– Ты хочешь этого? – я ухмыльнулся. – Ты хочешь, чтобы я разрушил тебя?

Она кивнула.

– Сделай лучшее, на что ты способен, Мессия, – черт, опять эти слова.

Вызов.

Она была такой другой.

Жесткая.

Дерзкая.

Отстраненная. В том смысле, который мне не нравился.

Моя Калли всегда была нежной, доброй и искренней.

Но мы уже не были теми людьми. Прежняя Калли не смогла бы справиться с новым Заком. Так что это было идеально. Мы оба могли бы поиметь наши разочарования, а затем пойти разными путями.

Это было не воссоединение, это было изгнание нечистой силы. Шанс наконец-то избавиться от Каллиопы Джеймс раз и навсегда.

Я планировал трахнуть ее так жестко, что она никогда меня не забудет. А затем я уйду. Навсегда.

Я замялся. Всего на секунду, но этого было достаточно, чтобы Калли нахмурилась.

– Что такое? Что случилось? – ее голос был страстным и прерывистым.

Опустив колено на кровать, я пополз по ее маленькому нежному телу. Ее кожа на ощупь была как шелк, и мне пришлось подавить еще один стон.

Господи, эта девушка.

Эта приводящая в бешенство, коварная, безрассудная девушка.

Почему с ней всегда было так чертовски хорошо?

Устроившись между ее ног, я позволил своему члену скользнуть по ее влажности, задевая ее клитор. Она издала хриплый стон, и я с восхищением наблюдал, как Калли раскрылась для меня.

– Чего ты хочешь, солнце? – я осторожно схватил ее за горло, заставляя посмотреть на меня.

– Тебя, – прошептала она, и это слово пронзило мое сердце. – Я хочу тебя, Зак.

– Твое желание для меня закон, – я врезался в нее, заставив нас обоих вскрикнуть. Калли обхватила меня ногами за талию, позволяя мне входить глубже… Сильнее… Быстрее.

В этом не было ничего медленного и мягкого. Я не занимался с ней любовью, я трахал саму душу ее тела. Я хотел причинить ей боль, заставить ее почувствовать мой гнев, заставить ее испытать боль и разочарование, которые я испытывал каждую секунду каждого дня.

Но больше всего я хотел нахер выкинуть ее из своей системы.

– Больше... – прохрипела она, покусывая мою челюсть. – Мне нужно больше, Зак.

Просунув руки под ее задницу, я изменил угол наклона.

– Я чувствую тебя везде, – застонала Калли, когда я подчинил ее тело. Мой рот прошелся горячими влажными поцелуями вниз по ее шее и вдоль ключицы, посасывая и покусывая. Я хотел пометить ее. Таким образом, когда взойдет солнце, у нее не будет другого выбора, кроме как запомнить этот момент.

Она уставилась на меня, ее губы приоткрылись, а кожа покраснела.

– Прости, – прошептала она. – За все, что я сделала, причинив тебе боль. Прости.

Блядь.

Блядь!

Я уткнулся лицом в изгиб ее шеи, стараясь не обращать внимания на слово, звенящее у меня в ушах.

Простить. Она хотела прощения.

Это ничего не изменило, и все же это изменило все.

Знакомое покалывание в основании позвоночника распространилось по мне, когда я поймал спокойствие после бури. Калли вцепилась в мои плечи, выкрикивая мое имя снова и снова, сжимаясь вокруг меня, находя свое освобождение. Я последовал за ней, жестко и быстро кончая в нее.

Мы тихо лежали, погрузившись в этот момент... в воспоминания.

Я был со многими девушками. Безликие девушки, которых я использовал, стараясь избавиться от напряжения, которое жило во мне. Но ни одна из них и близко не подействовал на меня так, как Калли.

Даже сейчас, после всего, что с нами случилось, она все еще ставила меня на гребаные колени, и я ненавидел это.

Я ненавидел ее.

Это была не просто эмоция, которую я испытывал, это было что-то, что жило во мне, как болезнь. Она гноилась и распространялась, превращая все хорошее, что осталось во мне, в яд.

Неохотно я скатился с нее, плюхнувшись на спину.

– Я, наверное, должна искупаться, – прошептала она, неуверенность закралась в ее голос.

Калли исчезла. Через пару минут кровать просела, и она скользнул ко мне.

– Мне жаль, – сказал я хрипло, – насчет твоей мамы.

– Я сожалею о Деклане.

Ее слова заставили меня вздрогнуть. Мне не нужно было ее сочувствие. Я ничего не хотел от нее, кроме этого.

– Я должен идти, – сказал я.

– Хорошо… Если только ты не хочешь остаться?

Мои глаза метнулись к ее, и она робко улыбнулась мне.

– Никакого давления. Просто иногда приятно не чувствовать себя такой одинокой, понимаешь?

Блядь.

Ее честность задела меня за живое.

Она знала это, теперь я это понял. Калли знала, каково это, чувствовать себя совершенно одиноким в этом мире. За исключением того, что она была одна. А я был окружен людьми, которые хотели узнать меня, но никогда не сделают этого.

– Да, – я сглотнул огромный гребаный комок в горле. – Я могу остаться еще ненадолго.

Она не просила большего. Она ни о чем не просила.

Калли тихо вздохнула и закрыла глаза. Я не мог себе представить, что она чувствовала после потери мамы. Это был единственный человек, который находилс рядом с ней, когда так много людей оставили ее.

У меня сдавило грудь.

Возможно, я ненавидел ее за то, что произошло между нами, но я не был полностью бессердечным.

Жизнь иногда была такой чертовски жестокой.

Столько плохого дерьма случилось с хорошими людьми, такими как Фиона.

Но Калли не была хорошей, она была такой же, как все остальные в этом мире. Эгоистичной и ненадежной.

Дыхание Калли замедлилось, и я понял, что она заснула. Она выглядела такой умиротворенной, мягкие черты лица и пухлые губы. Я не мог удержаться, чтобы не провести по ним пальцем, вспоминая, сколько раз я целовал эти губы. Тогда все было по-другому. Мы были юными и невинными, не испорчены суровыми реалиями жизни. Мы оба были неопытны, учились вместе; вместе исследовали наши меняющиеся тела и любопытные желания.

Теперь нам не нужны были никакие уроки. Наши тела точно знали, что делать, и мне не нравилось думать, что она училась этому с каким-то другим придурком.

Низкое рычание зародилось в моей груди, у моего сердца были настоящие гребаные проблемы с принятием того, что она больше не наша.

Это был идиотский поступок – выдать ее Джоэлу и парням, я это знал. Но, по крайней мере, мне больше не пришлось бы иметь дело с тем, что он по ней сохнет. В каком- то смысле я оказал услугу нам обоим. Если она была в ссоре с Джоэлом, у нее не было причин появляться в команде. А это означало, что у нее не было причин появляться в моей жизни на каждом повороте.

Это было к лучшему.

Мы избавились от наших разочарований, поддавшись нашей затянувшейся связи в последний раз. И когда наступит утро, мы наконец сможем разойтись в разные стороны.

Так почему же, когда я закрыл глаза, у меня в животе образовалась огромная гребаная дыра?

_______

Я проснулся от луча солнца на моем лице.

– Что за... – я приподнялся на локте и потер сонные глаза.

Где, черт возьми, я был?

Воспоминания о прошлой ночи нахлынули на меня.

Ярмарочная площадь.

Колесо обозрения.

Виктория сбросила бомбу о Калли... а я взорвал ее.

Калли.

Блядь.

Мое имя у нее на губах.

Мой член глубоко в ней.

Я взглянул на пустое место рядом с собой и нахмурился.

– Калли? – крикнул я в пустую комнату общежития. Дверь в ванную была приоткрыта, никаких признаков жизни.

Она исчезла.

Такое, блядь, у меня было впервые – проснуться в одиночестве в квартире девушки. Обычно это я исчезал из комнат в общежитии под покровом ночи, а не наоборот.

Возможно, она пошла за кофе.

Но пролежав еще пятнадцать минут, я понял, что она не вернется.

Я не собирался засыпать и проводить здесь ночь, так что, возможно, она проснулась, запаниковала и решила спасти нас обоих от чувства неловкости утром.

Я не знал, как к этому относиться.

Откинув простыню, накинутую на мое тело, я вылез из кровати и натянул на себя одежду. Проверив свой мобильный, я проигнорировал сообщения от своих товарищей по команде. Без сомнения, у них были вопросы. Но я не был готов отвечать на них.