— Я так и знал, что эта потаскушка прилепилась к новому спонсору, — проговорил Антон, ухмыльнувшись. — Будет весело, если через месяц она снова залетит…

Полина с усилием потёрла переносицу. У неё не было никакого желания злорадствовать за компанию. Она не испытывала иллюзий на счёт Антона — тот одинаково сильно презирал и Алину, и её саму, и даже мать, которая, как родного, растила его в любви и заботе. Возможно, в этом мире вообще не существовало женщины, которую её брат считал бы достойной уважения. И от этого ещё более странным выглядел его поступок в кафе.

— Тебе не стоило вмешиваться. Мне не нужна твоя помощь, — произнесла Полина ровным голосом.

— Это была не помощь, мне просто стало скучно снаружи.

Вокруг вспорхнули едва заметные тонкие нити, и Полина настороженно уставилась на профиль Антона. Кажется, она окончательно перестала понимать, как работает его больная башка, однако размышлять об этом совсем не хотелось. Пора было заканчивать их вынужденную встречу.

— Моя бабушка была ведьмой.

Эта нелепая фраза словно зависла в воздухе, а, пока Полина раздумывала, что сказать дальше, Антон повернул голову и посмотрел на неё как на сумасшедшую.

— А дедушка кем? — криво усмехнулся он. — Боевым покемоном?

Она заранее была готова к остротам, поэтому никак не отреагировала на его идиотскую шутку. Вместо этого Полина достала из-за ворота блузки цепочку и, ловко расстегнув замочек, сняла с неё кольцо. Антона вряд ли могли убедить слова, поэтому она перешла сразу к демонстрации. Не говоря ни слова, она надела кольцо на большой палец руки.

— И что…? Сейчас будут фокусы?

Голос Антона зазвучал раздражённо и разочаровано, однако фокусы и в самом деле уже началась — кожу Полины расчертил узор из жемчужных нитей, а сила буквально хлынула по ней покалывающим потоком. Вот только Антон не мог этого видеть. Во время тренировок со Стефаном Полина выяснила, что никто кроме неё самой не видел нити, даже когда они проявлялись на её теле. Поэтому сейчас ей требовалось что-то более… осязаемое.

Полина коснулась татуировки на предплечье и позволила ведьмовскому дару забрать своё привычное зрение. Этот переход по-прежнему немного пугал её, но она стойко встретила тьму, застелившую всё вокруг, и принялась внимательно изучать ту тень, что сидела рядом. Тень, которая являлась её сводным братом.

Антона окружали лживые нити. Спутанные, неряшливые, они выглядели как странно свитый кокон. Похоже, Антон так много врал в своей жизни, что они вросли в его суть и стали частью его самого. И Полина уже знала, как это можно использовать.

— Ты долго будешь изображать буйнопомешанную? Я рассчитывал на что-то более…

Он не смог договорить, потому что Полина ухватилась за одну из особенно плотных нитей и потянула на себя. Пальцы свело слабой судорогой, однако удивлённый хриплый вздох, которых донёсся до её слуха, принёс Полине странное садистское удовольствие, и она усилила натяжение ещё на несколько секунд, игнорируя неприятные ощущения.

Прикосновение к нити подарило ей ещё одно странное чувство. Полина неожиданно остро осознала, что именно в этот момент жизнь Антона находилась в её власти. Одно неосторожное движение — и тот больше никогда не сможет прислать ей ни одного пугающего сообщения. Никогда не приблизится к ней. Никогда не заставит её испытывать страх.

Эти мысли, одновременно ужасающие и соблазнительные, настолько захватили Полину, что она не сразу заметила, как Антон беспокойно заёрзал на сидении. Выпустив из рук нить, она часто заморгала, чтобы погасить ведьмовское зрение. Оно уходило постепенно — сначала вокруг проступили очертания салона автомобиля, и только потом Полина смогла рассмотреть побелевшее от шока лицо брата.

Очевидно, демонстрация прошла успешно.

— Моя бабушка была ведьмой, — повторила она, усаживаясь в кресле ровно. — И я тоже ведьма. У меня есть и другие способности, которые тебе лучше не испытывать на себе. Я не всё могу контролировать. Помни об этом, когда тебе в голову взбредёт навредить мне или моей матери.

Уже второй раз за сегодняшний вечер она угрожала человеку, который всю жизнь заставлял её втягивать голову в плечи. И ей за это ничего не было.

— То есть ты с детства… такая? — пробормотал Антон хриплым голосом, просунув пальцы за ворот рубашки, словно тот душил его. — Почему тогда…?

— Я такая с рождения. Но мои способности тогда не работали. — Полина взглянула мельком на брата и добавила нехотя: — К счастью для тебя. Наверно, эту часть моей сущности ты и чувствовал.

В салоне воцарилась неестественная тишина. Полина даже представить себе не могла, что творилось сейчас в голове Антона, однако выражение его лица было впечатляющим. Сейчас она уже почти не сомневалась в том, что именно её сверхъестественная сущность стала причиной его одержимости. Ведьмовской магнетизм заставлял людей проникаться к Полине симпатией (и заодно заключать договора и покупать дорогие процедуры по омоложению), но Антон, возможно, изначально не был способен испытывать здоровую симпатию. Поэтому его привязанность и выросла в такую уродливую форму.

— То, что ты испытываешь ко мне, тоже может быть связано с моим даром, — напряжённо произнесла Полина и отвернулась, пытаясь избавиться от охватившей её неловкости. — Существует такой механизм, который помогает ведьмам нравиться людям. Я не знаю точно, но… теоретически может существовать способ избавиться от одержимости. Я могу поискать вариант…

— Полин, — неожиданно резко перебил Антон. Тон его голоса снова стал небрежным и насмешливым, и она даже удивлённо вскинула глаза из-за такой перемены. — С чего ты взяла, что я хочу избавляться от этой одержимости? Меня всё устраивает. Я хочу оставаться собой.

Она поражённо умолкла, ощущая как ладони начало покалывать холодом. Губы Антона тронула мрачная улыбка. Тот явно был доволен произведённым на неё эффектом.

— Единственное, что меня напрягало всё это время — это необходимость изображать из себя нормального сына и брата. Теперь и ты, и твоя мать знаете кто я. А я знаю кто ты. Это всё упрощает. Вопрос в другом, — во взгляде Антона зажёгся опасный огонёк, от которого у Полины внутри заворочалось нечто скользкое, — ты не думала, что мальчишка, который подобрал тебя, не справится с этой твоей… сущностью? Одного мужа ты почти свела в могилу, не боишься отправить и его следом? Может, такому монстру, как ты, нужен кто-то под стать…?

От возмущения у Полины на пару секунд перехватило дыхание. Она вспыхнула и едва сдержалась, чтобы не влепить Антону пощёчину. Человек, из-за которого начались буквально все проблемы в её жизни и который породил то проклятье, что едва не убило Максима, имел наглость называть её монстром и ставить в один ряд с самим собой!

Сжав челюсти, Полина повернулась к боковому окну.

— Дело твоё. Не хочешь исцеления — оставайся больным ублюдком, — выговорила она зло, а затем рывком открыла дверь машины.

«Подумай над моим предложением!» — услышала Полина его смеющийся голос прежде, чем со всей силы хлопнуть дверцей.

Ещё никогда в своей жизни Полина не гнала свой опель так быстро. Слова Антона преследовали её всю дорогу до офиса Алекса, жалили и заставляли терзаться сомнениями.

Потому что, вообще-то, в них была доля истины. Не выбери Максим в жёны именно её, он бы не столкнулся с проклятой Алиной и не угодил бы в больницу. Женитьба на ведьме действительно налагала на её избранника риски, и от осознания этого простого и пугающего факта Полина покрывалась холодным потом.

Меньше всего на свете она хотела бы стать причиной несчастий для Алекса. Кажется, сердце в её груди начинало трескаться от одной мысли, что ему может угрожать опасность, и дело было даже не в чувстве вины или ответственности. В лице Алекса она обрела кого-то гораздо большего, чем просто возлюбленного. Полина ощущала их связь по-особому остро, на уровне бессознательного, всё её существо тянулось к нему, а тело и разум признавали в нём кого-то важного. Кого-то единственно верного. Чем глубже Полина погружалась в ведьмовские способности, тем отчетливее это осознавала. И тем страшнее казались мысли о угрожающих ему бедах.