«Вас не арестуют», – едва не сказал он, но вовремя опомнился и вынул из бумажника три двадцатифунтовые монеты. Она сунула их в карман кардигана и протянула ему ключ от сарая.

– Только не вздумайте ничего брать! – крикнула она ему вслед. – Мой Лес однажды вернется, и он не обрадуется, что там кто-то возился.

По вышел из кухни в сад за домом, отпер замок сарая, вошел внутрь и округлил глаза от удивления.

Сарай напоминал музей. На стенах были развешаны сотни карт, документов и фотографий, одни – старые и пожелтевшие, другие – гораздо новее. Полки проседали под тяжестью странных на вид инструментов, старой униформы и тщательно разложенных памятных вещей СНН. Старинный счетчик Гейгера и ручная сирена занимали почетное место в сосновой витрине. Это был кладезь чьих-то сокровищ.

Вот так, подумал По, выглядит одержимость.

День 14

Флинн расхаживала по гостиничному номеру, как взаправдашний судебный адвокат.

– Какого черта ты опять сюда притащился? – возмутилась она.

По сидел на кровати, Брэдшоу – за столом. Он пытался выяснить, как продвигается расследование, но стоящего ответа так и не получил. Брэдшоу была хмурой – ее поиски так и не дали ничего похожего на теорию о том, как удалось подменить кровь, а Флинн, по всей видимости, думала, что Хлоя Блоксвич исчезла с лица земли. Единственным небольшим успехом было то, что удалось выяснить, где находится парень Хлои, Нед. Он путешествовал по Азии, с ним невозможно было связаться, и даже если у кого-нибудь получилось бы, он в любом случае уехал из страны за несколько месяцев до того, как все это началось.

Было три часа ночи, но не прошло и пятнадцати минут, как По позвонил Флинн и попросил ее встретиться с ним в номере Брэдшоу. За пять минут до этого он прокрался к пожарному выходу отеля и постучал в дверь Брэдшоу. Достаточно громко, чтобы разбудить ее, и достаточно тихо, чтобы не разбудить никого в соседних комнатах. Но, конечно, Брэдшоу не спала – она упорно пыталась разобраться с кровью.

– Надеюсь, у тебя веская причина вытащить меня из постели, – проворчала Флинн. – И где ты, черт возьми, таскался? Вид у тебя такой, будто ты спал в машине.

– Присядьте, босс, – предложил По, и его лицо сморщилось. – Я хочу рассказать историю, и она довольно неприятная.

Флинн села. Брэдшоу подняла голову от экрана и посмотрела на него. По начал рассказ.

Начал он с того, что ему удалось выяснить. Еще в 1925 году была сформирована организация гражданской обороны, которой было поручено визуально идентифицировать самолеты, пролетающие над Британией, и сообщать о них куда следует. За доблестную службу при битве за Британию во время Второй мировой войны этой организации присвоили статус Королевской. В 1955 году на нее была возложена дополнительная задача по сообщению о ядерных взрывах – этого требовали условия холодной войны.

Когда появилась необходимость следить за самолетами, наблюдательные пункты располагались над землей. Они были кирпичными, с открытыми смотровыми площадками. Однако ядерные бомбы времен холодной войны были способны создавать взрывные волны и тепловые вспышки, распространявшиеся со скоростью пять тысяч миль в час. От жара люди обратились бы в древесный уголь, от взрыва – в пыль, все горючее взорвалось бы или расплавилось. Наземные наблюдательные посты были бесполезны. Правительству требовались структуры, способные пережить взрыв и в течение как минимум двух недель оставаться работоспособными в условиях ядерной атаки.

Поэтому, объяснил По, правительство сделало единственное, что могло. Оно построило подземные бункеры.

Получившие официальное название «пункты подземного наблюдения Королевского наблюдательного корпуса», они были достаточно глубокими, чтобы пережить ядерный взрыв, ограничивая при этом воздействие радиации. И достаточно большими, чтобы вместить трех добровольцев и все оборудование, необходимое для передачи информации о мощности, высоте, расстоянии и распространении ядерного взрыва обратно на командный пункт.

– Правительство построило сотни таких пунктов, – отметил По, – более полутора тысяч по всей Британии. По сути, это были бетонные ящики, покрытые утрамбованной землей.

Брэдшоу и Флинн внимательно слушали.

– В первых бункерах были комната наблюдения, химический туалет и комната с двухъярусными кроватями. Доступ к ним был возможен только через шахту в четыре с половиной метра.

– И откуда ты все это знаешь? – недоверчиво смотрела на него Флинн.

По рассказал им о том, что он обнаружил. О том, как в 1991 году, когда холодная война наконец закончилась, правительство вывело из эксплуатации последние уцелевшие бункеры. Из них извлекли все оборудование, опечатали двери и забросили эти бункеры, а о местонахождении забыли.

– Но британцы гордятся своей историей, и они не хотели просто вычеркнуть страницы о работе своей организации, – продолжал По. – Так и возникла организация для бывших добровольцев: Служба наземных наблюдателей. Ее целью было содействие работе корпуса, помощь в восстановлении старых бункеров и создание благотворительного фонда для бывших членов, переживших тяжелые времена. Но в основном это был клуб для бывших участников, дававший возможность пообщаться с теми, кто пережил такой же опыт. Моррис был членом Камбрийского отделения. Добровольцем Королевского наблюдательного корпуса он не мог быть в силу возраста, так что не мог числиться полноправным участником. Однако же его сарай битком набит памятными вещами. – По немного помолчал, ожидая вопросов, но их не последовало. – Примерно час я провел, изучая материалы, но не нашел ничего, связанного с трюфелями. Я был уже готов сдаться, как вдруг обнаружил список участников СНН. В этом списке, пусть и довольно старом, мне удалось найти имя человека по имени Гарольд Хейворд-Прайс, живущего в той же деревне, что и Моррис, и занимавшего пост в Королевском наблюдательном корпусе. – По рассказал им, как он поблагодарил миссис Моррис, прошел по деревне и постучал в дверь Гарольда.

Это оказался старик хорошо за семьдесят, но довольно бодрый. Седые волосы обрамляли его блестящую лысину, ногти напоминали сырную корку. По объяснил, почему он здесь, и Гарольд пригласил его войти. Он недавно потерял жену и, похоже, изголодался по компании.

Еще он был настоящим экспертом во всем, что касалось работы КНК и СНН. За те часы, которые они с Гарольдом провели вместе, По узнал все, что можно было узнать о корпусе и ассоциации. По сказал ему, что Моррис каким-то образом наткнулся на трюфели, и спросил, знает ли он, где это могло быть?

К его изумлению, Гарольд знал.

И это не имело отношения ни к какой подруге, о которой говорила миссис Моррис.

Это было нечто гораздо более интересное.

Гарольд объяснил, что Моррис был недоволен своим низким статусом и, желая поднять авторитет в глазах других участников клуба, взял на себя задачу, которую большинство членов считали глупой: он начал поиск пропавшего бункера.

Этот бункер был легендой местного отделения КНК. По всей видимости, он располагался в месте, которое сразу же посчитали непригодным: по одним слухам, он был слишком подвержен наводнениям, по другим – не давал полноценного обзора в триста шестьдесят градусов. Моррис считал, что его засыпали щебнем, опечатали и зарыли сразу после завершения строительства. Он стал одержим этой идеей и считал, что найти бункер – его верный путь к полноправному членству.

Хотя это были не более чем слухи. Все камбрийские бункеры были учтены, в некоторых сделали ремонт и время от времени пускали туда публику.

Но… примерно за год до того, как пропасть без вести, Моррис начал намекать, что нашел его. Ничего конкретного он не говорил, лишь пространно намекал, что он скоро станет полноценным участником, и все такое.

Гарольд считал возможным, что, пока Моррис искал несуществующий подземный бункер, он вполне мог наткнуться и на трюфели.