Из горла вырвалось отчаянное рыдание. То, что с ней происходило сейчас, было настоящим преступлением. Полина слабо рванулась из разгорячённых рук, но этот человек лишь крепче прижал её тело к себе, шепча слова любви и нетерпеливо касаясь шеи губами. Страх и отвращение сковали сердце Полины; она впилась ногтями в кожу на своём предплечье в попытке призвать хотя бы обрывок ведьмовских сил, однако те просто не отозвались. А когда она ощутила, как чужие руки скользнули к застёжке брюк, её захлестнула слепая паника.

Сознание Полины предприняло отчаянную попытку бегства. Оно вспорхнуло и устремилось в единственное убежище, которое могло спрятать её от травмирующей действительности. От того, что этот человек собирался сделать с ней. И убежище тут же распахнуло перед Полиной свою скрипучую деревянную дверь.

Бабушкин дом принял её утешающей прохладой и безмолвной темнотой, однако ей не нужен был свет, чтобы найти то самое место. Оказавшись возле чердака, Полина замешкалась. На мгновение ей показалось, что по ту сторону находится лишь пустота — так тихо было внутри — но, прислонившись к люку, она ощутила слабую вибрацию.

Изо всех сил она ударила по перегородке, и в узкое пространство, открывшееся на долю секунды, хлынула разъярённая ведьмовская сила. Она больно хлестнула Полину по щекам, словно в наказание за то, что та была настолько неосмотрительной, а затем устремилась к её обидчику. Лишь в последний момент Полине удалось придержать ту безумную ярость, что жаждала кровавой расправы. Однако удар всё равно пришёлся точно в цель.

Максим отлетел назад и рухнул на пол, и одновременно с этим у Полины подогнулись колени. В глазах потемнело, а воздух выбило из лёгких, отчего она беспомощно захрипела. Удар, который получил её муж, будто бы частично прошёлся и по ней самой и, возможно, именно это остановило ведьмовскую силу от повторного броска. Ещё один удар мог стать последним для них обоих…

За секунду до того, как Полина окончательно потеряла сознание, сила взметнулась обратно и, окружив её распадающийся разум плотным коконом, потащила за собой. Люк захлопнулся с тихим стуком, а Полина оказалась запертой одновременно по обе стороны реальности.

Едва взглянув на себя, она жалобно всхлипнула и дрожащими руками поправила бретельки бюстгалтера. Ей отчаянно хотелось прикрыть свою наготу. Полина потянулась к рабочей блузке, что валялась на полу в окружении сорванных пуговиц, но затем отпрянула. Этот кусок ткани уже был безвозвратно испорчен. Распахнув шкаф, она схватила свою старую осеннюю куртку и выскочила в коридор.

Она не знала точно, сколько времени бродила вот так по улицам. Её сознание то бесцельно дрейфовало по тесному пространству чердака, то выныривало наружу. Кажется, пару раз к Полине подходили люди и предлагали помощь, но она не отвечала им.

В какой-то момент она вообще обнаружила себя на сидении автобуса. С трудом сфокусировав взгляд на пейзаже за окном, Полина неожиданно узнала местность — именно этот путь она проделывала всякий раз, когда возвращалась с работы домой. Ухватившись за своё резкое просветление, как за последнее спасение, она выскочила на следующей остановке и побрела туда, куда влекла её память.

В следующий раз Полина пришла в себя у двери съёмной квартиры. Сначала она не поверила своим глазам — ведь дорога совсем не запомнилась ей — однако затем постаралась взять себя в руки. Заглянув в сумочку, которая каким-то образом оказалась накинута поверх куртки, Полина достала ключи и открыла замок.

Прихожая встретила её застоявшейся духотой. Полина сбросила с себя сначала куртку, а затем принялась стаскивать и остальную одежду. Всё тело было липким от пота и неестественно горячим, поэтому она сразу двинулась в ванную комнату и открыла вентиль холодной воды. Забравшись в ванну, она даже успела вылить на себя первый попавшийся гель для душа и схватиться за мочалку, а потом сознание уплыло на ту сторону реальности.

Вода уже начала переливаться через край, когда Полина снова пришла в себя. Поспешно выдернув пробку в сливе, она трясущимися руками закрутила кран и выбралась наружу. Ей по-прежнему было жарко, но пальцы на руках и ногах отчего-то казались онемевшими. Опустив взгляд на ладони, Полина с ужасом обнаружила, что кожа на подушечках пальцев посинела. И точно так же выглядели её ступни.

Внутренности словно обожгло. Однажды Полине приходилось видеть такое. Когда ей было лет десять, они с мамой ходили делать уколы пожилой соседке с верхнего этажа, и пальцы этой женщины тоже посинели незадолго до смерти.

Именно поэтому Полина сразу поняла, что с ней происходило нечто страшное. Жизнь покидала её тело.

В панике она принялась стаскивать с себя кольцо, однако не смогла сдвинуть его ни на миллиметр. Оно, словно ядовитое клеймо, намертво срослось с кожей.

Слишком поздно. Избавляться от него не было уже никакого смысла.

По сознанию Полины снова пробежала мутная рябь, и она до боли стиснула голову ладонями. Если прямо сейчас её разум снова ускользнёт на ту сторону, то, возможно, следующее прояснение не наступит уже никогда.

Эта мысль зацепила её дрейфующее сознание тяжёлым якорем.

Она должна была хоть что-то успеть, прежде чем наступит забвение! Она должна поговорить с ним, пока не поздно. Пока разум ещё не покинул её, а сердце продолжало биться. Пока она ещё могла обличать свои мысли в слова.

Полина судорожно отыскала в сумочке телефон и, спотыкаясь, добрела до кровати. Пушистое покрывало приняло её в свои объятия, однако гудки, прозвучавшие из динамика, удержали от полного погружения в сон. Они будто отсчитывали время, отведённое ей до конца.

— Полин, как твои успехи? Тебя уже уволили? — раздался вкрадчивый мягкий голос.

Горло сдавил спазм, а глаза заволокла жгучая пелена.

— Прости… Я столько глупостей наворотила. — проговорила она, задыхаясь. — Прости меня, Саш. Я люблю тебя. Кажется, я умираю…

По щекам покатились горячие слёзы. Телефон выпал из её рук, и Полина подтянула колени к груди в беспомощной попытке защититься от неминуемого.

Чья-то огромная чёрная лапа бесцеремонно схватила Полину за шкирку и тряхнула так сильно, что её голова чуть не оторвалась от туловища. Она принялась беспомощно барахтаться, но хватка стала только сильнее. Вывернувшись, Полина со всей свирепостью вцепилась в лапу зубами и… в этот же миг проснулась.

Моргнув несколько раз, она внезапно увидела над собой рыжего мужчину, который шипел от боли и тряс рукой в воздухе. Проинспектировав её напряжённым взглядом, он произнёс:

— Пришла в себя.

Из-за спины рыжего появился другой мужчина — высокий и худой, с лихорадочно сверкающими чёрными глазами — и Полина сразу узнала его. Сердце встрепенулось и заколотилось быстрее. Она и не надеялась, что сможет увидеть его ещё раз, перед тем как…

Мысли потонули в ледяной горечи.

Зачем он пришёл? Он не должен был видеть её такой…! Никто не должен был видеть, как она умирает…

— Полин, что произошло? — шёпотом спросил Алекс, присев у кровати. — Расскажи мне…

Он невесомо коснулся её лица, убирая налипшие сырые волосы, а Полина с усилием растянула губы в благодарной улыбке. Она хотела ответить ему и даже открыла рот, но не сумела произнести нужные звуки. Будто просто разучилась составлять из них слова.

— Похоже на мощный приворот или запечатление, — с обречённым вздохом произнёс рыжий мужчина и снова устремил на неё пристальный взгляд. — Да, кто-то пытался запечатлеть её, но… не довёл дело до конца. Это очень плохо.

Полина удивлённо моргнула. Так вот как называлось это заклятие? Запечатление…? В звучании этого слова было что-то пугающе необратимое.

— Как это исправить? — раздался рядом голос Алекса.

— Если ты знаешь, кто пытался сделать это, то… будет лучше отвезти её к этому человеку. Иначе они оба, скорее всего…

Нет! Только не это!