Сигнал тревоги прозвучал в одиннадцать пятнадцать. Прошло еще семь часов, прежде чем камеры были разблокированы. Заключенные постепенно начали выходить из камер – видимо, подошло время ужина.

По ждал, пока выйдут Китон и Блоксвич. Китон сидел там, пока мимо не прошел тюремный служащий, и лишь тогда рискнул выйти. По смотрел, как он брел вслед за охранником, пока не скрылся из поля зрения всех камер.

От его уныния не осталось и следа. Он улыбался.

По все еще не видел Блоксвича. Он смотрел видео до тех пор, пока крыло не опустело и его не заперли сотрудники тюрьмы. Блоксвича в камере не было. Заинтересовавшись, где тогда пропавший бухгалтер, По перемотал вперед, пока заключенные не вернулись с ужина. На этот раз Блоксвич шел с ними. Должно быть, он был за пределами крыла, когда прозвучала тревога. Он направился прямо в свою камеру и закрыл за собой дверь. Китон вернулся к себе и сделал то же самое.

Он по-прежнему был в хорошем настроении.

В камере Блоксвича что-то произошло. По был в этом уверен.

Китон пробыл там один семь часов. И когда он вышел, он улыбался.

По задумался, впервые ли Китон оказался в камере Блоксвича. К счастью, на флешке были записи не только того дня, когда произошел бунт. По отмотал на неделю назад.

Только за этот период они встречались трижды, и хотя не выглядели друзьями, они явно были хорошими знакомыми. Судя по всему, они время от времени обменивались книгами.

По зашел в главный бар, заказал кофе, вернулся к столу. Теперь он перешел к видео спустя недели после изоляции из-за массовых беспорядков.

Он попросил Брэдшоу проверить, но уже по одним только визуальным эффектам было ясно, что после беспорядков Китон заходил в камеру Блоксвича гораздо чаще, чем до них. Однако их интерес друг к другу нельзя было назвать взаимным. Если раньше Блоксвич время от времени приносил книгу в камеру Китона, то теперь отчего-то перестал. Казалось, Китон навязывал ему свое общество.

Так продолжалось до тех пор, пока Китон не исчез.

По проверил свои записи: этот период совпал с датами его пребывания в больнице. Мог ли Блоксвич пырнуть Китона ножом, чтобы тот перестал его преследовать? На такого человека он похож не был. Он выглядел как стереотипный бухгалтер: очки в тонкой оправе, блестящая лысина. Может быть, он кому-то заплатил? Найти добровольца было несложно: Китона с его смазливой внешностью, надменным поведением и восьмизначным банковским счетом здесь явно невзлюбили с того момента, как он вошел в дверь. Видимо, потому-то он и старался провести как можно больше времени, скрываясь в больничном крыле.

Быстрая проверка подтвердила, что Блоксвич по-прежнему находится в Пентонвилле. По назначил встречу с ним на следующий день. Путешествие обещало быть долгим и, скорее всего, безрезультатным, но выбора не было – этого требовало дело. Он размышлял, как лучше проехать к югу, когда в бар вернулась Флинн.

– Ну что за идиоты. – Она тяжело опустилась рядом с По.

– Где Уордл? – спросил он.

– Где Тилли? – парировала она.

– Делает кое-какую работу по моей просьбе.

Флинн пристально посмотрела на него. Сейчас было не время скрывать информацию от инспектора. Он рассказал ей, куда отправил Брэдшоу и какой трюк провернул со смартфоном. К его удивлению, Флинн одобрительно кивнула.

– Я не претендую на то, что разбираюсь в происходящем, По, но они там явно проводят полноценную судебно-медицинскую экспертизу. Если кто-то тебя подставил и нашел доказательства того, что Элизабет Китон была у тебя на ферме, ван Зил никак не сможет помешать предъявить тебе обвинение в ее похищении.

– И в конечном итоге убийстве, – добавил По.

Флинн кивнула.

– И в конечном итоге убийстве. – Она поднялась, выражение ее лица было решительным. – Что ж, пойду закажу нам выпить, потому что я не намерена уходить отсюда, пока мы не найдем что-нибудь серьезное, над чем можно будет поработать.

– Скажите мне еще раз, почему мы не можем рассказать старшему инспектору Уордлу о том, что мы нашли? – спросила, вернувшись, Брэдшоу. По одарил ее нежной улыбкой. Брэдшоу опровергала теорию, согласно которой честность – непродуктивный метод работы.

– У нас нет доказательств, Тилли, – объяснил он. – С точки зрения Уордла – и помни, что у него нет мотивации принимать нашу точку зрения, поскольку это может привести к восстановлению в должности суперинтенданта Гэмбла, – это выглядит так, будто мы пытаемся мутить воду. Чтобы заранее себя защитить, если мне предъявят обвинение.

– Заранее себя защитить?

– Посредством другой версии событий. Присяжные с гораздо большей вероятностью усомнятся в его правоте, если мы выдвинем правдоподобную альтернативу версии обвинения.

– Но поскольку мы до сих пор не можем объяснить, как в организм этой девушки попала кровь Элизабет Китон, этот спор мы не выиграем, – добавила Флинн. – У нас есть предположения, у них – факты.

Брэдшоу обвела их печальным взглядом. Как бы она ни старалась убедить себя и других, что научные открытия – процесс регистрации нерабочих методов до тех пор, пока не будет найден рабочий, она уже начинала отчаиваться. Но По нуждался в ее помощи, и значит, нужно было продолжать бороться. Она поправила очки, открыла ноутбук и погрузилась в работу.

Флинн и По продолжали вполголоса обсуждать дело.

– Если мы не сможем объяснить, что произошло с кровью, у нас нет шансов, – рассуждала Флинн.

По кивнул.

– Нам нужна девушка. Если мы найдем ее, план Китона рухнет.

Но даже если мы выясним ее имя, подумал По, это нам все равно не особенно поможет. «Очередной обман!» – закричит команда Китона, размахивая распечаткой анализа ДНК, доказывающей, что в комнате для допросов была Элизабет Китон. Им нужно было найти девушку и нужно было, чтобы она объяснила, как была подделана кровь. Все остальные варианты неминуемо вели к победе Китона.

– Завтра я еду в Пентонвилль, – решил По.

Флинн нахмурилась.

– Зачем?

По объяснил, что он обнаружил, когда просмотрел записи с тюремных камер. Флинн тоже просмотрела их и кивнула.

– Его настроение определенно изменилось, – согласилась она. – Хочешь, я поеду…

Телефонный звонок не дал ей договорить. Она показала ему экран. Неопознанный номер.

– Инспектор Флинн.

По слышал только ее реплики, но было ясно, что Флинн чем-то недовольна. Она попросила перевести на громкую связь. По представился. Брэдшоу даже не подняла головы от компьютера.

– Это старший детектив Барбара Стивенс, – произнес металлический голос с сильным акцентом, выдававшим жительницу Ньюкасла, которой пришлось на какое-то время покинуть любимый город. – Я тоже работаю в Национальном агентстве по борьбе с преступностью. Сержант По, вы назначили встречу с заключенным Ричардом Блоксвичем. Я могу знать, почему вы им заинтересовались?

– Его имя фигурирует в деле Камбрии.

– Эта версия кажется мне маловероятной. Насколько мне известно, у Ричарда нет там никаких связей.

– Он общался с Джаредом Китоном, – пояснил По.

– Ах да, тот шеф-повар, что убил свою дочь. Я слышала об этой истории, но не знала, что мы в этом замешаны. Я полагала, это какая-то местная проблема.

По объяснил, чего они добиваются.

Спустя, казалось, целую вечность Стивенс проговорила:

– Хотя я очень вам сочувствую, сержант По, и все понимаю, боюсь, я не могу разрешить визит.

Она сказала им, в каком отделе работает. Это объясняло, почему в деле Блоксвича были определенные ограничения. По даже не задавался вопросом, у какого из дел выше приоритет – все, чем занимался этот отдел, было очень важно.

Иногда слишком важно.

– Но если вы скажете мне, что вам нужно, – добавила Стивенс, – я сама встречусь с ним и передам вашу просьбу. Посмотрим, сможет ли он чем-то вам помочь.

Настроение По тут же поднялось. Откровенно говоря, это был лучший из вариантов. Раз Стивенс уже общалась с Блоксвичем, ей явно было легче что-нибудь выяснить. По рассказал ей, что видел на записях с камер видеонаблюдения, Стивенс пообещала, что просмотрит эти записи и свяжется с ним.