шла своим чередом и Андрею Николаевичу спустили задание разработать новый самолет максимальной универсальности. Чтобы и как разведчик он мог использоваться, и как бомбардировщик, и грузоперевозками при необходимости заниматься. Зная, насколько эти задачи разные и помня, что не зря в будущем самолеты разделялись на типы, мне было сложно представить, что получится. Туполев тоже ходил озадаченный, но за работу взялся с энтузиазмом.

Изначально Андрей Николаевич хотел сконструировать снова моноплан. И в целом я с ним был согласен, за монопланами будущее. Но видимо работа у Поликарпова не прошла для меня даром и кое-что я для себя оттуда вынес. В частности — кое-какие знания о нагрузке на крылья. Общая площадь крыла у биплана выше, что позволяет ему не только быстрее подняться в воздух, но и дольше продержаться там при схожих габаритах, что важно для транспортников. Да и разведчику не повредит. Сделать моноплан с крылом, которое бы позволяло то же самое можно, но там возникают проблемы с креплением. Вот я и подал идею Андрею Николаевичу рассмотреть возможность сделать «промежуточный» вариант самолета. Чтобы верхнее крыло было основным, а снизу прикрепить «подпорку». Получилось что-то вроде полутораплана. Если бы я в прошлой жизни увлекался авиацией, то понял бы, что я предложил Туполеву фактически его же идею, до которой он дошел лишь немногим позже, воплотив ее в самолете АНТ-3. Но теперь его полутораплан будет иметь порядковый номер 2. Кроме этого Андрей Николаевич озадачил меня подумать над синхронизацией работы пулеметов, что будут установлены на крылья самолета. Они должны не только срабатывать одновременно, но и бить примерно в одну точку по врагу. Как это сделать, идея у меня уже была. Только нужно было посоветоваться с летчиками, на какой дистанции ведется воздушный бой.

В этих заботах незаметно для меня закончилась зима, а следом и весна. В мае Семен Валерьевич предложил нашему отряду съездить на лето в пионерлагерь. В моем представлении пионерлагерь был чем-то вроде детского лагеря в будущем: интересные развивающие занятия днем, вечерние посиделки у костра, командные спортивные игры… Поэтому я первым согласился, чем подал пример для остальных. Понимание, насколько я ошибался, пришло летом, когда мы добрались до этого лагеря.

В июне нас вывезли в ближайшее Подмосковье, поселив в бывшей усадьбе какого-то дворянина. Двухэтажная домина легко вместила два десятка детей и двух сопровождающих взрослых. Расселили нас по три человека на комнату, после чего начались трудовые будни. И я не шучу и не преувеличиваю.

Распорядок дня у нас получился примерно такой:

утром всей толпой идем до ближайшей речки умываться. С собой берем полотенца, зубной порошок, щетки, мыло и тазики с ведрами. Холодная вода никого особо не смущала, возможно кроме меня. Многие мальчишки начинали дурачиться, окатывая брызгами девочек или друг друга, вызывая визги и возмущенный крик.

после умывания мы возвращались в усадьбу, где несколько человек помогали взрослым с готовкой, пока остальные приводили комнаты в порядок.

после завтрака начиналась работа. Рядом с усадьбой располагалось три деревни, жителям которых нам следовало помогать. Кому-то требовалось грядки прополоть, кому-то дров наколоть, в иной день мы отправлялись косить траву.

потом обед и после обеда новые задания.

При лагере была устроена паяльная мастерская. Туда жители окрестных деревень приносили испорченный инвентарь: прохудившиеся ведра, тазы, керосиновые примусы и прочие изделия из металла. Разжигался костер для плавки припоя, после чего назначенные на работы ребята латали дыры, молотками выпрямляли помятые части, наждачкой стачивали излишки припоя.

Отдельно была парикмахерская. По сути — просто отгороженное место, где наиболее ловкие пионеры ручной машинкой подстригали всех желающих. Сама машинка была ну точь-в-точь как электрическая в будущем. Вот только здесь никакого моторчика у нее не было, принцип оставался такой же, как у ножниц.

Только после ужина были те самые посиделки у костра. Хоть в чем-то оправдались мои ожидания. Да уж, пионерлагерь двадцатых годов — это вам не детские оздоровительные лагеря конца двадцатого века.

Через неделю вожатые повезли нас в соседний совхоз показать новейший трактор, который стали выпускать в Ленинграде только в этом году с первого мая. Что сказать по его поводу? Когда я его увидел, мне стало больно. Больно смотреть на несчастного шофера, вынужденного работать на этом монстре. Кабина у трактора отсутствовала как класс. Сидение шофера располагалось в задней части машины, а впереди торчала вверх выхлопная труба. Как итог — водитель мучался все часы работы, вынужденно вдыхая выхлопные газы, летящие ему прямо в лицо. Никаких шин или амортизации на колесах не было и в помине. Сами колеса сварены из металла с рельефной поверхностью для лучшего сцепления с землей. По асфальту такой проедет — хана покрытию. Еще и тарахтит этот монстр на всю округу так, что и мертвого разбудит. Если я и впечатлился, то только мужеством мужиков, которые работали с этим агрегатом. А вот мои товарищи по отряду были в восторге.